Что я не пойму? Но втихоря от кентов…

Было жутко не в жиляк. Не поднимая глаз, я выдавил из себя:

– Вася, ну… Знаешь, говорят, бес попутал.

– Да х…ня, – Олежка обнял меня.

…Кэт приехала вместе с Марадоной.

Перепились. Обнимались с Кэт в Васиной комнате, болтали. Вышел на кухню к Марадоне. Она курила и рассказывала, где она с Максом вчера еще побывала. Вернулся в комнату и увидел разомлевшую Кэт. Боевую подругу ласкал Олег Жуков. Я налетел на него с кулаками.

Нас растащили. Олег в умат пьяный рвался накумарить меня, испуганно кричала Марадона, ревела Кэт, ее утешал Гуррагча.

Баур увел меня с хаты.

На следующий день Кэт смущенно виноватилась: "Чего не бывает по пьяни". Я говорил, что сколько волка не корми – он и будет смотреть в лес, и что в социалистическом обществе падшим женщинам не должно быть места. За подругу вступилась Тереза Орловски.

– Бек, ты же сам говорил: падшую женщину надо простить.

– Наташа, замолчи.

Я разлагольствовал и при этом вспоминал о том, как накануне вечером, вернувшись домой, не находил себе места из-за того, что Кэт осталась с Гуррагчой.

Зазвенел внутренний телефон.

– Бек, я тут на вахте. Спустись.

Звонил Олег Жуков.

Что он хочет? "Пришел разбираться". – решил я про себя и труханул.

Вася поднялся со стула. Обнял.

– Бек, прости. Пойдем бухнем.

Главное, ребята, сердцем не стареть…

– Уже лучше. – сказала Черноголовина.

Она задумалась.

– Солнечная энергия, водородная энергетика – все это интересно.

Но… – Галина Васильевна вновь повторила: "Не надо забывать о читателе. Все же пойдем к нему навстречу".

Я промолчал.

– Вы кем работаете?

– Младшим научным сотрудником.

– Замечательно. Может напишите об институте? Кто знает, вдруг получится дневник младшего научного сотрудника?

А что? Это идея. Только… Жизнь такая, какая она есть, вещь скучная. Это еще пол-беды. Наша повседневка состоит из подробностей, без упоминания которых она утрачивает достоверность. Чаще всего подробности эти выглядят настолько гнусными, что внимание к ним автора свидетельствует о его дурном вкусе. Поэтому строго необходимо выглядеть лучше, чем ты есть, для чего и собственно надо скрывать, что тебя в истинности интересует. О чем можно писать, а о чем нельзя? Ладно, сейчас не до этого, и не мое это собачье дело.

И все же. О чем мне рассказать? Конечно же, не о том, что бухаю каждый день. Но я не только бухаю. Кое-что делаю. Вот именно, кое-что. Человек прекрасен, красив только в труде? Так? Так. Бывал я и на производ стве. В роли экскурсанта. Может изобразим из себя, что-то такое?

Я вспомнил о принципе работы теплового насоса. Черноголовина поставила задачу: бросовое тепло – с температурой в диапазоне 45-50 градусов – сконцентрировать, уплотнить, поднять деградированный термодинамический потенциал до уровня, пригодного к использованию.

В конце концов не я один живу скучно, мало кому есть что поведать другим что-либо из ряда вон выходящее, интересное. Литература – это стереотип, загоняется в рамки жанра. Отсюда потребность присочинять, домысливать, делать из опереточного сюжета собственной жизни нечто вроде драмы.

Иначе нельзя.

– Попробую

– Пробуйте.

…Спасибо Вам, я греюсь у костра.

В дверь просунул голову Курман, инженер лаборатории энергосистем.

Сказал два слова:

– Брежнев умер.

Брежнев мне не сват, не брат, но стало страшноватенько. В комнате секунд на пять все замолкли.

"Трибуна мавзолея на похоронах Брежнева вряд ли представила опытным физиономистам, психологам материал для, вызывающих доверие, выводов и обобщений. Соратник покойного стояли с отрешенными, непроницаемыми лицами. 70-летний Кунаев, как и все, думал, наверное, о смерти вообще и о есбе. В его возрасте смерти не боятся. Он, верно, думал и о том, как нелепая, если не брать во внимание билогическое старение организма, – неизбежность исхода, в своей внезапности, смерть старшего товарища может круто поменять планы, порушить надежды. Он быть может, думал и о том, что жизнь и в самом деле коротка, если уделять незаслуженно много времени и внимания удовльствиям души и тела, принимать близко к сердцу капризы судьбы, поддаваться соблазну отвлекать себя некими надуманными акциями…".

Заманбек Нуркадилов. "Не только о себе".

11 ноября, в день рождения Шефа, шел снег с дождем. Доктор с

Надей приехали домой к Большому и якобы на картошку заняли у Светы

(жены Большого) 50 рублей.

Большого дома не было. Дома Эдька бывает редко, фестивалит с центровскими.

Блондинка в шоколаде

– Кого изберут председателем похоронной комиссии, тот и займет место Брежнева. – Я помнил, что председателем комиссии по организации похорон Сталина был Хрущев.

– Да, – подтвердил Руфа. – Так и будет.

Папа сказал, что Андропова не изберут.

– У него нет высшего образования. – сказал он.

Скорее всего. Тогда кто? Портреты Кириленко на демонстрации 7 ноября нести запретили. Секретари ЦК с полным членством в Политбюро

Андропов, Горбачев, Черненко. Кто-то из них.

Фанарин сказал, что Андропов не годится в генеральные секретари, потому что Юрий Владимирович еврей.

– Посмотрите на его рожу. Типичный еврей.

Руфа и тут согласился. В самом деле, Андропов янкель.

К обеду по радио передали об избрании Андропова председателем похоронной комиссии. Кадровый вопрос решен.К вечеру прошло сообщение о Пленуме ЦК. Новый Генеральный секретарь ЦК КПСС сказал: "Отстоять мир можно, только опираясь на несокрушимую мощь наших вооруженных сил".

Вот тебе и ответ на вопрос о роли личности в истории. Какой там к чертовой матери народ? Что хотят, то и делают.

Поехали.

ХХ век для России проходит под знаком борьбы с евреями у трона.

Как удалось Андропову неостановимо подобраться к трону? По Фанарину вышло все просто. Над семитом с рождения висит запрет: еврею отказано в праве быть плохим. Андропов держал стойку и дождался своего часа.

Сталин с евреями был строг, но понимал: без них российскому трону не обойтись.

Все же почему евреев шугают? Что они натворили?

С утра подошла Марадона.

– В двенадцать в институте траурный митинг. Мне поручили выступить от комсомола,. – она замялась, – Не напишешь мне речугу?

– Чичаза.

Я наставлял Марадону:

– Текст короткий… По бумаге не читай, речь заучи. Не тараторь, говори спокойно, делай паузы, изображай задумчивость. Понятно?

– Понятно. А если что-то забуду?

– Говорю тебе, тупо заучи, пачку колодкой и вперед!

"Пачку колодкой". Легко сказать. Я уже и забыл, когда сам держал речь перед аудиторией. На лабораторных семинарах отмалчиваюсь, про секции Ученого совета и говорить нечего, – если докладываю свои статьи, мандражирую, на ходу забываю о чем речь.

Марадона не боится толпы. Она упивается вниманием народа. Но выступала она так, что чувствовалось: текст не ее. Нет в ней артистизма, значения некоторых слов она не понимала. Но нашим и этого достаточно. Бывший комсомольский секретарь Юра Никонов потрясен, секретарь партбюро Сакипов после митинга скажет Марадоне:

"Мы вас заметили".

Шествие за райкомовской анкетой началось. Теперь можно подумать и о дисере.

Со словом прощания вышел к народу и Чокин.

– Я три раза встречался с Леонидом Ильичом, в бытность его Первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, – Чокин, как и полагается диктатору, говорил тихо, но слышно было всем, – В 62-м я приехал в

Москву и узнал о болезни Каныша Имантаевича Сатпаева… У президента нашей Академии при плановом медосмотре обнаружился рак легких…

Леонид Ильич работал Председателем Президиума Верховного Совета…

Из кабинета вице-президента Академии наук СССР Топчиева по вертушке я позвонил ему… Поднял трубку помощник Брежнева товарищ Кузнецов.

Он сказал: "Леонид Ильич вышел из кабинета. Перезвоните через десять минут". Через десять минут я перезвонил и говорю: "Леонид Ильич, с вами говорит академик Академии наук Казахской ССР Чокин"