– Ты оставляешь Рэнса здесь?

– Да, я оставляю Рэнса, все корабли и тридцать человек из наших, – Дрейк хлопнул Эвана по спине. – Вот видишь, у тупоголового девонширского парня все-таки есть крупица разума. Если Рэнс останется здесь, то не сможет нам помешать, а наши люди последят за ним.

– Ты уже выбрал, кто поедет с нами?

Дрейк энергично кивнул.

– Да, я беру молодых. У них есть сила духа, чтобы драться часами, – он понизил голос. – И да простит меня Господь, они не так дорожат своей жизнью, как старшие…

– Капитан Дрейк! – в голосе моряка слышалась тревога.

Из джунглей вышла группа темнокожих воинов. Англичане в ужасе смотрели на их разукрашенные тела и острые дротики.

– Туземцы! – закричал Робби Пайк. – К оружию! К оружию!

Дрейк хотел подтвердить команду, но Эван остановил его:

– Не бойся, Фрэнсис. Я знаю этих людей.

– Что? Но как…

– Я попросил их встретить нас здесь.

Эван бросил перевязь шпаги и побежал навстречу туземцам. Он никогда не говорил Фрэнсису о Касильде, это была его личная боль. Все эти месяцы он поддерживал связь с ее народом, обещая, что они вместе отомстят испанцам за обиды.

– Это я! – закричал он, проводя рукой по чисто выбритому лицу. – Эван Кэроу!

Охваченный бурей чувств, он подошел к Рико. Воин стоял высокий и прямой, ветер играл перьями, которые украшали его копье. Любовь Эвана к Касильде и горечь ее утраты навсегда связали его с кимарунами. Странным образом эти дикие люди стали его духовными братьями.

– Мои друзья не причинят вам вреда, – заверил он. – Мы собираемся напасть на белый город.

Дрейк встал рядом с Эваном и представился по-испански. Его владение языком еще оставляло желать лучшего, но за последние месяцы значительно улучшилось. Лицо Рико расплылось в широкой белозубой улыбке:

– Ты тот, кого испанцы называют El Draquez.[15]

Дрейк гордо расправил плечи:

– Смею утверждать, что после сегодняшней ночи они будут называть меня еще хуже.

– Итак, вы нападаете сегодня ночью? – спросил Рико. – Хорошо, что вы поторопились.

Англичане стали осторожно подходить ближе.

– Мы уже нападали на белый город, чтобы отомстить за смерть Касильды, – сказал Рико.

Эвану не нужно было смотреть на Дрейка, он и так знал, что его друг разозлился.

– Успокойся, Фрэнсис, – тихо сказал он. – Кимаруны берут свою долю кровью, а не золотом.

– Но теперь город будет настороже, – Дрейк принялся раскачиваться на каблуках. По тому, как ходили у него желваки, было видно, что он очень возбужден. – Они уже наверняка послали за подкреплением в Веракрус и Вента-Крус, а может быть, даже в Панаму.

Дрейк посмотрел на воинов с нескрываемым любопытством и… долей недоверия.

– Послушай, Фрэнсис, – сказал Эван. – Кимаруны – такие же люди, как и все остальные. Они не рабы, не орудия труда, которыми можно торговать. Они разделяют нашу ненависть к испанцам и знают здешние места гораздо лучше нас.

Нерешительность Дрейка исчезла так же быстро, как и возникла. Он твердо кивнул:

– Тогда мы союзники. Солдаты уже прибыли?

– Еще нет, – ответил Рико. – Но прибудут.

– Нужно торопиться, Фрэнсис, – нетерпеливо сказал Эван. – Давай отправлять баркасы, и побыстрее.

В водянистом свете почти полной луны англичане на баркасах вошли в бухту Номбре-де-Диоса, но подход к берегу закрывал испанский корабль, казавшийся на фоне ночного неба совершенно черным. С его борта спустили шлюпку, и команда принялась неистово грести к берегу.

Эван не стал ждать команды Дрейка.

– На весла, в погоню, – приказал он своим людям.

Его лодка рванулась вперед, преградила путь испанцам и прижала их к берегу. Вскоре подоспели и другие баркасы.

Захватить экипаж шлюпки оказалось до смешного просто. С мрачным удовлетворением Эван наблюдал, как его люди связывали испанцев, чтобы те не добрались до Номбре-де-Диоса и не подняли тревогу.

Легкая победа ободрила людей, озабоченных предупреждением Рико о подкреплении.

– Отличная работа, ребята, – Дрейк широко развел руками, как бы желая обнять всех, и кивнул головой в сторону земляных укреплений, возвышающихся к востоку от города. – А теперь к пушечной батарее.

Произошла очередная бескровная победа. Они обнаружили там одного-единственного часового. Как только он увидел вооруженных до зубов англичан, он сразу сдался.

– Возьмем все пушки, – приказал Дрейк, указывая на шесть тяжелых орудий. – Снимите стволы и доставьте их на баркасы.

Жадность Дрейка была его первой ошибкой в ту ночь. Пока его люди занимались пушками, часовой сумел освободиться и во всю прыть помчался в город, крича так громко, как только позволяли ему легкие.

Через минуту в церкви зазвонил колокол и забили барабаны, поднимая горожан с постелей и оповещая город о нападении.

Ругаясь и отдавая короткие приказы, Дрейк разделил своих людей на два отряда.

– Джон! – позвал он брата. – Возьми Оксенхема и начинайте атаку на дальнем конце города.

– Слушаюсь, сэр.

– Подожгите стрелы и прикажите трубачам играть как можно громче. Чем больший переполох вы поднимете, тем лучше.

Глаза Дрейка горели возбуждением, когда он повернулся к Эвану:

– Оставайся с главным отрядом, пока мы не дойдем до площади. Потом ступай и…

– Я знаю, что должен делать, Фрэнсис, – оборвал его Эван.

Уже много раз он все проигрывал в своем воображении. Его заданием было в одиночку захватить принцессу Тюдор.

Годы ожидания и тщательного планирования придали решимости морским разбойникам Англии. Они обрушились на город, как ураган: гудели трубы, били барабаны, полыхали факелы, раздавались боевые выкрики.

Перед ними была главная площадь: широкое, пустынное пространство, залитое лунным светом. Дрейк обернулся к трубачу, двенадцатилетнему парнишке.

– Сердце города! – закричал он. – Труби атаку, мой юный друг! Первым мы возьмем дом губернатора.

Мальчик поднял трубу, Но, не успев взять и двух нот, уже лежал мертвый: пуля мушкета разорвала ему грудь.

– Проклятие! – запрокинув голову, закричал Дрейк небесам.

По его лицу текли слезы. Он даже не пригнулся, когда из дальнего угла раздался очередной залп мушкетного огня.