– Хуже не будет…".

Геннадий Толмачев. "Слово об Ожасе". "Горизонт", N 17,1989.

В понедельник Руфа подозвал меня к себе.

– Вчера ко мне Николай приходил…

Николай Колинко друг детства Руфы. Журналист. Работал советником предсовмина, сейчас в Верховном Совете республики. Человек осведомленный.

– Что говорит?

– Завтра Пленум.

– Кого поставят вместо…?

– Неизвестно.

Из Рудного приехала Карина. Родила сына. Принесла на работу конфеты.

– У кого остановилась?

– У тети.

– Номер телефона…

– Позвонишь?

– Вечером.

После работы пил я Сериком Касеновым. Позвонил Карине в седьмом часу.

– Выходи… Сейчас на такси подъеду.

Решено: продолжу у Пельменя, потом с ней поедем к Варвару в

"Орбиту". Витька живет один в трехконатной квартире. Телефона у него нет, заявимся и он не посмеет не приютить на ночь.

Кроме жены Гули у Пельменя был АТЖ – Алмат толстожопый. АТЖ гобоист, играет в оркестре Оперного театра. Парень общительный, но с ним, как с англичанином, кроме как о футболе, не о чем говорить. О жене Пельменя речь впереди.

Пока о том, что мы спускались с Кариной по лестнице и я подвернул ногу… И тотчас же стало темно.

Проснулся у Пельменя на кухне. Что со мной? Как я здесь вновь очутился? Где Карина? Почему я не у Варвара? Только подумал, как вскрикнул от боли. Не могу и не ступить, и не подняться.

– Беря! – крикнул я в комнату.

– Проснулся? – Пельмень не спал.

– Что-то с ногой…

– Ты ушел с этой… Через полчаса в дверь позвонил Ермечила и сказал, что ты валяешься в подъезде на лестнице…

Ермечила искусствовед, директор картинной галереи. Тот самый, с кем я встретился в коридоре постпредства летом 66-го года. Сейчас он сосед Пельменя.

– Этой… рядом не было?

– В том-то и дело… Дура, не могла сообщить…

У Карины с головой не в порядке. Какого хрена я вытащил ее из дома?

– С Алматом вдвоем мы занесли тебя сюда.

– Который час?

– Щас посмотрю… Полседьмого.

– С ногой что-то серьезное… Посади меня на такси.

…Я вылез из машины и поскакал на одной ноге на второй этаж.

Айгешат на больничном по уходу за ребенком – у Шона ОРВИ. Она сняла с меня одежду. Левая нога от ступни до колена черная.

– Перелом? – спросил я.

– Не знаю. Надо ехать в травпункт.

Рентген показал: порваны связки. В травпункте скорой помощи мне наложили лангету и по дороге домой я попросил водителя остановиться у кулинарии на Космонавтов.

– Купи пива, – попросил я Айгешат.

Опоздали. Пиво полчаса как привезли, и за пять минут разобрали.

Шон кривляка. Увидел меня с лангетой и принялся изображать хромого отца. Айгешат учит его читать. Пока он знает некоторые буквы, находит их в газете и кричит:

– "А" – ажека! "М" – мама! "П" – папа! "Ч" – чак-чак!

К вечеру и без пива отошел.

Без пяти минут восемь. Сейчас начнется программа "Казахстан". Я вспомнил и крикнул:

– Мама, скорей сюда! Кунаева снимают!

Матушка приковыляла с кухни и кряхтя уселась в кресло.

– Ой бай, ой бай… – тихо, со страхом в голосе прошептала мама, глядя в телевизор.

Все так. Волнение охватило и меня. Ну как же, столько ждали и только сейчас я подумал, что сейчас вместе с Кунаевым уйдет что-то еще… И вот от этого что-то еще стало не по себе.

"Первым секретарем ЦК КП Казахстана избран товарищ Колбин

Геннадий Васильевич, работавший до этого первым секретарем

Ульяновского Обкома КПСС… Товарищ Колбин родился в 1927-м году…".

"Что такое?". Мягко говоря, Горбачев ох…л.

– Татешка? – я позвонил Карашаш. – Это как понимать?

Татешка инструктор отдела культуры ЦК и утром была на Пленуме.

Она раздавлена и не может прийти в себя.

– Как понимать? Так и понимать.

– Что они с нами делают? Почему мы молчим?

– Что мы можем? Мы – люмпены.

Карашаш не права. Мы не люмпены. Событие, которое сегодня произошло, вне классового сознания.

Мы бараны.

Неделю назад с Саяном после обеда гуляли возле института, и я сказал:

– Недавно прочитал статью об энергоинформационном пространстве…

Оказывается, все наши слова записанные на бумаге, и сказанные вслух, никуда не пропадают… Автор утверждают, что они попадают и хранятся в этом самом энергоинформационном пространстве. – Зная, как Ташенев плохо воспринимает вещи иррационального порядка, я осторожно спросил. – Можно ли этому верить?

– Конечно. Энергоинформационное пространство это ноосфера

Вернадского…

– Разве?

– Не разве, а точно. Забыл, что рукописи не горят?

Пусть хиппи бесятся в Канаде,

Не перекрыть им голос Нади…

Тетя Надя, продавец молоканки на Шевченко друг семьи. Она придерживает для нас мясо, масло, сметану, молоко. В десятом часу

Айгешат вернулась из молоканки.

– Тетя Надя говорит, в шесть утра был сильный ветер… – Жена поставила молоко на плиту. – У тети Нади мама старенькая…Она сказала про нехорошее предчувствие.

День стоял солнечный, таял снег.

В одиннадцать или половине двенадцатого зазвенел телефон.

– По Космонавтов идут наши… – звонила Кэт.

– Какие ваши?

– Казахи с плакатами…

– Не может быть.

– Ты не врешь?

– Наташку позвать к телефону?

– Не надо. Сколько их?

– Много. Идут по трамвайным путям и кричат…

– О чем кричат?

– Против Колбина и… Что-то еще… Погоди… – В трубке шорох.

Она потащила телефон к окну. – Что-нибудь слышишь?

– Нет. Звони через каждые полчаса.

Разгорелся наше тюх. Тюх-тюх.

"…И это далеко не самые впечатляющие примеры прежней жизни…В лагерях мотали срок политзаключенные, мотал бессрочную ссылку Андрей Сахаров… Был Афган. Много чего скопилось к мартовскому дню 85-го, когда на престол взошел новый генсек -

Михаил Сергеевич.

Первой поддержала намерения и начинания Горбачева часть интеллигенции. Остальная, менее допущенная толкаться в коридорах и приемных ЦК и обкомов, разделяла убеждение, что коммунистический царь не способен к переустройству жизни, потому как он коммунист…

Горбачев ждал помощи от интеллигенции, но та только и делала, что притопывала в нетерпении ногами и торопила: "Дальше, дальше…".

Интеллигенция если и смогла чем-то поддержать кроме притопывания, так это разоблачением в своих рядах прислужников застоя. Стучали друг на друга открыто, на всю страну, через газеты и ТВ. Не все, конечно. Были и другие. Виктор Розов, Сергей Параджанов, членкор

Сергей Алексеев как могли аранжировали главную мелодию перестройки.

Сергей Алексеев на одном из пленумов ЦК КПСС иносказанием раскрыл замысел реформации. Горбачев обрадовался, но радость его была понятна от силы 30-40 членам ЦК".

Бектас Ахметов. "Горби". "Аргументы и факты Казахстан", N 9, 2001.

В январе 87-го академик Мигдал сказал по ЦТ: "Научная общественность благодарна Михаилу Сергеевичу за возвращение из

Горького Андрея Сахарова… Должен отметить, что при Сталине Андрей

Дмитриевич не посмел бы против и слова сказать…".

10 декабря 1986-го на вокзале Сахаров сказал встречавшим журналистам:

– Радость возвращения из ссылки омрачена пребыванием в неволе

Марченко, других моих товарищей…

В час дня позвонил Берлиоз.

– Толпа проходила по Сатпаева мимо политеха… Я пошел с ними…

Перед площадью нас ждала милиция… Мы прорвали оцепление и вошли на площадь… Я с полчаса постоял со всеми и вернулся на работу…

– Уррра!

– Ты разве рад?

– А ты как думал?

– Ты же ненавидишь казахов…

Как такое могло произойти? Я не узнавал себя. Горбачев решения не отменит, но дело сделано. Аульные казачата спасли нас.

Пришла участковый врач к Шону. Ни с того ни сего пацаненок прокричал:

– Гобатот дает!

Молодая русская докторша поинтересовалась у Айгешат:

– Гобатот это Горбачев?