Я сижу, как жабу проглотил. Вот оно! Уплыл! Страшное дело! Степан Арамович – это особый человек, это большой человек! Это что же значит? Когда лопнула вся история с пушечкой, когда все это посыпалось, он, стало быть, построил ОКЕАНСКУЮ яхту и уплыл?! Ё-моё! Он знал, что делал! И я вспомнил, что люди-то перед ПОТОПОМ тоже веселились, женились, гуляли, занимались ерундой, или, по-нашему говоря, тусовались, а потом… все накрылось, в один день! И остался только Ной с компанией на своем ковчеге. Ковчег-то это же и есть, по-нашему, – яхта! Ё-моё!
Дальше я пропускаю путаное время, когда я ни есть, ни пить не мог, а мозги у меня прыгали, как на лыжах с трамплина. И я был ОДИН. Вот полно людей вокруг, все вертится, дела идут, звонки, документы, взятки, попойки, и я во всем участвую, и с женой была такая неразбериха, стали разводиться, и Ярослав со своей гитарой, и при всем этом я ОДИН. И НИКОГО! Может быть, только Веста. Но о ней особый разговор.
И тогда решил: яхту, конечно, я не потяну. Не представляю даже, с какой стороны за это взяться. Это ж нужна команда, капитан… И потом, океанская яхта – это ж не лодка, это ж пароход! Это не в моих возможностях. Нереально. И потом, куда на ней плыть, где пристать? Я ж ничего не знаю. Но плыть надо, я это понял. Отсюда надо уплывать! Надолго. Может, на время, не навсегда, там видно будет, но надо уплывать.
Узнал – есть хорошие круизы, можно взять классную каюту – апартамент. Это потяну, почему нет? Первый раз. Я же не жил, я только вкалывал и делал бабки, как заведенный. И вот я чувствую, что тут все на пределе и может рухнуть. Надо уплывать. Весту взять с собой, потому что одному бегать по апартаменту – тоже свихнешься. И взять с собой пушечку, и курс на Барселону, и там нанести визит в “LW-16”. И попробовать снова встать на эту дорогу длинной жизни, чтобы вытряхнулись из меня все грехи.
И вот для всего этого нужен Горелик. Я ж не могу прямо все бросить, и гори оно огнем, мне ж нужно за все платить, и все устроить, и кому доверишь? Значит, надо, чтобы я, какой я теперь, прямо переселился в Горелика, и он не был бы сволочью и не кинул меня, как в прошлый раз. И вот для этого нужен ОСОБЫЙ РАЗГОВОР. Поговорим, как никогда я ни с кем не говорил. А потом я уплыву.
Глава четвертая
Лучше всего были киты. После разных портов, магазинов, ресторанов, сувениров корабль три дня шел в океане. Берегов не было. А близко от нас тем же курсом справа и слева шли киты и пускали фонтаны из ноздрей. Это было так здорово, что глаз не оторвать. Их самих почти не видно. Только часть черной спины и фонтанчики. Вода была спокойная.
Вот тут самое время объяснить что-нибудь про Весту. Она была, как картинка из журнала. Даже из нескольких журналов, потому что она все время себя меняла. На каждой стоянке накупала разных шмоток и тут же их надевала – платья, накидки, купальники, шляпы, платки, какие-то размахаи. Волосы красила то в белый цвет, то в темный с серебром. И еще загар, солнце-то сильное на воде. Ну, совсем картинка! По вечерам мы иногда на танцы ходили. Я-то не особый любитель, а молодые козлы прямо как мухи вокруг нее.
Я ей когда сказал про круиз, она сразу зашлась: “Это моя мечта, всю жизнь об этом думала”. Я предупредил: “Едем надолго. Как тут будет твой дизайн?”. А она: “Трудно будет, еще не знаю, как все устрою, у нас большой заказ, но устрою, хочу море и хочу с тобой. Скажи мне еще раз, куда плывем?” Ну, я опять: “Копенгаген, Лондон, Исландия, Лиссабон, Гибралтар, Барселона”. Она на меня кидается, виснет: “Да, да, да! Именно! Вот это самое! И Лиссабон?! А когда, когда Лиссабон, скажи мне?!”.
И поехали. Сперва самолет, потом пароход, первый класс, апартамент. Денег я не жалел. Вообще она мне все время нравилась. Даже, пожалуй, больше и больше. И я думал, что хорошо бы иметь ее постоянно в каюте, а то она все выскальзывала. То работа, то она на курсы поступила, и постоянно еще тетушки, бабушки, двоюродные сестры – то в Белгород, то в Тулу, то даже к себе в Душанбе летала, в Таджикистан. Оттуда вернулась, а с ней ее троюродный брат – здоровый черный мужик с усами, неделю возле нее в Москве ошивался. Я звереть начал, говорю: “Э, слушай! Какой он тебе брат, он же явный таджик”, – а она: “Так ведь троюродный, это моя тетя Марина, когда развелась с первым мужем…”, и пошло! Я сказал: “Ладно, не части! Но только чтобы через сутки этого Махмуда возле тебя не было”. Ну, он и исчез.
Были странности. На тусовках к ней какие-то типы подползали: “А-а, привет! Как дела, давно не видать…”. Я спрашиваю: “Кто такой?!”. И начинается: “Это Лёвик, сын Веры Ивановны, мы познакомились в поезде, очень больная женщина, я за ней ухаживала, она мне дала адрес, я у них жила полмесяца, он мне как брат…”. Опять брат! Не нравилось мне все это, но думал – вот уплывем, и кончится путаница. Видать, характер такой. Но, на беду, на корабле у нее тоже нашлись знакомые – Маргарита, вся в серьгах и кольцах, Константин Ионович, старый пердун в белом костюме с галстуком, и с ними еще какие-то. И стали они ко мне в каюту лезть: “Нe распить ли бутылочку вина, не хотите ли рыбки норвежской?”. Я терпел, а потом довольно грубо захлопнул дверь: “Ничего не хочу, времени нет, дела, готовлюсь к переговорам”. Ну, был у нас с ней скандал, и пару раз крепко приложил я ей по мордашке, не сдержался. Пошло на пользу. Синяки она кремом замазала и немного утихомирилась.
А корабль плывет. И идут справа и слева киты с фонтанчиками. Я ведь почему про китов… Не только потому, что красиво, а потому – у меня книга лежит. Отец Склифосовский мне сказал: “У тебя мозги сдвинуты. Купи Библию, почитай. Может, вправятся”. Я купил. Врать не буду, всю не прочел, книга большая, у меня времени столько нет. Но начало и там, где про Ноя и про потоп, – читал. И еще по оглавлению смотрел, что не особенно длинное. И вот там внутри большой книги малая – “Книга пророка Ионы”, всего несколько страниц, как по указанию Бога этого Иону проглотил кит, и он оттуда говорит: “За что?”. И умоляет: “Если возможно, забери меня отсюда обратно!”. Это ж надо такое придумать! Но книга-то святая! Отец Борис сказал: “Читай и не рассуждай! Там все настоящее, а то, что вокруг тебя и особенно внутри тебя, – все от лукавого. Я бы тебе сказал читать только Евангелие, остальное тебе не положено, но раз ты на потопе свихнулся, прости Господи, читай Ветхий завет, может, что-нибудь и поймешь”.
И я читаю про Иону внутри кита. И в это самое время плывет этот наш пароход, или ковчег, и я лично вижу, как идут рядом с нами киты и пускают фонтаны. Можете вы это понять? И представляете, меня начинает лихорадить внутри – а что, если они по мою душу плывут? Что им за радость просто так силы тратить? Страшное дело!
Но ладно. Это так, вроде сон. Или, может, я выпил лишнее. Я там, на корабле, большей частью пил в одиночку. Виски. Пил и писал эту самую повесть. Я именно на корабле начал писать, как что было.
Тогда совершенно реально я чувствовал, что в ближайшее время рванет что-то и разнесет на фиг все вокруг – или только у нас, или вообще везде. И в этот момент лучше быть на плаву. И вины моей в том нету – я им всем сказал: “Чувствуете, что все напряглось до невозможности? Что вот-вот рванет?”. Жене бывшей, Татьяне, сказал еще до развода, Ярославу – сыну – сказал. Даже Горелику сказал, чтоб потом не обижался – вот такое дело будет, чувствуете? Нет, ни хрена они не чувствуют! И тут уж ничем не поможешь.
Свою линию я продумал целиком, от и до. Вот она, эта линия:
Мы с Вестой плывем круизом. Плывем долго, по всем портам, и я по дороге записываю, что было со мной и что у меня внутри. И приплываем в Барселону. Стоп! Весь пароход вытряхивается и летит чартером домой, в Москву. А мы с Вестой остаемся. У нас правильные визы, селимся в гостинице и живем неделю. Она шоппингует по магазинам, а я нахожу “LW-16” и добываю ампулы и патроны для пушечки. Повезет – я их имею, не повезет – ну, значит, не повезло! Но через неделю мы садимся на другой круиз, уже не с нашими, а сплошь с иностранцами, и идем на Индию, огибаем там все это… Таиланд, Гонконг и приходим в Японию. А дальше… Ну, в принципе, летим домой, но дальше я старался не думать. Видно будет. Мы уже будем другие люди, и вокруг все будет другое.