Уже один этот беглый расчет возможных сроков продвижения 2-й эскадры по назначению показывает, что даже при полном отсутствии задержек в пути потребуется для осуществления плана экспедиции не менее пяти месяцев считая со дня выхода из последнего русского порта.

Нет никаких сомнений, что к этому времени Порт-Артур будет взят японцами с суши, так как они ведут яростные атаки на его укрепления и подвозят осадную артиллерию. Какая же судьба ожидает несчастную артурскую эскадру, блокированную с моря и обстреливаемую с берега? Она или будет истреблена при взятии крепости или, если сможет еще раз выйти в море до взятия Артура, погибнет в неравном бою.

Японцы, как показала их тактика в сражении 28 июля в Печилийском заливе, берегут свои силы для будущего поединка с Балтийским флотом и стараются ликвидировать 1-ю эскадру постепенно, с наименьшими потерями для себя.

Ясно, что эскадра Рожественского уже не сможет освободить остатки артурской эскадры, разорвав морскую блокаду. Ей придется прорываться прямо во Владивосток, который должен стать базой на театре войны.

Встреча с японским флотом при таком ходе событий должна произойти на пути к Владивостоку. Нам было бы, конечно, выгодно дойти до своего порта без боя, чтобы сначала разгрузить свои суда, исправить их после перехода и дать предварительный отдых персоналу кораблей. Японцы же будут стараться нанести нам поражение до нашего прихода во Владивосток.

Но возможна и совершенно иная стратегическая обстановка на морском театре войны. Уже Скворцов намекал, что русское правительство не сделает последней рискованной ставки и попытается заключить мир ранее прихода эскадры в воды Тихого океана при малейшем успехе на сухопутном фронте. В случае начала мирных переговоров наличие сильной эскадры вблизи театра военных действий должно оказать весьма существенное влияние на уступчивость японского правительства, так как Япония не может слишком долго выдерживать полное напряжение сил, ибо ее ресурсы истощатся скорее, чем наши. Россия же при затяжной войне выиграет время для мобилизации, используя свои огромные средства и человеческие резервы.

С уходом эскадры Рожественского в Ревель «Орел» стал центром внимания всего морского начальства. Готовность корабля более не внушает никаких опасений. Удалось довести до конца все работы, предусмотренные проектом, а также выполнить множество дополнительных устройств, вызванных подготовкой броненосца к походу и сделанных на основании учета опыта войны. Вся эта огромная работа проделана за три месяца напряженными усилиями судостроительного завода.

Так как руководство всеми работами по вооружению броненосца легло теперь на меня одного, то в течение рабочего дня я не имею ни минуты свободной. Только вечером, по окончании экстренных работ, я могу уединиться в своей каюте, чтобы уделить немного времени своим делам и чтению газет. Но и это время перемежается составлением различных списков и ведомостей с расчетами заработка рабочих.

Я остался без всякой канцелярии, а у меня до сих пор до 150 рабочих от Галерного острова. Наблюдение за работами ведут два указателя и три старших сборщика.

На корабле идет приемка грузов: усиленного четырехмесячного запаса провизии, увеличенного на 20% боевого запаса, шкиперского снабжения и расходных материалов по всем частям.

Комплектация команды уже закончена, и старший офицер со специалистами занят распределением ее на корабле. На «Орел» попало много матросов, взятых из запаса, а поэтому оторвавшихся от флота. Они тоскуют по своим семьям, оставшимся в деревнях необъятной России.

Весьма значительный процент новобранцев призван только в текущем 1904 г. и едва успел пройти кратковременное обучение в береговых экипажах; корабля они еще не видели и перед морем испытывают безотчетный страх. Больше всего зачислено новобранцев в состав палубной строевой команды, а также в число кочегаров.

Вчера в кают-компании я слышал, как старший офицер Шведе жаловался старшему артиллеристу Шамшеву, что начальство береговых экипажей самым беззастенчивым образом старается отделаться от «беспокойного элемента» и списывает на эскадру всех «штрафных». Только на «Орел» попало до 50 человек штрафных. Среди них есть так называемые «политики», которые уже подвергались дисциплинарным взысканиям на берегу главным образом за чтение и распространение нелегальной литературы. Среди них есть наиболее развитые и толковые ребята.

«Политики» по большей части принадлежат к разряду судовых специалистов — гальванеров, минеров, машинистов — и были до военной службы рабочими на заводах. По словам старшего офицера, смотреть за ними придется в оба, хотя, по его мнению, в плавании «красные» не опасны, так как на корабле в походе вся жизнь команды на виду.

Уже и сейчас, до начала плавания, заметна глубокая разница во взглядах на организацию судовой службы у командира и у судовых специалистов. Командира угнетает отсутствие строевой выправки у команды и неряшливый внешний вид корабля, который режет глаз старого опытного моряка. А наши судовые специалисты прежде всего заботятся об обеспечении исправного состояния внутренних технических устройств.

Недавно приезжал старый строитель корабля Яковлев взглянуть на свое детище, в создание которого он вложил столько здоровья и сил. Увидев с берега, что главный пояс брони толщиной 178 миллиметров, который по проекту должен возвышаться на полтора фута выше ватерлинии, уже ушел под воду, он ужаснулся и закачал седой головой. А главный инженер Скворцов, стоя на дамбе и глядя на марки осадки корабля, сказал:

— Загрузили так, что уже толстая броня скрылась в воде. Не знаю, о чем «они» думают.

Посмотрел с берега на корабль и адмирал Бирилев и, по обыкновению, с апломбом обратился ко мне в поучительном тоне:

— Вот, смотрите, это уже не «Орел», а какой-то совсем другой, неизвестный корабль. Я всегда утверждал, что назначать при проекте запас водоизмещения только в 2 процента совершенно недостаточно, а надо брать по крайней мере 4 или 5 процентов. Иначе корабли всегда будут выходить с перегрузкой.

Итак, никто не считает себя ответственным за перегрузку корабля: ни строители кораблей, ни командный состав флота. Значит, перегрузка — наше «бытовое явление», глубоко связанное с условиями существования флота, и паллиативными мерами его не устранить. Но мне ясно, что рецепт Бирилева не достигнет цели. Даже при проектном запасе водоизмещения в 4 процента можно было бы покрыть добавочную перегрузку всего в 550 тонн, а корабль уже сейчас перегружен на 1500 тонн и, наверное, до выхода в поход примет еще 200–300 тонн дополнительных грузов. Окончательная походная осадка корабля определится только в Либаве перед уходом из России: пока он не оторвется от связи со своими берегами, на него непрерывным потоком будут поступать непредвиденные грузы.

10 сентября. В Кронштадте вместе с «Орлом» стоят крейсера «Олег» и «Изумруд». 7 сентября «Олег» выходил на повторную пробу механизмов. Она снова дала неудовлетворительные результаты: в цилиндре высокого давления правой машины начался стук, который заставил прекратить пробу и вскрыть цилиндр. Его внутренняя рабочая поверхность оказалась покрытой довольно глубокими бороздами, а поршень — поврежденным. В нижней части цилиндра обнаружено несколько трещин. Вероятно, в цилиндр попал какой-то осколок металла, но точно определить причину повреждения не удалось.

Франко-русский завод, устанавливавший механизмы «Олега», срочно приступил к исправлению. Так как для отливки и обработки нового громадного цилиндра потребовалось бы несколько месяцев, то было решено ограничиться ремонтом поврежденного цилиндра.

«Олег» не успеет закончить исправления к моменту ухода эскадры из Либавы. Легкий крейсер «Изумруд», постройки Невского завода, также будет принужден отстать от главных сил эскадры Рожественского. Он прибыл в Кронштадт с завода только 1 сентября и на днях выйдет на пробу механизмов и артиллерии. Затем предполагается переход его в Ревель на присоединение к эскадре для участия в «высочайшем» смотре.