– Объективных.

Где-то в центре зала лопнул тугой смешок.

– Да, объективных! – резко повторил Кребс. – В работе товарища Закавырцевой исчезла научная платформа. А, откровенно говоря, она и не появлялась. Ещё две с половиной тысячи лет назад был известен борец. В казахской литературе, например, имеются указания на его применение в так называемой народной медицине при всех заболеваниях. При всех! – Кребс торжественно вскинул палец и позволил себе вежливую, сановитую улыбку. – И, наверное, он помогал всем, кому не пришёл час умирать... И вот товарищ Закавырцева целиком и полностью поворачивает нас в сторону так называемой народной медицины. А нам нельзя к ней повернуться целиком и полностью, ибо борец – яд! Только дремучей безграмотностью можно объяснить возможность излечения им рака. Кроме того, борец – древнее знахарское средство для напущения порчи. Чувствуете, товарищи, куда тащит нас товарищ Закавырцева?

Кребс посмотрел на президиум, потом вниз перед собой и вбок. На Таисию Викторовну. Всё так же она стояла с какими-то напуганными, остановившимися, как пуговички, глазами.

Взгляды их столкнулись.

– Таисия Викторовна, – уступчиво, простительно-кокетливо заговорил Кребс, встав на цыпочки, чтоб из-за высокой трибуны хорошо видеть её, – ну зачем копать колодец там, где нет воды? Вы понимаете... Это «божий промысел» ваше знахарство... Извините, это шаманство какое-то, это мамонство, наконец, это просто шарлатанство... Тоже наука, мармазонская...

Таисия Викторовна почувствовала, что её отпустило.

Неверяще, что может говорить, перебила Кребса:

– Какое мармазонство? Какое шарлатанство? Разве не с вами я училась в одной группе в этом же мединституте, где мы сейчас? Разве не из одних рук получали мы с вами дипломы? Разве у меня не такой же диплом, как и у вас? Такой же! Такой же, только с отличием и порядковый номер на единичку впереди. В алфавите вы всё-таки стоите за мной! После меня! После! – твердила она, набирая в голос силы, гнева. – После! Вы слышите? После! Зэ. И. Ка!

– Верно, – умильно согласился Кребс. – Я после. Истинный джентльмен всегда пропускает даму вперёд. Но между нами соединительный союз. Это что-то да значит...

– То-то и значит, что ничего не значит! – обрезала она.

Грицианов страдальчески сморщился.

Потенькал красным карандашом по графину.

– Товарищ Закавырцева! Не мешайте выступать докладчику. Вам дадут заключительное ещё слово. Тогда и выплёскивайте на здоровье свои эмоции.

Не во нрав легла Кребсу такая обкрутка.

Он считал, что Закавырцева уже разгромлена, как горюн швед под Полтавушкой, принишкла, принародно сдалась. Дело сработано, можно и сбросить горячие обороты, можно показать почтенной аудитории, что не такие уж мы в натуре и жестокие, можем с вами и по-доброму, доброта у нас-де не заёмная, не покупная. Да! Самый момент вымахнуть великодушный жест. Отечески попенять шаловливой проказнице, уже примерно отшлёпанной, и с нежностями раскланяться, да... Я-то, господин дуб развесистый, с реверансиками перед ней, а она – когти выпускать! Упё-ёртая... С корнем обдирать эти когти! С корнем!

Кребс поджёг себя до тех крайностей, когда уже, выронив высокочтимое им самим самообладание, безо всякой связи с тем, как только что благодушничал, вскозырился, закричал во весь рот с петушьим апломбом:

– Но от врача мы требуем! Первое. Объективности! Второе. Обеспечения безопасности больного! Третье. Спокойного восприятия критики! Четвёртое. Недопустимости самокрикламы!

Кребс скосил кипящие глаза на Грицианова.

Грицианов согласно покивал.

Было в его согласии что-то и осуждающее, зовущее: невозмутимей, маэстро, не пережимай.

Кребс сделал паузу.

Продолжал уже выдержанней, ровней:

– Разъясняю по пунктам. Первое. В самом начале применения борца в онкодиспансере Закавырцевой был дан совет, чтобы она не была кустарём-одиночкой, привлекла к работе опытного специалиста онколога. Совет она не использовала. Сам профессор, – Кребс поднёс руку к груди, щедро поклонился в сторону Таисии Викторовны, – предложил вам свои услуги. Вы и здесь на своём уровне! Вы неуступчивы, вы неуживчивы. После возникновения разногласий в определении стадии заболевания при подборе больных для лечения и лично из-за вашей нетактичности мне пришлось консультации оставить. Она, товарищи, боясь, как бы её предложение не предвосхитил кто-нибудь, решила вести работу засекреченно, так как в каждом враче видела, мягко скажем, недруга, забывая о том, что каждый врач кровно печётся о благе своего народа. Она оторвалась от коллектива, появилась неточность в её документации.

Второе. По инструкции, борец следовало испытывать на больных с четвёртой стадией заболевания. Закавырцева явно нарушила свою же инструкцию. Брала больных третьей, второй, даже первой стадии! Какое право имела она экспериментировать на клинически здоровых людях? Здесь имеется недопустимый для врача факт – эксперимент на живых людях. Какое право она имела выдавать этот яд больным на руки и даже в другие города? Разве это забота о живом человеке?

Третье... – Кребс запнулся, немного помолчал. Запоздало загнул сразу три пальца. – Третье... – Голос у него слегка помягчел, выровнялся. – Спокойного восприятия критики нет у врача Закавырцевой. Это вы видели сами... Хочется пожелать, чтобы она прислушалась к мнению старших товарищей и своих товарищей. Она ж пока прибегает даже к угрозам.

Четвёртое, – заломил он ещё один палец. – О саморекламе-крикламе. Недопустим её метод коллективной обработки: Закавырцевой было дано объявление о сегодняшнем заседании в областной газете без ведома председателей обществ и вопреки их желанию, так как на это заседание не предполагалось приглашать немедицинских работников.

Мои предложения.

Первое. Данные по лечению борцом, представленные врачом Закавырцевой, говорят красноречиво не в пользу этого метода.

Второе. Врач Закавырцева неправильно производила подбор больных для лечения.

Третье. Удовлетворительное состояние немногих можно объяснить предшествовавшей лучевой терапией, а не действием борца. Лучи-лучики трудились в поте лица, а сливки слизал её борец!

Четвёртое. Просить облздрав запретить врачу Закавырцевой пользовать на дому больных настойкой борца, учитывая его сильное действие.

Пятое. Рекомендовать заведующему борским облздравом создать комиссию для оценки результатов лечения борцом раковых больных и возможности дальнейшего его использования в этих целях.

14

Дело лилось к полуночи, к концу, а боевая расстановка сил на бранном поле была, по мысли Кребса, критическая, с явным уклоном в паническую.

На листок из отрывного блокнотика он покидал в два столбца рядышком фамилии выступивших.

Есть, есть от чего всполошиться.

Нас меньше, думает Кребс, мы в меньшинстве, но мы в тельняшках? Не знаю, лично я тельняшку на себе не видел. Зато я чётко вижу, что их четверо, всё киты, что ихний столбушка выше. Велика Федора, да дура? Гм... гм...

С напускным безразличием он поглядывает на выступавшую Желтоглазову, в смятении прокручивает своё.

«Отмолотит племяшка свою копну, как две соломинки похожую на мою – моими же словами лупит! – кто ещё запросится на трибуну? Выскочит какой горяченький из закавырцевской а-капеллы? Отблистала Прямушкина. С дуря-буря чего не стригануть теперь какой-нибудь Резвушкиной, Быструшкиной, Вострушкиной, Ватрушкиной? Мы и так в меньшинстве, нас и так с гулькину душу, а тогда и вовсе... заколеблют меня с моими барабанщиками... Неужели я останусь на бобылях? Неужели Тайга прорвётся со своим борцом? Неужели наша барабанная тарабарщина не... Неужели не накинем на неё сегодня саван?... Неужели наша барабанная тарабарщина не обернётся для неё похоронным маршем?... Чё-ёрт, как подпирают её... Откуда и прыть у этой Прямушкиной... Прямо в копья бьётся... „Уважаемый Борислав Львович, извините за прямоту, но... Не с целью ли дискредитации испытываемого препарата вы выписали из своей клиники тех больных, которых Закавырцева по договоренности лично с вами направляла к вам, и набрали тех, излечения у кого и быть не может? Нельзя было ждать положительных результатов у глубоко инкурабильных. Тут положительный исход возможен лишь в случае, как вы поиронизировали: несли человека на кладбище, а по ошибке занесли в клинику, он сам нечаянно и поднялся... Что молебен разводить?... Считаем, закавырцевский метод лечения приемлем!“