Доказательство темы -11 (3.1–4.16)

божественной властью над всеми событиями (3.1-11)

Вывод: Наслаждайтесь жизнью такой, какой Бог ее дает сейчас (ст. 12–15)

отсутствием бессмертия (ст. 16–21)

Вывод; Наслаждайтесь жизнью такой, какой Бог ее дает сейчас (ст.22)

злобным угнетением (4.1–3)

трудом (ст.4–6)

алчным накоплением богатств (ст.7-12)

преходящей природой известности (ст. 13–16)

Слова совета-А (4.17-5.11)

Славить и поклоняться Богу (4.17-5.2)

Исполнять обеты (ст.3–6)

Ожидать несправедливость в управлении (5.7–8)

Не переоценивать богатство (5.9-11)

Доказательство темы — III (5.12-6.12)

потерей богатства (5.12–16)

Заключение: Наслаждайтесь жизнью такой, какой Бог ее дает сейчас (ст. 18–20 [МТ 17–19])

богатством, не приносящим удовольствия (6.1–9)

неизменностью судьбы (6.10–12)

Слова совета — Б (7.1–8.9)

Честь лучше роскоши (7.1)

Воздержанность лучше легкомыслия (2–7)

Осторожность лучше поспешности (8-10)

Мудрость с богатством лучше одной мудрости (ст. 11–12)

Смирение лучше негодования (ст. 13–14)

Умеренность лучше невоздержанности (ст. 15–22)

Мужчины лучше женщин (ст.23–29)

Компромисс иногда лучше правоты (8.1–9)

Доказательство темы — IV (8.10-9.12)

непостоянством правосудия (8.10–14)

Заключение: Наслаждайтесь жизнью такой, какой Бог ее дает сейчас (ст. 15)

тайной путей Божиих (ст. 16–17)

смертью, одинаковой участью мудрых и неразумных (9.1–6)

Заключение: Наслаждайтесь жизнью такой, какой Бог ее дает сейчас (ст.7-10)

неопределенностью жизни (ст. 11–12) Слова совета-В (9.13–12.8)

Введение: рассказ о ценности мудрости (9.13–16)

Мудрость и глупость (9.17–10.15)

Правление царей (ст. 16–20)

Разумная деловая жизнь (1 1.1–8)

Наслаждение жизнью до прихода старости (11.9-12.8)

Заключение

Цель Екклесиаста (12.9-10)

Значение его учения (ст. 11–12)

Заключительное увещевание (ст. 13–14)[1194]

Единство. Такие схемы содержания, как предложенная выше или выдвинутые Г.Л. Гинсбергом[1195] или А.Г. Райтом,[1196] предполагают единство произведения Екклесиаста, которое напрочь отрицалось или ставилось под серьезное сомнение предыдущим поколением исследователей. Подход Г.А.Бартона, не будучи крайней точкой зрения, типичен в приписывании частей Книги другим авторам. Наряду с автором, он усматривал работу "редактора, глубоко заинтересованного в учительной литературе" (которому принадлежат "поучительные примечания" в 4.15; 5.3, 7а; 7.1а, 3, 5–9, 11–12, 19; 8.1; 9.17–18; 10.1–3, 8-14а, 15, 18–19), и позднейшего редактора, "глубоко вдохновленного духом фарисеев" (которому принадлежат благочестивые примечания, "поддерживающие ортодоксальные доктрины времени", напр., 2.26; 3.17; 7.18 б, 266, 29; 8.26, За, 5-6а, 11–13; 11.96; 12.1а, 13–14).[1197]

Современный акцент на единстве Кн. Екклесиаста более всего основан на свежем понимании семитской литературы и ее манеры аргументации. Р. Гордис внес существенный вклад в нынешнее согласие ученых, указывая на параллели между вавилонской и египетской учительной литературой и Кн. Екклесиаста в стремлении сочетать стандартную и нестандартную мудрость и вставлять традиционные притчи в первоначальный материал. Далее, он утверждает, что очевидные противоречия (признаваемые раввинами, которые спорили о каноничности Книги) — следствие борьбы автора со сложностями жизни, а не редакционные попытки соединения частей в одно целое.

Одна из наиболее существенных заслуг Гордиса — предположение о том, что и другие явные противоречия можно легко разрешить, если придерживаться взгляда, что Екклесиаст часто цитировал материал для того, чтобы опровергнуть его. Например, комментарий о труде в 4.5 ("Глупый сидит, сложив свои руки, и съедает плоть свою") — традиционное поучение, направленное на осуждение лени. Чтобы указать на его несостоятельность, Екклесиаст приводит свою собственную притчу: "Лучше горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томлением духа" (ст.6).

Несомненно, сильнейший аргумент против множества авторов — вопрос о мотивации. Если Кн. Екклесиаста ставила столько проблем мудрым и благочестивым евреям, почему же они взяли на себя огромный труд уснащения Книги многочисленными комментариями? Гордис отмечает: "Ни один из этих ученых не объясняет, почему Книга была признана стоящей этих усилий по «узакониванию» ее, в то время как наиболее простым решением было бы запретить ее".[1198]

Вообще, даже Гордис признает, что титул (1.1) и заключение (12.9-14) мог добавить ученик Екклесиаста, который говорил о своем учителе в третьем лице. При этом само произведение оставалось целостным со всей его загадочной сложностью.

Сторонники формально-критических методов исследования последние сорок лет делят Книгу на различное количество фрагментов разной длины. В последние годы растет тенденция рассматривать Книгу как "записную книжку", а не спор, диалог или философский трактат.[1199] По поводу единства этих заметок фон Рад отмечает:

"Если быть точным, в Книге существует определенное внутреннее единство, которое находит свое выражение иначе, чем посредством линейного развития мысли или логической последовательности мышления, а именно посредством единства стиля, предмета и темы, единства, которое может сделать литературное произведение по-настоящему целостным, самостоятельным произведением искусства".[1200]

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

Размышления. Костяк литературного стиля Екклесиаста — ряд прозаических повествований от первого лица, в которых он приводит свои наблюдения о суетности жизни. Эти размышления (Циммерли называет их "исповеданиями")[1201] начинаются такими фразами, как: "И предал я сердце мое тому…" (1.13, 17), "Видел я все дела…" (ст. 14), "Говорил я в сердце моем так…" (ст. 16, 2.1), "Еще видел я…" (3.16), "И обратился я, и увидел…" (4.1,7,9.11). Дж. Г. Вильяме, следуя за Циммерли, находит в этом "исповедальном стиле" 'отход чувства безопасности и самоуверенности мудрых".[1202] Задаваясь вопросом о том, можно ли подтвердить четкие выводы о месте человека в Божественном космосе, которые делали другие мудрецы, Екклесиаст может лишь повторить то, что он уже обнаружил, видел и заключил. Литературная форма размышления точно соответствует его пониманию реальности: эмпирическому, и вместе с тем, личностному.

Часто эти размышления заканчиваются выводом, обычно в последнем предложении высказывания: "…узнал, что и это томление духа" (1.17); "И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои… и вот, все суета и томление духа…" (2.11); "И это — суета!" (ст.23); "И это — суета и томление духа (ст.26; 4.4, 16; 6.9).[1203]

Притчи. Екклесиаст употребляет притчи как традиционно, так и не традиционно. Как и его коллеги, он использует два основных вида: (1) Утверждения (Эллермайер называет их "высказывания истины"), которые лишь констатируют реальность: "Кто любит серебро, тот не насытится серебром; и кто любит богатство, тому нет пользы от того" (5.9). (2) Наставления (или "советы"), или побуждения, иногда одобрительные: "Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его" (11.1); иногда запретительные: "Не будь духом твоим поспешен на гнев; потому что гнев гнездится в сердце глупых" (7.9). Разнообразие их почти нескончаемо.