Итак, вот какого рода помещик стоял перед Чичиковым! Должно, однако ж, сказать, что такие кащеи попадаются редко на Руси, где всё любит скорее развернуться, чем съежиться, и появление их тем бывает изумительнее, что тут же в соседстве очутится помещик, который черпает жизнь широкой чашей, сколько захватила богатырская рука, и веселится во всю ширину русской удали и барства. Небывалый проезжий остановится, пораженный видом его жилища, и на губах его невольно пошевелится вопрос: “Какой владетельный принц очутился здесь почти волшебным образом среди маленьких и темных и почти разорившихся владельцев? Дворцами глядят его белые, каменные домы с бесчисленным множеством труб, бельведеров, флюгеров, окруженные целым городом флигелей и домиков для проезжих гостей, [для проезжающих] соединенные великолепными аллеями тополей. Легкий беспрерывный стук по укатанным дорогам приезжающих экипажей возвещает вечный, незаходимый праздник, с театрами, балами, сияет всю ночь освещенный плошками сад, и громы музыки оглашают [во всех концах] до зари безвременно пробужденную рощу. Толпы гуляющих мущин, дам и девиц со всей сверкающей пестротой и роскошью [своих] убранств мелькают [группами и толпами] в сильном свету и быстро [переходящих] движущихся тенях, как ребенки радуясь, [тому] что прогнана так волшебно темная ночь. Речи, крики и радостный хохот несутся по саду и только тому, кто младенческой душой любит девственную чистоту природы и дрожит за ее нежные тайны, тому одному является что-то дикое в сем насильственном освещении: театрально выскакивает пред ним освещенная ветвь, лишенная своей яркой зелени, а вверху темнее, суровее и в двадцать раз грознее является чрез то ночное небо, и угрюмее облекаются в непробудный плащ мрака вершины дерев, негодующих в вышине на сей мишурный блеск, осветивший снизу их корни.

Чичиков долго не мог начать разговора, развлеченный как видом самого хозяина, так и всего того, что видел вокруг себя. Долго не мог он сообразить, как и в каких словах изъяснить причину своего посещения. Он уже хотел было выразиться в таком духе, что, наслышавшись о добродетели и редких свойствах души его, он почел долгом принести лично дань уважения, впрочем спохватился и почувствовал, что это уж слишком. Искоса бросивши взгляд на всё, что находилось в комнате, ему взбрело на мысль, что слово добродетель и редкие свойства души можно с успехом заменить словами экономия и порядок, и потому, оборотивши таким образом речь, он выразил, что, наслышавшись об экономии его и редком управлении [хозяйством] имениями, он почел за долг познакомиться и принести лично свое почтение. Конечно, можно было и лучше выразиться и приискать даже иную причину, но ничего другого не взбрело в то время на ум. [Вместо “Должно, однако же ~ на ум”: Должно однако ж сказать, ~ мое почтение лично (ЛБ1, стр. 313).

а. Наброски на отдельном листе, вшитом в ПБЛ3:

I. Должно однако ж признаться, что такие кащеи редко [яв<ляются>] встречаются на Руси, где [как известно, напротив всё любит развернуться пошире] все любят скорее развернуться, чем съежиться, и появление его тем более бывает изумительно, что тут же в соседстве может быть даже [под боком очутится] помещик, который черпает жизнь [такой широкой чашею] полной чашей сколько захватит рука, как и не снилось никому, и весь тонет в царском блеске. [Глядит] Дворцами глядят его белокаменные домы с бесчисленными флигелями и домами для приезжающих гостей. [То преогромный театр и труппа из своих собственных крепостных людей] античными портиками из своих собственных ведущими аллеями тополей. Театр, труппа крепостных людей Раздается гром стук от уезжающих и от приезжающих экипажей [музыка] Оркестр, балы и освещенные плошками и фонарями деревья, под которыми при раздающихся отдаленных [аккордах] музыкальных звуках [гуляют и только что-то дикое является в этом освещении того, что осудила ночь на [сильнейший] величественный мрак] и раздается беспечная веселость, звонкий смех и довольные речи, тогда как что-то дикое и видится <?> в этом освещении театрально Дальше текст обрывается. И только тот, [чье нежное сердце дрожит за] кто дрожит за тайные красы, за сокровенные тайны красы, только видит что-то дикое в этом безвре<менном> насильственном ее пробуждении. Когда всю обняли <?> между Дальше текст обрывается.

II. Сияет освещенный плошками сад. Громы му<зыки> Музыка [и гуляющие группы наезжих гостей веселятся] оглашает во всех концах, пробуждает и [мелькают и блещут <2 нрзб.> [и в быстро мелькающих] радуется <1 нрзб.> [как прогнана] [выгнана] изгнана темная ночь. [Смех] Речи, крики и радостный хохот…И только тому, кто любит [чудную чистоту] младенческой душой [чистоту] дивную <?> природы и дрожит за нежные ее тайны, тому одному является только что-то дикое в этом [искусственном] насильственно-искуственном освещении; театрально выскакивает перед ним освещенная ветвь, лишенная своей яркой не]

III. Дворцом глядит его белый каменный дом с бесчисленным множеством труб, бельведеров, флюгеров, окруженный целым городом флигелей и домиков для приезжающих, великолепными [рядами] аллеями тополей. Беспрерывно по укатанным дорогам приезжающих экипажей всё возвещает незаходимый праздник. Украшенные живыми картинами балы, театрами крепостных, плошки [Всю ночь сияет сияние]

IV. песнь и пропекает, как говорится, жизнь, кутит и заливается во всю ширину своей удали. Небывалый проезжий в изумлении остановится, пораженный видом его обители, и невольно движется на губах его вопрос: “кто владетельный принц и [роскошный] владетель цветущей обители, о которой он нигде не слышал вокруг, очутился почти волшебно с своим очарованием

V. [Это] что-то дикое является мне в этом, когда фонари и огни мелькают внизу между померкшими, облеченными ночною тенью деревьями, и театрально выскакивает освещенная ветвь, лишенная своей яркой жизни, а вверху [зато] темнее [и], суровее и в двадцать раз грознее является чрез это ночное небо и угрюмо [нахлобучиваются] облекается мраком в непробудимый в вершины освещенных дерев, темных, как уголь, как бы сурово негодующих с вышины на [этот] сей мишурный блеск, осветивший внизу их корни.

VI. Чичиков остановился [и долго не мог придумать], удивленный невольно как фигурою самого хозяина, так всем, что окружало; даже не мог сообразить и придумать, как [начать ему речь] и в каких словах начать речь и как изъяснить причину своего приезда. Он сначала хотел [начать] выразиться почти в таком духе, что, наслышавшись о его добродетели и редких свойствах души, он почел долгом принесть свою дань уважения. Да скоро впрочем спохватился и почувствовал, что это уж точно слишком. [Взглянувши еще раз на комнату, еще раз на всё, что было] Бросивши искоси взгляд на всё, что было в комнате, ему пришло в ум, что слово редкие качества души и добродетель можно с успехом заменить словом экономия и потому [он сказал] он тот же час, давши речи другое значение, сказал, что, наслышавшись об его экономии и об хорошем управлении [разным] хозяйством, он почел за долг познакомиться и принести лично свое почтение. Конечно, [он почувствовал, что] можно бы несколько иначе и отчасти лучше выразиться — это он чувствовал и сам, — но нечего делать: ничего другого под ту пору не подвернулось на ум. Приписано: Конечно, он чувствовал, что, подумавши, можно бы [сказать] выразить еще лучше и ближе, но слава богу, что и то подвернулось на язык. ]

На это Плюшкин пробормотал что-то сквозь губы, [потому что зубов у него не было] ибо зубов не было, — чту такое именно пробормотал он, неизвестно, но, вероятно, смысл был таков: “А побрал бы тебя чорт[Вместо “что такое ~ чорт”: Неизвестно, что ~ “Чорт бы побрал тебя (ЛБ1, стр. 313–314). ] с твоим почтением!” Но так как гостеприимство у нас в такой сильной степени, что даже и скряга не в состоянии преступить его законов, то он прибавил тут же гораздо внятнее: “Прошу покорнейше садиться!”

“Я давненько не вижу гостей”, сказал он: “да, признаться сказать, в них мало вижу проку. Завели пренеприличный обычай[Уж такой неприличный обычай] ездить друг к другу, а в хозяйстве упущения…] в хозяйстве-то упущения, да упущения…] да и лошадей[-то] их корми сеном… Я давно уже пообедал, а кухня у меня такая прескверная: начнешь топить, еще пожару наделаешь”.[а кухня ~ пожару наделаешь” (ЛБ1, стр. 314). ]

“Ere”,[“Эх”] подумал про себя Чичиков: “хорошо же, что я у Собакевича перехватил ватрушку”.[хорошо, что я приехал пообедавши]

“И такой скверный анекдот: что сена хоть бы клок в целом хозяйстве!” продолжал Плюшкин. “Да и в самом деле, как прибережешь его? землишка[-то] маленькая, мужик ленив, работать не любит, думает как бы в кабак… Того и гляди, пойдешь на старости лет по миру”.[Того смотри, что на старости лет придется взвалить суму на плечи, да и пошел по миру. ]

“Мне однако ж сказывали”, произнес Чичиков: “что у вас 800 душ”.

“А кто это сказывал? А вы бы, батюшка, наплевали в глаза тому, который это сказывал; он пересмешник, хотел пошутить над вами! Вот бают 800 душ, а поди-тка сосчитай — а и ничего не начтешь. [сосчитай — и пятисот не найдешь; а. сосчитай и пятисот не начтешь] В последние три года проклятая [-то] горячка выморила[горячка переморила] у меня большой куш мужиков”.

“Скажите! И не на шутку выморила?” вскрикнул Чичиков, почувствовав при этом небольшое сердечное движение. [Вместо “Скажите ~ движение”: “Что вы говорите”, ~ довольно народу? (ЛБ1, стр. 314); а. “И точно, много у вас умерло мужиков?” почти вскрикнул Чичиков, потому что в самом деле даже почувствовал небольшое сердечное биение от радости. ]