И я вовсе не удивлюсь, если когда-нибудь под руку местных владык и честных отцов перейдут и промышленные предприятия Мурома — да-да, включая "Муромтепловоз", завод радиоизмерительных приборов, машиностроительный и приборостроительный заводы. Потому что, при всех известных и возможных претензиях к иерархии нашей Православной Церкви, она думаёт всё-таки не о настоящем ("довлеет дневи злоба его") и даже не о будущем ("своём и своих детей"), а о вечном. И о России.
Поэтому Церковь, оставаясь мистическим Телом Христовым и кораблем спасения для верующих, соблюдая и букву, и дух Православия, вполне может выйти далеко за границы "аки-паки", стать мощным инструментом инновационного, опережающего развития отечественной экономики, как это было, например, в XIV столетии, во времена святого Сергия Радонежского, когда именно Церковь через монастыри ковала основу будущего Московского государства, ставшего впоследствии Российской империей, а затем — и Советским Союзом. Уж если индийским программистам (в основном — брахманам) их приверженность к традиционному индуизму и кастовому делению общества не мешает создавать самые передовые информационные продукты, то нам, кажется, сам Бог велел не только молиться и работать, но и творить. Ведь если Бог — творец всего сущего, а человек создан по Его образу и подобию, то творчество — прямая человеческая обязанность в этом мире, на этой земле. "Ищите — и обрящете, толцыте — и отверзется вам".
Слово "религия", если верить его латинскому смыслу (re-ligio), означает не просто связь, но связь, находящуюся в процессе постоянного возобновления, восстановления, возрождения. И факт, что именно это качество оказывается выделенным при характеристике отношений человека с Богом, не может считаться случайным.
При этом с богословской точки зрения совершенно очевидно, что "канал связи" от Бога к человеку является по определению открытым и непрерывно действующим. Трудности возникают с процессом "обратной связи", от человека к Богу.
Если считать Православную Церковь путём, открытым для человека к Богу, то православные иерархи — не более чем провожатые на этом пути. Способные подсказать, помочь, направить. Но не кучера и не таксисты — по этому пути каждый должен пройти самостоятельно.
И вот тут оказывается, что даже для себя человек не в силах постараться как следует — что уж говорить о большем?! И Церковь, на протяжении столетий имея дело прежде всего со слабостями людскими, с личными телесными и душевными грехами и пороками, более была озабочена духовным совершенствованием своей паствы, чем помощью тем духовным силам, которые должны проявляться в сверхсущественной душевной (то есть военно-политической, включая сюда и искусство) и материальной сферах жизни.
Священников у нас много, а вот истинных народных вождей что-то после Сталина (личным духовником которого, согласно упорным слухам, которым лично я склонен почему-то доверять, был Патриарх Московский и Всея Руси Алексий I (Симанский)) не видно. Тут максимум — "национальный лидер", а это всё же немного другое, хотя и за его появление надо спасибо сказать. На Афон-то он всё-таки попал, пусть и не с первого раза… И, самое главное, что мы знаем, что нам открыто о Промысле Божием?
С некоторых пор я перестал разделять достаточно популярные в нашей патриотической среде стенания о том, что, вот, власть в России захватили враги, уничтожающие русский народ, лишающие нашу страну прошлого, настоящего и будущего. Но не потому, что за этими стенаниями якобы проглядывает оправдание личной беспомощности и несостоятельности, а по другим, куда более глубоким и важным причинам, которые хорошо выражены двумя известными историями.
Первая из них — евангельский апокриф. Звучит он приблизительно так. "Некогда Господь наш Иисус Христос ходил со своими учениками по Святой Земле, и у дороги они увидели человека без рук и без ног, который валялся в пыли и просил подаяния.
— Господи! — обратились тогда ученики к Иисусу. — Какой же грех на сем человеке, или на родителях его, что он обречен жить без рук и без ног?
И отвечал им Господь:
— Нет греха ни на нем, ни на родителях его. Но если бы имел он руки и ноги, то огнем и мечем прошел бы Вселенную…"
Так вот, если бы две наши вечные беды, дураки и дороги (в современной транскрипции — менеджмент и инфраструктура), каким-то чудом освободили Россию от своего присутствия, почти уверен: наша страна занялась бы как раз "огнем и мечем" — что она, собственно, и демонстрировала остальному грешному миру на протяжении практически всей своей истории, когда более-менее наводила порядок в собственном доме. Проигранные за последние пять столетий русскими войны, если не считать войны гражданские, наверное, можно пересчитать на пальцах одной руки.
Но это одна вероятная сторона Промысла Божия о России. Другая отражена в легенде об Илье Муромце, который сиднем сидел на печи тридцать лет и три года, пока не пришли в дом его родителей калики перехожие. Кто это был, люди или принявшие человеческий вид ангелы, легенда, разумеется, не сообщает, но результат их посещения отражен во всех былинах "богатырского" киевского цикла — бывший инвалид исполнился нечеловеческой силы и засевшим повсюду соловьям-разбойникам (вот он, пророческий праобраз героев пресловутой "информационной войны") и прочим врагам земли Русской пришлось более чем несладко…
Немного еще о "соловьях-разбойниках" (да не примет известный телеведущий Владимир Соловьёв это определение на свой личный небанковский счёт). Дорога из Москвы на Муром — жесткое свидетельство о нынешних временах. Нет, конечно, дорога более-менее в порядке, есть и отдельные очаги придорожной цивилизации (заправки, кафетерии, даже гостиницы). Но почти на всех недавно живых промышленных объектах — броские плакаты: "Сдается!", "Продажа!" — с крупными номерами мобильных и местных телефонов. Практически всё производство, что называется, "встало". Нигде ни у кого нет денег. Они кончились как-то вдруг и сразу. Говорят, что все деньги отдали банкирам, и те "крутят" их на валютных операциях, чтобы закрыть свои "дыры", а до реального производства не доходит ничего, и экономический паралич распространяется по всем цепочкам продавец-покупатель, которые до недавнего времени поддерживали жизнь в стране.
А самое главное и страшное — заросшие кустарником и подлеском поля, на которых не видно пахарей, чёрные покосившиеся избы, большей частью пустые, с выбитыми окнами, явно "раздербаненные" до остова бывшие заводы и фабрики, кладбища с могилами, за которыми тоже давно никто не ухаживает. Но на каждом из домов, где еще теплится жизнь, красуется телевизионная антенна, порой даже серебристая спутниковая "тарелка" — как будто тысячи игл воткнуты в недугующее тело России, и через них вливаются туда вроде бы смертельные яды. Но смертельными они оказываются только для тех, кто не имеет в себе внутренней невосприимчивости к ним, кто принимает отраву за хлеб насущный или за сладкое лекарство от горестей быстротекущей жизни.
Кризис, кризис… Этим словом сегодня удобно объяснять любые несправедливости и неприятности, которые совершаются вокруг. Задерживают зарплату — кризис, увольняют с работы — кризис, растут цены на всё, от электричества и квартплаты до хлеба и лекарств — кризис, цветет алкоголизм и наркомания — кризис, коррупция сверху донизу — опять же кризис, во всём он виноват, проклятый!..
Если спуститься от Спасо-Преображенского монастыря к Муромскому речному порту, то рядом с ним, от правого берега к левому и обратно, ходит паром. Это не экзотика, а суровая жизненная необходимость для города, всё еще лишенного нормального сообщения с соседней Нижегородской областью, как будто не было в отечественной истории никакого Ивана Грозного, и там до сих пор — земли враждебного Казанского ханства. Железнодорожный мост, кстати, есть, и прекрасный, а вот пешеходам с автомобилистами приходится пользоваться паромом — мост через Оку построят еще неизвестно когда. Оттуда в Муром с самого раннего утра прибывают фуры и юркие "газельки" с хлебом, а на ту сторону переправляются рыбаки на велосипедах, транзитные "легковушки" — очереди, кстати, порой здесь выстраиваются похуже, чем пробки в Москве в час пик.