– Ну что ж, – воскликнул Дрейк, поднимая бутыль с вином. – Мы спасли девицу, наказали негодяев и заполучили отличный корабль. Неплохая работенка, а? – он передал бутыль Дентону.

Родриго усмехнулся:

– Ты в любой ситуации остаешься морским волком, Дрейк.

– Знаю. Поэтому мои люди и последовали за мной на край света.

Дентон сделал глоток вина и вытер рот рукавом.

– У нас будут неприятности? Все-таки мы убили испанского посла и лорда.

– Защищая свою жизнь, – заметил Андрэ.

– Думаю, мы узнаем об этом, когда вернемся в порт, – Дрейк забрал бутыль обратно.

Эван взял за руку Энни и легонько пожал ее. Между ними возникла какая-то неловкость, робость, вызванная трехлетней разлукой: Ужас пережитого сражения растаял вместе с луной. Оуэна цохоронили в море. Оставшиеся в живых матросы добровольно перешли под командование Дрейка и строгое наблюдение Дентона. Они возвращались в Лондон.

Энни улыбалась в ответ, но усталость валила ее с ног. Любовь в сердце Эвана все разрасталась и была таким же пылким и сильным чувством, как тогда, когда он в первый раз поцеловал ее. Эван обнял девушку за талию. Так странно было прикасаться к ней. В то же время ему хотелось задушить ее в своих объятиях и никогда никуда не отпускать.

– Тебе нужно отдохнуть. Наверное, каюта капитана свободна.

Энни кивнула, и они вместе пошли на корму. Эван помог ей подняться по трапу, у низкой двери он остановился.

– Думаю, ты найдешь там все необходимое, – сказал он.

Девушка взялась за ручку двери.

Эван застыл. Он понимал, что она все еще испытывает к нему какие-то чувства, но так же понимал, что они оба изменились. Прошли годы. Огонь любви все еще горел у него в груди, но когда он смотрел в глаза Энни, то видел незнакомку. Прекрасную, тревожащую его воображение, но… незнакомку.

Она прикусила губу:

– Не все, Эван.

– Но я сам все проверил. Там есть хлеб, вино и запас свечей… теплые шкуры на постели…

– Там нет тебя, – тихо пробормотала она.

Сначала Эван подумал, что ослышался, но когда смысл ее слов дошел до него, у него кольнуло сердце.

– Любимая, – он прижал девушку к груди.

– Энни!

Эван застыл, услышав голос Андрэ. Тот появился перед ними, похожий на большую темно-крылую птицу. Черты его лица выражали неодобрение и были напряжены.

– Энни! Прошу тебя, не делай этого.

Девушка еще крепче обняла Эвана.

– Вы уже достаточно распоряжались моей жизнью. Меня похитил Оуэн, мне грозила гибель… Как осмеливаетесь вы становиться на моем пути?

– Мы все пережили потрясение, Энни. Нужно обдумать все спокойно. Ты можешь разрушить свое будущее…

– Вы уже попытались это сделать, Андрэ, – она отпустила Эвана и выпрямилась. – Вы убедили меня, что он мертв. Вы бы сами убили его, если бы не нуждались в его услугах. У вас нет сердца, Андрэ! Откуда оно возьмется у человека, который не хочет видеть собственную мать!

– Это не твое дело, и я был бы благодарен, если бы впредь ты не касалась этой темы. Я просто хочу, чтобы ты прежде, чем стать шлюхой моряка, хорошенько подумала.

Эван напрягся, приготовившись нанести ответный удар, но Энни опередила его:

– У меня было три года, чтобы подумать и сделать выбор. Моряцкая ли шлюха, наследница ли Елизаветы… В любом случае я становлюсь шлюхой в собственных глазах.

Девушка схватила Эвана за руку, втолкнула его в каюту и с громким стуком захлопнула дверь перед самым носом Андрэ.

Лампа, подвешенная к переборке, заливала каюту золотым светом. Находившиеся в ней вещи отбрасывали длинные тени. Энни прижалась спиной к двери. Щеки ее пылали огнем, дыхание было прерывистым и тяжелым, будто она пробежала большое расстояние. Глаза выражали страдание, и Эвану передалось ее чувство. Чувство разочарования и измены. Она привыкла к Андрэ, доверяла ему, и он был ей небезразличен.

Эван заставил себя не прикасаться к ней.

– Энни, подумай, ты действительно хочешь этого?

Ее глаза гневно сверкнули:

– Эван, самые счастливые минуты в своей жизни я провела в твоих объятиях.

Он протянул к ней руки.

– Иди сюда, – когда она оказалась рядом, и запах ее тела коснулся его, он сказал: – Нам довелось пережить редкостное чудо, но с тех пор мы оба очень изменились. Так много произошло с тех пор.

– Мои чувства к тебе не изменились, – Энни, приподнявшись на цыпочки, обвила руками его шею и крепко поцеловала.

Более убедительные аргументы не потребовались. Им было о чем поговорить, но с разговорами можно подождать… Он раздел ее, потом разделся сам и повалил ее на шкуры и покрывала, устилавшие ложе алькова. Волосы, веером рассыпавшиеся по подушке, медным ореолом обрамляли ее лицо, слишком озорное, чтобы быть прекрасным, и слишком совершенное, чтобы быть прелестным.

Хотя он бережно пестовал в своей душе утонченность и трудность их первой ночи, на этот раз быстро овладел ей. Теперь он знал, что его страсть сопоставима только с ее чувством. Приподнявшись на руках, он сказал:

– Когда я был в море, то мечтал о тебе, как о моей принцессе в золоченой башне.

– Я женщина из плоти и крови, Эван. Ты нужен мне как мужчина, а не как странствующий рыцарь, несущий мой знак.

– А мне… мне так хотелось быть рыцарем.

Она рассмеялась и подалась навстречу ему. Он начал свой чувственный ритмичный танец, который столько лет звучал в его ушах. Она не могла сдержать блаженного стона. Руки ее гладили его спину, завораживали его, вызывая невыносимую истому. Прошептав ее имя, Эван вознес ее на вершину экстаза.

Обливаясь потом, они лежали, прижавшись друг к другу и не говоря ни слова. Оба переживали чудо соития и вновь открывали в своих душах источники любви, которые так долго и ярко пылали в них. Эван некоторое время пребывал в состоянии блаженства, не желая ни говорить, ни двигаться, боясь разрушить возникшую гармонию. Он просто лежал рядом с ней, и этого было достаточно.

Потом они снова сошлись в любовном танце. Теперь его движения были неспешными, а руки и губы не обделили ласками ни один уголок ее тела, исторгая из него крики радости.

Когда сквозь окна кормы просочился свет дня, они лежали, переплетясь, и прислушивались к скрипу древесины и визгу штурвала, менявшего курс судна для входа в гавань.