– Несколько часов назад я бы поспорил с подобным утверждением. Знаешь ли ты, что с сегодня мы стали самыми богатыми людьми в Англии? Даже самый последний юнга проведет остаток своих дней в роскоши.

«Если нам удастся вернуться в Англию», – подумал Эван, но не высказал сомнений вслух, а лишь кивнул и продолжал работать, пока погрузка не была закончена.

– Корабль готов вернуться к своему капитану и команде, – заметил он, оглядевшись.

– Да, мы забрали все пушки, и бизань-мачта срезана, так что они не представляют для нас никакой опасности, – Дрейк кивнул в сторону трюма. – Займись испанцами, им уже пора откачивать воду. А я пишу письмо, чтобы Хуан де Антон передал его капитану Винтеру, если вдруг они встретят «Елизавету».

Если судьба «Мэриголд», скрывшейся в ледяных водах пролива, была известна, то никто не знал, что стало с «Елизаветой», хотя Эван подозревал, что она вернулась домой.

Эван поднял крышку люка и спустился вниз в тускло освещенный трюм. До него доносились проклятия и ругательства испанцев. Подняв засов н приоткрыв люк, Эван бросил в неясный сумрак:

– Капитан Хуан де Антон?

– Да, – совсем рядом прозвенел голос капитана.

– Погрузка завершена. Мы возвращаем вам корабль. Вы свободны.

Со всех сторон послышался недоверчивый шепот. Если бы дела обстояли иначе, испанцы, как он знал, не проявили бы жалости. Эван ждал, пока моряки и солдаты, опустив глаза от стыда и гнева, взбирались наверх. Ничего, кроме удовлетворения, Эван не чувствовал. На труде других порабощенных народов испанцы разжирели и разбогатели. Они не заслуживали сочувствия. Когда последний поднялся по лестнице, Эван собрался последовать за ним, но вдруг кто-то схватил его за горло и втащил обратно.

Эван упал на пол. Напавший тут же придавил его грудь коленом, так что Эван едва не задохнулся, и приставил к горлу кинжал.

– Эван Кэроу, – послышался низкий злобный голос, – я так и думал, что встречу вас среди пиратов.

Эван яростно перебирал в уме, кто бы это мог быть.

– Но кто вы?

Держа лезвие у его горла, напавший слегка повернул голову и распахнул люк. Ворвавшийся свет упал на его красивое, грозное лицо.

Эван узнал бывшего опекуна Энни.

– Дон Родриго?

– Где она? – спросил тот.

– Если бы Энни хотела, чтобы вы об этом знали, то написала бы вам.

По лицу Родриго пробежала тень. Он сильнее нажал на кинжал, и Эван почувствовал на шее теплую струйку крови.

– Вы явно не в том положении, когда играют в такие игры, сеньор Кэроу. Говорите, и побыстрее.

Эван понял, что Родриго не убьет его. По крайней мере, не сразу.

– Энни могла бы остаться с вами, но все же решила вернуться к нам. Она так и не сказала мне почему, дон Родриго. Я полагаю, вы знаете ответ.

Сдавленный звук вырвался из груди испанца. Вдруг глаза его стали холодными и мертвыми. Гнев Родриго словно удвоился.

– Ну хватит разговоров. Или скажете мне, где Энни, или умрете.

Эван втянул в грудь побольше воздуха.

– К моему большому сожалению, я не могу выдать ее.

Родриго выругался и занес кинжал, готовясь нанести удар.

– Она при дворе Елизаветы! – сказал кто-то, находившийся в проходе, на плохом испанском. – Вы узнали, что хотели.

Родриго вскочил, готовый напасть сейчас на кого угодно. Эван сердито посмотрел на Дентона, нацелившего мушкет в грудь Родриго.

– У меня не было выбора, – сказал Дентон. – Эван, он собирался убить тебя. Застрелим его сейчас или отведем к адмиралу Дрейку?

Эван протянул руку, и Родриго, бормоча ругательства, отдал кинжал.

– Оставь нас, – сказал Эван Дентону, не отрывая взгляда от Родриго. Он подождал, пока шаги моряка стихли, и обратился к Родриго: – Я полагаю, вы отправитесь в Англию?

– Конечно.

– Энни уехала по собственной воле. Почему вы думаете, что она обрадуется встрече с вами?

– Я… – Родриго замолчал, и лицо его покраснело. Он прочистил горло: – Не жду от нее никакой радости. Я просто должен убедиться, что ей… не грозит опасность.

Покидая разграбленный корабль, Эван ничуть не жалел, что сохранил испанцу жизнь. Он был уверен в одном – Родриго Бискайно тоже любил Энни.

Ловко лавируя среди толпы, Энни пробиралась к возвышению, на котором сидела королева, приветствуя своих подданных. Это была первая остановка Елизаветы в ее летнем путешествии по стране. Зал в Данфилд-Хауз был переполнен придворными и слугами, но девушка сразу же заметила знакомое лицо.

Оуэн Перрот! Годы не имели над ним власти. У него по-прежнему были блестящие густые волосы, а улыбка очаровательной и бесхитростной, как у ребенка. Все эти годы он ждал, когда ее величество призовет его к себе. И вот он здесь, и выглядит абсолютно счастливым в присутствии женщины, по чьему приказу был казнен его отец.

– Ваше Величество, – мягким голосом, в котором слышался благоговейный трепет и уважение, произнес Оуэн. Он низко склонился к протянутой руке королевы.

Жестом та велела ему подняться.

– Боже мой, Перрот, – твердым, как всегда, голосом сказала Елизавета, – вы еще красивее, чем был ваш отец.

Все, кто стоял достаточно близко, чтобы услышать эти слова, замерли. Упоминание имени побочного сына Генриха VIII, Джона Перрота, было вызовом. Все ждали, как отреагирует Оуэн.

Тот вспыхнул.

– Ваше Величество, я молю лишь об одном, – громко сказал он. – Чтобы мой приговор оказался не таким суровым.

«Превосходный ответ», – криво усмехнувшись, подумала Энни. Королева не устоит ни перед его красотой, ни перед его обаянием. Как бы подтверждая это, Елизавета улыбнулась и поманила Оуэна к себе поближе.

Наблюдая эту сцену, Энни не могла не вспомнить о страшных шрамах на спине Эвана и о тех страданиях, которые он пережил из-за Оуэна.

Не желая возобновлять знакомство с ним, девушка повернулась, намереваясь прогуляться по саду.

Прямо перед ней стоял дон Яго Ороцо. Он вытащил изо рта сигару и холодно улыбнулся:

– Добрый день, госпожа.

Энни не смогла сразу ответить. Она смотрела на его черный камзол, вернее, на ровный ряд золотых пуговиц. Это были те самые, которые она видела в кабинете у Оуэна. Да, она уверена. Ошибки быть не может. Внезапно ей стало так страшно, что перехватило дыхание, но девушка быстро овладела собой.