Юрий завершил круг и прибавил скорость, прежде чем посмотреть на инфракрасный росчерк лайнера, поворачивающего перед ним. Появилась яркая вспышка в середине хвостовой части, как он и ожидал.

Он включил вспомогательный двигатель!

Стеблинко перевел «Гольфстрим» в ровное спокойное пике и нацелил головку самонаведения на выхлоп вспомогательного двигателя, одновременно опуская закрылки, чтобы пересечь начало посадочной полосы со скоростью меньше двухсот узлов.

Яркий инфракрасный сигнал неожиданно вспыхнул справа, удивив Юрия. Потом он начал исчезать. Его палец нащупал кнопку пуска ракеты. «Боинг» сворачивал с посадочной полосы. Если Стеблинко вовремя не выпустит ракету, то и цель и горячие выхлопы из-под левого крыла будут затемнены.

Юрий снова положил палец на кнопку пуска и почувствовал, как ракета заурчала на пилоне, пока он пролетал над началом посадочной полосы. Он видел, как лайнер быстро поворачивает налево. У него на глазах огненный хвост ракеты исчез прямо на взлетной полосе, и Юрий едва не опоздал оценить высоту холма справа от него.

Стеблинко резко рванул машину вверх, почти чиркнув по вершине холма, и сделал поворот вправо, чтобы посмотреть.

Почти под ним раздался громоподобный взрыв, когда ракета врезалась в хвост «боинга». Пламя и обломки полетели во все стороны. В свете огня Стеблинко увидел, что весь хвост лайнера затрясся и отвалился на бетон – а «Боинг-747» продолжал двигаться!

– Господи, а теперь что? – выкрикнул Робб.

Весь самолет содрогнулся от взрыва, дернувшего троицу в кабине пилотов назад, потом вперед с какой-то пугающей неизбежностью.

Холлэнд действовал быстро, проверяя приборы. Он окликнул второго пилота:

– Дик, позвони назад! Узнай, возник ли пожар.

Дик Робб схватил трубку и нажал почти все кнопки вызова. Тут же откликнулись Барб Роллинс и несколько других стюардесс.

– Что там у нас в хвостовой части? – спросил Робб.

– Был ужасный взрыв! В задней части салона дыра. Я не уверена, не пострадала ли комната отдыха экипажа! Я вижу, что обломки свисают вниз. Дверь номер пять открыта или оторвана. Ты хочешь, чтобы мы начали эвакуацию пассажиров?

– Дик, скажи ей: не надо! Это плохое место. Если только салон не начнет заполняться дымом, дай мне довезти вас до поля перед зданием аэропорта!

– Не сейчас! – ответил Дик старшей стюардессе. – Есть ли дым в салоне?

– Нет, – ответила Барб. – Но мне кажется, что я вижу языки пламени сзади, может быть, это из иллюминаторов. Не знаю. Но дыма никакого нет.

– Оставайся на связи, Барб. Мы тебе позвоним. Но ты сама немедленно звони, если появится дым!

– Ладно, – в ее ровно звучавшем голосе слышался страх.

Холлэнд добавил тяги двигателям один и два, чтобы увеличить скорость движения.

– Что там с гидравликой, Дик?

Робб взглянул на приборы.

– Первая и вторая системы пока в норме. Вспомогательный двигатель – ноль. Я думаю, он... они... кто-то влепил нам в хвост, или движок взорвался.

– Такое чувство, что мы стоим на носу. У нас очень тяжелый нос, – сказал Холлэнд почти про себя.

Юрий не мог поверить, что «Боинг-747» все еще движется по рулежной дорожке. Вне зависимости от задания, его уважение к прочности конструкции лайнера возрастало на порядок после каждой неудачной попытки разрушить его. Он не мог не восхищаться этим и ловкостью его неутомимого командира.

Какой потрясающий самолет!

Стеблинко видел огонь, когда хвостовой отсек взорвался и буквально отвалился, но в остальном «боинг» по-прежнему оставался невредимым.

Еще одна попытка!

Юрий поднялся выше и резко сменил курс на противоположный, чтобы вернуться к посадочной полосе, маневр из арсенала воздушных акробатов. Конструкторы не предполагали, что его будут использовать самолеты бизнес-класса.

Для принятия решения у Юрия оставались доли секунды. Ему недостаточно места, чтобы приземлиться у пересечения рулежной дорожки и взлетной полосы, и не осталось времени выровнять «Гольфстрим», чтобы выстрелить «боингу» в спину. Лайнер старался выехать к перекрестку раньше его.

А вот там хватит места, чтобы сесть, объехать его, развернуться и выстрелить последней ракетой.

Как он потом будет выбираться, это теперь уже несущественно. Инстинкты тайного агента вытеснили из его мыслей все остальное. Для него все свелось к одной цели, остальное не имело значения.

Юрий выпустил шасси, опустил закрылки и снизил скорость. «Боинг» двигался со скоростью приблизительно пятнадцать узлов к взлетно-посадочной полосе. Ему следует проскользнуть как раз в тот момент, когда нос лайнера покажется там. Очень близко!

Юрий включил головку самонаведения последней ракеты. Проверять некогда. Шасси выпущены, закрылки подняты, и «Гольфстрим» идет на снижение, преодолевая последние несколько сотен футов. Только в последнюю секунду Стеблинко зажег посадочные огни.

Джеймс Холлэнд решил вернуться на взлетно-посадочную полосу и въехать на поле перед зданием аэровокзала на южной стороне, чтобы потом отдать приказ об эвакуации. Взлетно-посадочная полоса лежала прямо перед ними. Возникало странное ощущение от управления самолетом, казалось, от него отхватили половину.

Неожиданно с левой стороны вспыхнули галогенные посадочные огни.

– Кто-то садится, Джеймс! – воскликнул Робб.

Холлэнд нажал на тормоза и резко увеличил тягу, потом сразу же отпустил тормоза и сбросил тягу.

– Что ты делаешь? – закричал второй пилот.

– Это тот самый сукин сын! Ему нужна полоса! Но он ее не получит!

«Боинг» продолжал двигаться вперед, его скорость упала до десяти узлов. Холлэнд протянул руку и врубил все имеющиеся в его распоряжении посадочные огни.

Юрий увидел неожиданно появившиеся огни лайнера и понял, что гигант продолжает ехать к границе взлетно-посадочной полосы. Он сразу же все понял.

«Гольфстриму» оставались последние пятьдесят футов, и Стеблинко дал ему лететь, извлекая выгоду из посадки. Юрий надеялся как можно быстрее пролететь место выезда «боинга» на полосу.

Нос лайнера вывернул на полосу прямо впереди него. Командир «Боинга-747» прибавил скорость, пытаясь блокировать путь «Гольфстриму». Юрий дал основным колесам коснуться земли и нажал на педали руля направления, чтобы проскочить слева. Теперь до «боинга» оставалось двести ярдов, а «Гольфстрим» двигался со скоростью сто сорок миль в час. «Боинг» уже доехал почти до четверти полосы и не выказывал намерения повернуть или сбавить скорость.

Юрий еще прижался влево, но полоса бетона становилась все уже и уже, когда бесхвостый самолет пересек серединную отметку и продолжал двигаться к левой границе полосы.

Огромный лайнер был теперь за лобовым стеклом, как раз справа, двигаясь на него. Стеблинко неправильно рассчитал скорость. Он осмелился не трогать тормоза, но ему придется как следует надавить на них на другой стороне, если он сумеет проскочить. «Гольфстрим» по-прежнему сохранял скорость больше ста тридцати миль в час.

Увидев зажженные огни на носовой части «боинга» справа от себя, Юрий рванул свой самолет влево так, что левое колесо почти съехало с бетона. Вспышка света, движение, и какое-то мгновение Стеблинко ждал удара и головокружительного крушения, когда правое крыло его самолета коснулось носового шасси «боинга».

Но в то же мгновение Стеблинко проскочил мимо.

И тут он ударил по тормозам, самолет побежал медленнее, а его сердце громко стучало.

Джеймс Холлэнд так заскрипел зубами, что мог и сломать один из них. Он молился о том, чтобы услышать звук ломающегося крыла под собой, когда нападавший проскочил мимо слева направо. И тут же командир сообразил, что они промахнулись. Ему пришлось затормозить и резко дернуть нос вправо, чтобы уйти от левой границы полосы.