XXI

Вот Хаскульд возвращается домой о тинга и узнает эти новости. Они ему совсем не нравятся. Но так как в дело были замешаны его родичи, он успокоился и оставил все как есть.

Олав со своими спутниками плыл с попутным ветром и достиг Норвегии. Арн стал уговаривать Олава отправиться ко двору конунга Харальда. Он говорил, что конунг оказывает великие почести многим мужам, которые ни в чем не превосходят Олава. Олав сказал, что согласен на это. Олав и Арн отправились тогда ко двору и встретили там хороший прием. Конунг тотчас принял Олава как знакомого, из-за его родичей, и предложил ему остаться у него. Гуннхильд оказала Олаву большое внимание, как только узнала, что он племянник Хрута. Но многие люди говорили, что она была бы рада беседовать о Олавом, даже если бы он не был обязан этим кому-нибудь другому.

Олав стал печален, когда зима шла к концу. Арн спросил, что его печалит. Олав ответил:

– Я намереваюсь отправиться на запад за море, и для меня было бы очень важно, если бы ты устроил так, чтобы эта поездка состоялась в течение этого лета.

Арн попросил Олава не помышлять об этом и сказал, что не знает, будут ли корабли, которые отправятся на запад за море. Гуннхильд вошла, когда они беседовали, и сказала:

– Я слышу, что вы говорите так, как никогда прежде не бывало, – ваши мнения расходятся.

Олав приветствовал Гуннхильд как подобает, но не прервал беседу. Затем Арн ушел, а Гуннхильд и Олав продолжали беседу. Олав сказал о своем намерении и объяснил, как для него важно, чтобы путешествие совершилось. Он сказал, что, как ему точно известно, король Мюркьяртан отец его матери. Тогда Гуннхильд сказала:

– Я достану тебе средств для этой поездки, так что ты сможешь поехать с таким великолепием, какого только пожелаешь.

Олав поблагодарил ее за эти слова. Затем Гуннхильд велела снарядить корабль и собрать людей. Она попросила Олава сказать, сколько людей он хочет взять с собой на запад за море. Олав сказал, что ему нужно шесть десятков человек, и прибавил, что для него главное, чтобы они походили больше на воинов, нежели на торговых людей. Она сказала, что все так и будет. Но один только Арн назван из тех, кто отправился с Олавом. Все люди были хорошо снаряжены.

Конунг Харальд и Гуннхильд проводили Олава на корабль и сказали, что к той дружбе, которую они к нему питали, они добавляют еще пожелание, чтобы их удача сопровождала его.[14] Конунг Харальд добавил, что это им нетрудно, поскольку из Исландии не появлялся при них человек более статный и красивый. Тут конунг Харальд спросил, сколько ему лет. Олав отвечал:

– Теперь мне восемнадцать лет.

Король сказал:

– Такие, как ты, – это люди выдающиеся. Ведь ты еще недавно вышел из детского возраста. Ты должен нас посетить сразу же по твоем возвращении.

После этого конунг и Гуннхильд пожелали Олаву счастливого пути. Затем Олав и его люди взошли на корабль и немедленно отплыли.

Тем летом погода им не благоприятствовала: стояли густые туманы, а ветер, если и был, то слабый или противный. Их далеко отнесло в море. Почти все, кто был на корабле, думали, что они сбились в море с пути. Наконец случилось так, что туман рассеялся и поднялся ветер. Тогда поставили паруса и начали совещаться, где лежит Ирландия, и не могли договориться об этом. У Арна было одно мнение, но большая часть людей возражала ему и говорила, что Арн совсем сбился с пути. Они говорили, что решение должно принадлежать большинству. Затем предложили решить Олаву, но Олав сказал:

– Я хочу, чтобы решение принадлежало тем, кто разумнее других. Потому что я считаю, что совет неразумных людей тем менее нам пригоден, чем больше их соберется вместе.

После того как Олав это сказал, спор прекратился, и Арн теперь решал, куда направить корабль. Они шли под парусами и день и ночь, и ветер все время был слабый. Однажды ночью случилось, что сторожевые люди вскочили и велели всем подняться как можно быстрее. Они сказали, что видят берег так близко перед собой, что корабль чуть не уткнулся в него. Парус был поднят, и дул совсем слабый ветер. Люди сейчас же поднялись, и Арн велел переменить паруса и изо всех сил постараться увести корабль от берега. Олав сказал:

– У нас нет здесь никакого выбора, так как я вижу, что волны разбиваются о прибрежные камни у самой кормы корабля. Надо как можно скорее спустить паруса. Мы примем решение, когда наступит день и можно будет узнать, что это за земля.

Затем они бросили якоря, и те сразу закрепились на дне. Много было разговоров в течение ночи, куда это они прибыли. И когда настал светлый день, они поняли, что это была Ирландия. Тогда Арн сказал:

– Я полагаю, что мы причалили в неудачном месте, потому что эта местность – находится далеко от гаваней и от торговых стоянок, где чужестранцев встречают с миром. Отлив оставил нас теперь на берегу, как рыбешку. И насколько мне известны законы ирландцев, я думаю, что они назовут своим то добро, которое мы везем с собой, потому что они считают потерпевшими кораблекрушение даже тех, чья корма еще меньше обнажилась во время отлива.

Олав сказал, что им не нанесут вреда.

– Но я видел, – продолжал он, – как в начале дня на берег сбежалось множество людей, и эти ирландцы поражены прибытием корабля. Затем сегодня утром, когда был отлив, я видел, что рядом с этой косой есть морской рукав, из которого часть воды не уходит в море. И если наш корабль не поврежден, то мы сможем спустить на воду лодку и перетащим наш корабль туда.

Там, где они бросили якорь, дно было глинистое, и ни одна доска на их корабле не была повреждена. Они перетащили корабль в указанное Олавом место и стали там на якорь. Несколько позднее множество людей явилось на берег. Затем два человека на лодке подъехали к кораблю. Они спросили, кто владельцы этого корабля. Олав ответил и вел речь по-ирландски, точно так, как они спросили. Однако когда ирландцы узнали, что прибывшие норвежцы, то они потребовали, согласно своему закону, чтобы те отдали свое добро, и сказали, что им не будет никакого вреда до тех пор, пока король не вынесет решения. Олав отвечал, что таков закон, если у торговых людей нет с собой толмача.

– Я же скажу вам по правде, – продолжал он, – что перед вами мирные люди. Однако мы все же не сдадимся без сопротивления.

Тут ирландцы подняли боевой клич, вошли в воду и пытались втащить корабль с людьми на берег. Там было так мелко, что вода достигала не выше подмышек, а тем, кто был высок ростом, она достигала до пояса. Однако водоем, в котором плавал корабль, был настолько глубок, что там нельзя было достать дна. Олав велел взять оружие и встать по бортам корабля от носа до кормы. Они стояли настолько тесно, что все было закрыто щитами. Снизу каждого щита высовывалось острие копья. Олав встал на носу, и вот как он был вооружен: он был одет в броню, и на голове у него был позолоченный шлем; он был опоясан мечом, рукоятка которого была украшена золотом; в руке у него было копье с крючком, которым можно было также и рубить, с великолепными украшениями на наконечнике; перед собой он держал красный щит, на котором был нарисован золотой лев.

Когда ирландцы увидели это снаряжение, то их охватил страх, и они подумали, что здесь не так легко будет отобрать имущество, как они полагали. Поэтому ирландцы прекратили наступление и сгрудились толпой. Вскоре среди них пошли толки, что это, очевидно, боевой корабль и что следует ожидать еще других кораблей. Поэтому они спешно отправили весть королю. Это оказалось легко, потому что король находился совсем недалеко на пиру. Он сразу прискакал вместе со своими людьми туда, где стоял корабль.

Расстояние от корабля было достаточно близким, чтобы люди могли слышать друг друга. Ирландцы не раз пытались поразить их стрелами, но Олав и его люди остались невредимы. Олав стоял в снаряжении, которое было описано, и многие люди с изумлением говорили, как статен тот человек, что ведет корабль. Но когда спутники Олава увидели, что к ним приближается великое множество всадников, и очень воинственных, то они притихли, потому что решили, что у тех большое преимущество в числе. И когда Олав услышал разговор, который вели его люди, он просил их не терять мужества.