Внизу долго колебались, и наконец за звуком нажатой кнопки передачи раздался неожиданно ставшим осторожным голос управляющего аэропортом.
– Да, senor, я это понимаю. Это ужасная трагедия. Я так сожалею...
– Заткнись, Игнасио. Мне плевать, жаль тебе или нет. Суть такова, что мы представляем для вас страшную угрозу. Согласен?
– Да, капитан, я согласен.
– Ты ведь не захочешь, чтобы мы заразили служащих аэропорта или островитян, верно?
– Все правильно, капитан.
– Хорошо, тогда уясни себе следующее. В это самое мгновение я расставил моих стюардесс у каждой из десяти дверей. Все они снабжены аварийными надувными трапами для экстренной эвакуации. Если я скажу – пойми это, я скажу, если меня вынудят, потому что это не блеф, – если я прикажу, они немедленно откроют десять выходов, развернут трапы-желоба и вытолкнут всех двести пятьдесят пять разносящих заразу пассажиров в терминал на влажный воздух вашего острова. Вирус разлетится повсюду с каждым выдохом из каждого рта. У вас недостаточно оружия, чтобы перестрелять нас всех достаточно быстро, чтобы этого не допустить. И даже если вы это сделаете, первый же зараженный человек, вышедший из самолета, заразит ваш остров. Вы уяснили для себя, что я сделаю, если вы не выполните моих просьб?
– Да, капитан, но это же будет убийством! Зачем вам убивать других людей? Зачем...
– Заткнись и слушай! Зачем не имеет значения. Вам нужно знать следующее: либо вы сейчас же начнете заправку и закончите только тогда, когда мои баки будут полными, за исключением третьего дополнительного бака, либо я отдам приказ, и через четыре дня Тенерифе станет обезлюдевшей скалой, на которой останутся только скелеты. Мы все умрем вместе. Дошло?
– Капитан, капитан... пожалуйста! Вы должны понять...
Холлэнд перебил его:
– Я не должен ничего понимать. За самолет отвечаю я. Твоя жизнь и жизнь всех остальных на этом острове в обмен на заправку горючим и питьевой водой, при буквальном исполнении моих приказов. Если вы подчинитесь, мы просто улетим прочь. Если нет, вы умрете. И уберите эти чертовы машины от моего самолета! Когда я буду готов включить двигатели и рулить, не должно быть ни одной попытки остановить меня, ясно?
– Я не вправе принимать такие решения...
– Тогда ты будешь отвечать за то, что убил все население Тенерифе, потому что бездействовал. Подумай головой, парень. То, что я прошу, очень просто выполнить. Мои стюардессы наготове. Так каков твой ответ? Я пока не вижу, чтобы у меня прибавлялось топливо. У вас ровно тридцать секунд, чтобы начать заправку.
Внизу нажали на кнопку, но Холлэнд слышал только перепалку на испанском. Затем снова заговорил Игнасио.
– Мы сделаем, как вы просите, капитан. Но мы должны подсоединить шланг и...
Предсказуемая тактика отсрочки. Он знал, ждал и предвидел это.
Но сейчас это не сработает.
– Ладно, левая первая дверь, правая первая дверь, левая вторая и правая вторая, приготовиться открыть дверь, развернуть желоб и выпустить пассажиров, – произнес Холлэнд.
– Нет, нет, нет! – завопил Игнасио. – Мы выполняем ваши требования, капитан, мы подсоединяем шланг!
– Стюардессы, если через тридцать секунд я не выйду на связь, открывайте двери и действуйте. Если услышите выстрелы, не прерывайтесь.
Игнасио, убежденный в том, что приказ слышали поджидающие члены экипажа, чьи руки лежали на ручках дверей, отчаянно запричитал в микрофон:
– МЫ ЗАПРАВЛЯЕМ, КАПИТАН! МЫ ДЕЛАЕМ, КАК ВЫ ПРОСИТЕ!
Холлэнд намеренно молчал пятнадцать секунд, потом включил внутренний телефон. Когда он нажимал кнопку передачи, стрелки топливомеров поползли вверх.
– Ладно, Игнасио, я вижу, что горючее поступает. Пойми. Если будет хоть один выстрел по этому самолету, особенно по кабине пилотов, все пассажиры выйдут из самолета. Любая попытка помешать нам приведет к такому же результату.
– Капитан, я не понял: попытка что сделать?!
– Остановить нас или встать у нас на пути. Comprende?
– Да, сэр! Мы не станем мешать вам!
– Начинайте убирать машины от моего самолета. НЕМЕДЛЕННО!
– Да, сэр!
Холлэнд почувствовал, как кто-то осторожно прикоснулся рукой к его плечу. Он обернулся и увидел улыбающуюся Рейчел Шервуд.
– Тебе надо было стать актером! Ты даже меня убедил! Я терялась в догадках, когда ты говорил со стюардессами.
– Я этого не делал, – признался Джеймс.
Холлэнд взглянул на Робба, который выглядел ошарашенным.
Командир вздохнул.
– Топливозаправщики с правого борта. Как только мы получим еще пять тысяч фунтов горючего, мы запускаем двигатель один и два. Они запаникуют, но именно этого я и хочу.
Робб начал было качать головой.
– Господи, Джеймс! Я никогда, именно никогда, не сяду играть с тобой в покер!
Рев включенных двигателей и торопливо отъезжающих от «боинга» машин доносился сквозь обшивку и окна кабины пилотов. Еще нужно было залить шестьдесят тысяч фунтов в резервные баки. Холлэнд понимал, что необходимо спешить с заправкой. Первый же звонок из Мадрида разоблачит его блеф.
Глава двадцать пятая
Аэропорт Лас-Пальмас, Канарские острова —
утро воскресенья, 24 декабря – 00.10 (00.10 Z)
Когда баки «Гольфстрима» заполнились, из ниоткуда возникла машина с двумя мужчинами, намеревающимися поговорить с заправщиком. Они стояли неподалеку от топливозаправщика и обменивались оживленными тирадами на испанском. Говорили они слишком быстро, чтобы Юрий Стеблинко мог что-то понять. Стеблинко почувствовал, как напряглось его тело, когда он увидел, что служащий неожиданно повернулся и указал на «Гольфстрим». Раньше Юрий видел, как парень заглядывал в салон. Любопытство испанца было слишком велико, чтобы чувствовать себя спокойно, а теперь случилось что-то еще.
Но двое мужчин запрыгнули в машину и унеслись так же быстро, как появились, оставив служащего наедине с Юрием, не представив никаких объяснений.
Заправщик нацарапал цифры на выписанном от руки счете и протянул его пилоту, которого считал арабом. Юрий заплатил американскими долларами, включив туда же и чаевые в размере двухсот долларов, зная, какая последует реакция. Стеблинко понял, что этот человек думает об арабах. Мужчина в глубине души пренебрежительно отнесется к этому, но чаевые возьмет.
Заправщик пересчитал деньги и, поблагодарив, спрятал лишнее в карман. Он начал уже поворачиваться, когда Юрий схватил его за плечо и развернул.
– Senor! Que es la problema con sus amigos[32]? Парень выглядел так, словно попал в ловушку.
– Que[33]?
– Sus amigos, en el automovil. Que dicenos ellos a usted[34]?
Заправщик удивленно покачал головой.
– Вы говорите по-английски? – спросил Юрий.
Служащий кивнул.
– Да, немного.
– Ладно, давайте попробуем по-английски. Ваши друзья были чем-то взволнованы. Что случилось?
– Мои... друзья?
– Amigos[35] в машине.
– Ах, si, – лицо испанца чуть просветлело. – Это... э... странное происшествие на Тенерифе. Мои друзья говорили мне об этом.
Стеблинко склонил голову набок.
– Что случилось на Тенерифе?
Мужчина снова кивнул.
– Большой самолет приземлился там с болезнью на борту. Они сели без предупреждения и хотят горючего. Это siete... гм, семь-четыре-семь, comprende?
– Si, – ответил Юрий. – Я понимаю, что такое семь-четыре-семь.
– Семь-четыре-семь это самолет с четырьмя двигателями, а у этого только три. Один упал с него.
Эти слова вонзились в Юрия, словно сверкающая молния. Он старался сохранить самообладание, но голова у него кружилась. «Боинг-747» без одного двигателя, полный больных людей. Единственное возможное объяснение – это рейс 66! Каким-то образом они ускользнули, и его ракета только выбила двигатель.