Маркиз де Мирвилль изобрел для своего работодателя новую тактику защиты от обвинения в плагиате. Собственную сравнительную мифологию, которой посвятил несколько своих трудов,[106] он подчинил одной цели — дотошно и убедительно доказать, что все «языческие» боги, пророки, учителя мудрости приходили на землю с миссией от самого Дьявола заранее изображать то, что суждено пройти и сказать Иисусу Христу.

Дьявол, рассуждал Мирвилль, благодаря своему сверхъестественному дару предугадывать самые тайные замыслы Бога, прознал про готовящееся пришествие Спасителя и дал слугам задание заранее — за тысячи лет — изобразить его, спародировать во всех эпохах и во всех народах. Тогда люди, сопоставив события из жизни Христа и приключения героев древних преданий, убедятся в их похожести и не смогут поверить в то, что Христос — единственно истинный Спаситель, Мессия, Сын Божий и сам Бог.

В итоге своего исследования де Мирвилль пишет:

«Мы указали на нескольких полубогов и также на «весьма исторических» героев языческого мира, которые с момента их рождения были предназначены обезьянничать, и, в то же время, они обесчещивали рождение героя, который был вполне Богом, перед которым вся земля должна была преклониться; мы проследили, что все они рождались подобно ему от непорочной матери; мы видели, как они удушали змий в своих колыбелях, сражались против демонов, совершали чудеса, умирали мучениками, сходили в низший мир (Ад) и вновь воскресали из мертвых. И мы горько оплакивали, что боязливые христиане считали своим долгом объяснить все подобные тождественности совпадениями в выборе мифов и символов. Очевидно они позабыли слова Спасителя — все, кто приходили до меня, были ворами и разбойниками — слова, объясняющие все…»

Другого вывода добропорядочный подданный Ватикана, с головой погрузившийся в сравнительную анатомию древних аллегорий, сделать не мог. И в оправдание своей гипотезы маркизу пришлось добавить немного лукавства — насчет «воров и разбойников». < Мальцев С. А., 2003 >

Фраза о «ворах и разбойниках» попала в Библию из более древнего документа — Книги Еноха. К такому открытию пришел другой добропорядочный католик — архиепископ Лауренс. В его предисловии к переводу этого старинного манускрипта[107] читаем: «Просматривая корректуру Книги Еноха, мы еще больше изумлены сходством с Писаниями Нового Завета. Так притча об овце, спасенной добрым Пастырем от наемных стражников и свирепых волков, совершенно явно заимствована евангелистом Четвертого Евангелия из Еноха LXXXIX… и, таким образом, открывается истинный смысл этого до сих пор таинственного места в притче Иоанна — «все, кто приходили до меня, были ворами и грабителями» — изречение в котором мы ныне усматриваем явный намек на аллегорических пастухов Еноха».

Результаты исследований двух историков противоречат друг другу и, следовательно, один из них не прав. Но кто?

Один выдвигает собственное очень решительное предположение о лживости и коварстве всех древних и античных героев, чтобы подогнать мифологию всего человечества под исключительность и божественность своего героя. Второй честно признается в том, что, оказывается, многое в писании о жизни Христа заимствовано из другого очень древнего документа, Книги Еноха.

Следуя методу маркиза де Мирвилля можно было бы поправить архиепископа, сказав, что Енох тоже родился и написал свою книгу в соответствии с точно разработанным планом Дьявола. Только тогда непонятно, почему Дьявол все время оказывается сообразительнее, предусмотрительнее Бога. Неужели божество должно быть таким недотепой?

Книга Еноха входит в разряд книг-апокрифов, которые в богословии не могут считаться абсолютно достоверными, хотя само слово «апокриф» означает не «сомнительный», а происходит от «крипто», «прятать». Это нечто тайное, не для общего употребления, — книги, которыми пользовались жрецы тайных школ и тайных обществ в тех местах, где нужно было скрывать свою ученость от священнослужителей массовых культов и их фанатичных последователей. Такими книгами были и Евангелия-апокрифы, которые, хоть и описывали жизнь Христа, но были отвержены церковью.

Также как в Коране Посвященным дается общее имя Идрис, также как у египтян имя Тот было именем не личным, а общим для собрания и династии жрецов, также и собирательное имя Енох означало Наставник, Посвящающий на языке евреев. В переводе с греческого Енохион — это «Внутреннее Око» и «Ясновидец», то есть «Адепт Тайной Мудрости». Книга Еноха была одним из символических писаний, относившихся к сокровенной литературе, подобно каббалистической Книге Чисел халдеев, Зохару евреев и Книгам Гермеса египтян.

Всех вместе Посвященных всех народов тоже можно объединить под таким же общим именем, как, например, Змии, Драконы или Учителя Мудрости.

Более современным собирательным термином могло бы быть «Ученые», но сейчас это звучит нелепо, поскольку мы уже привыкли, что наш ученый, создатель какой-нибудь сверхбомбы, подчиняясь только своему начальству, не обязан быть человеком духовным, мудрым и отвечать за свои действия перед совестью и перед всем человечеством. В древности мы видим совсем другое отношение к знанию, оно доверялось только тому, кто был этого достоин, и притом, не интеллектуально, а нравственно.

Часто местные собирательные и личные имена «богов» — Посвященных — переходили вместе с Наукой от одного народа к другому, создавая совпадения в мифологическом символизме. Как, например, имя Геркулес. Римляне звали его Геркулесом, греки — Гераклом. К грекам он «пришел» заодно со своими подвигами из Египта, а в Египет еще раньше перекочевал из Индии. Диодор Сицилийский (90–21 до н. э.), древнегреческий историк писал о нем:[108] «Геркулес родился среди индийцев и, подобно грекам, они наделяют его палицей и львиной шкурой».

Геродот, рассуждая об исторических корнях Геркулеса, сообщает:[109] «О греческом Геркулесе я нигде в Египте не мог добыть каких-либо сведений: … Египет никогда не заимствовал этого имени у греков. … Геркулес, … как они [жрецы Египта] утверждают, является одним из двенадцати великих Богов».

Так Геркулес-Геракл, совершивший двенадцать подвигов, оказывается одним из двенадцати богов.

Один из двенадцати сам включает в себя двенадцать элементов. Это уже как будто прозрачный намек на двенадцатеричные сферы-циклы, входящие одна в другую. И такой переход от человека к пространству и времени не будет надуманным. < Мальцев С. А., 2003 >

В символизме Посвященных, где малое отражает большое, общие имена и термины обозначают схожие элементы, относящиеся к разным космическим уровням — от человека до звезд. Как, например, макушка планеты и макушка человека могут быть названы Теменем. А могут и то, и другое называться Верхним Полюсом. И оба названия — и Темя, и Верхний Полюс — будут правильны и точны в своем сравнении, отражая суть явления. Поэтому Геракл с двенадцатью подвигами может обозначать как реального исторического героя, жившего в определенную эпоху, так и нечто более глобальное.

Например, космический цикл прохождения Солнца через 12 знаков Зодиака — цикл жизни героя по имени Солнце, совершающего 12 продвижений-»подвигов» на своем пути. Все зависит от того, какой уровень мы рассматриваем, так же, как в случае с Сатаной.

Если мы приложим к этому сопоставлению Геракла и Зодиака главную идею астрологии о влиянии циклов планет и звезд на судьбу человека, то такая сложная мешанина героев, богов и созвездий перед нашим взором выстроится в четкий космический механизм, в котором все явления-объекты проходят через одни двенадцатеричные циклы жизни. Каждым из двенадцати периодов духовного пути человека руководит соответствующая планета, а той, в свою очередь, — соответствующее созвездие. И получается, что наша жизнь, находящаяся под влиянием сложного движения небесных тел, «записана в небесах».