Б. А. Рыбаков отмечает в своей книге "Язычество древних славян" тождественность Дажьбога и Аполлона. Такое представление в какой-то мере отвечает и нашим представлениям о Дажьбоге-Кополо, полностью укладывается в функциональные и образные рамки нашего божества-переселенца, прародителя Аполлона.
По правую руку от Дажьбога-Кополо стоит Стри-бог. В его древности и исконности для славян сомнений у серьезных исследователей нет. Первая составляющая теснима "Стри-" восходит к индоевропейскому обозначению "неба-отца" – "птр-еи деи-во" и значительно ближе к исходному, чем, скажем, Иупатер-Юпитер.
Само "Стри-" породило такие слова, как "старый, старик", и "стрый" – дядя по отцу (дядя по матери- "вуй"). Стри-бог-Старый бог, Бог-Отец, Бог-патер, Деива-патер, Зевс-отец, Ю-питер. Такова лин-гвоцепочка. Но у цепочки, отражающей эволюцию божества, иные законы. И потому Стрибог на славянской почве не совместился, подобно Зевсу, с Перу-ном. Перун его оттеснил, оставаясь бого-героем и на "верховном" месте. Но, оттеснив, оставил и ему возможность не покидать Пантеона. Рядом они стоять не могли: это было бы чревато "приближением" Старого бога к молодому Верховнику и соответствующим противостоянием. Князь Владимир и его волхвы, конечно, понимали все это значительно лучше, тоньше и глубже нас. Но, к сожалению, их не воскресить, не пригласить на нашу беседу.
Стрибог, судя по всему, не был антропоморфен. Он олицетворял еще не очеловеченную природу, стихию – в основном, небесную. И потому его внуки (вспомните "стрибожьи внуци" в "Слове о полку Иго-реве") – это ветры: ураганы, смерчи.
Стрибог отдален от человека. Он равнодушен к нему и ко всему человеческому в отличие от антропоморфных богов-героев, порожденных героями-людьми. Ведь его породило "небо", он сам и есть "небо". И потому он не близок Дажьбогу, он может не только "подать блага", но и хорошенько "врезать" сверху, причем, и без причины, по хотению. Конечно, заручиться и его поддержкой следует. Но он слеп, как слепа стихия. И вместе с тем Дажьбог-Кополо, Хоре, а прежде и Перун зависят или зависели от него, ибо они, если так можно выразиться, "в нем самом", во всесильном небе.
Перун, правда, в какой-то мере преодолевает всемогущество Старого бога, возвышается над ним, но это он делает как бого-человек, преодолевающий слепые силы природы, берущий-таки верх над ними. И это не просто игра фантазии древних. Это целое мировоззрение, присущее всем индоевропейцам, ставящее человека, несмотря на его слабость по сравнению с могучими слепыми силами, на главенствующее место. Тут вовсе не гордыня, не хвастовство или желание себя выпятить, тут то качество человеческого характера, без которого он бы не выжил.
Полностью этимологизируются Стрибог и его расселившиеся по белу свету родственники только из славянских языков. Кого бы мы ни взяли – этрусского Сатре, римского Сатурна или "греческих" сатиров, мы не найдем ни у этрусков, ни у древних греков и их соседей созвучных и переводимых слов. Единственное близкое латинское "сат"-сеять – абсолютно не соответствует образу Сатурна. Иных нет.
Зададимся вопросом: "Мог ли сатир, или Сатурн, или Сатре оказаться привнесенным на славянскую почву и превратиться там в Старого бога, в Стрибо-га, возникшего из праиндоевропейской корневой основы?" Ответ однозначный: "Ни при каких обстоятельствах, исключено!"
А мог ли протославянский "Стри-" попасть в Средиземноморье и развиться в соответствии с законами развития языков в Сатре, сатиров и Сатурна, имеющих ту же корневую основу "стр-"? Мог! Вне всяких сомнений. И именно с Севера попасть на Юг, от протославян к средиземноморцам. Ведь если бы Сатурн, сатиры и Сатре самостоятельно в лингвистическом плане развивались из индоевропейской основы, без захода к протославянам, они бы именовались так: Патре, патиры и Патурн. И примеры такого развития есть – это развившееся из "птр-" "патер" и все его производные, так что наше предположение вполне логично.
Проверим себя. Соответствуют ли образы привнесенных в Средиземноморье протославянских божеств первоначальному образу Стри-? Ведь если упомянутые попали в виде "стри-я" в места своего дальнейшего обитания, в них обязательно должны сохраниться отголоски изначального типажа-предка, как бы они ни развивались, как бы бурно и пышно ни разрастались в экзотических краях.
Сатре – "старый бог". Он олицетворяет древние времена, когда царил "золотой век", то есть, допра-индоевропейскую бытность. Мы видим однозначное равенство: Стри=Сатре.
Сатиры – олицетворение дикости и древности. Они покрыты шерстью, волосаты, бородаты, даже козлоноги (это последнее, разумеется, фантазия, но определенно намекающая на неразвитость конечностей и их кривизну у первобытных людей). Сатиры первоначально изображались вообще почти неантропоморфными. Недаром им противостоит "культурный герой" Аполло-Кололо, убивающий зверообразного дочеловека сатира Марсия. Сатиры – это порождение "старого" мира. В их множественности видна приобщенность к Сатиру-Старому богу, они его слуги-демоны и его же ипостаси. Эволюция Стри – Сатре – Сатир – сатиры не может вызвать возражений.
Сатурн также древнейший бог, "старый" бог. Исследователи отождествляют его с Кроносом, отцом Зевса. Здесь мы видим, вообще, самую прямую связь:
громовержец Зевс, сын Кроноса-Сатурна, свергший его и занявший место "верховника", и громовержец Пе-рун, сын Стрибога, также отодвинувший отца на задний план. Сатурн неантропоморфен, это олицетворение стихии, он безжалостен и бесчеловечен, он "пожиратель детей". Никакого отношения к "сеянию" он не имеет. И, повторим, никак не переводится даже в самых отдаленных приближениях ни с древнегреческого, ни с латинского. Это явно привнесенный с Севера бог-стихия. Иного толкования пока нет. Мы видим снова равенство: Стри- = Сатурну.
Такой вот сосед у Дажьбога по Пантеону – Стри-бог, прадедушка средиземноморских сатиров, Сатре и Сатурна, совсем заслонивших от исследователей своего родоначальника-предка пышностью, эпическо-ли-тературной изукрашенностью образов и, разумеется, популярностью, созданной как античными художниками, так и творцами эпохи Возрождения.
Следующий в Пантеоне – не совсем нам понятный Симаргл-Семаргл. Как выглядел идол этого божества, мы не знаем. Можем лишь предполагать.
Одна из наиболее модных и широко распространяемых "гипотез" гласит: Семаргл – это заимствованная у иранцев сказочная птица Сэнмурв. С какой стати князь Владимир приобщил к славянским божествам иранскую птицу, не объясняется. И птица ли вообще Семаргл? Подобные "гипотезы" мы не беремся рассматривать в силу необходимости экономить и бумагу и время, а также ввиду их полной несостоятельности. Можно лишь добавить, что лингвистически "Семаргл" и "Сэнмурв" не более близки, чем уже упоминавшиеся Искоростень и Йошкар-Ола.
Большего внимания заслуживает предположение, что теоним Семаргл восходит к "Седмо-глав" или более древнему "Седмор-голв", что означает "семи-головый" или Семиглав. Семь-число священное для славян и индоевропейцев вообще. Триглав нам в славянской мифологии известен.
Высказывались, правда, предположения, что Семаргл – это некая "священная собака", что.это "крылатый пес" Переплут, а отсюда и собако-птица, и птице-дева, и просто птица с непонятными функциями. Предположения эти, надо признать, ошибочны уже по той причине, что в киевском Пантеоне не было богов второразрядных или даже третьеразрядных, не говоря уже о "собако-птицах" и прочей мелкой живности, относящейся к разряду "мелких бесов-демонов", прислужников богов. Это был не архаичный протопантеон, а продуманное и искусственное, как мы говорили, собрание. И потому в Семаргле-Семигла-ве нельзя усматривать божества даже второго ряда. Он должен быть непременно из первого, из ведущих кумиров. На наш взгляд, Семаргл – это тот единственный представитель полабско-рюгенских славян в киевском Пантеоне.
Нигде мы не встречаем на Русской земле того времени присутствия даже остаточных форм германо-скандинавских кумиров. Но все же было нечто привнесено тем, кого на самом деле по праву родства, -по династическому праву призвали на Русь, а именно Рюриком-Рарогом? В чем-то должно было проявиться и остаться на Руси воздействие, влияние ближайших родичей восточных славян – руян и полабов? Разумеется, да. Они принесли с собой культ высшего для их племени-рода и для большого сообщества славян божества – Руевита-Семиглава. Это бог-воин, наделенный огромной жизненной силой, что исходит из второго составляющего теонима – "вит". Он опоясан ремнем, на котором висят семь мечей. Восьмой меч Руевит держит в правой руке. Так описывается дубовый идол Руевита западными хронистами, сопровождавшими германцев, которые в результате длительного и упорного натиска разрушили цивилизацию полабско-руянских славян. Но главнее для нас то, что идол Руевита имел семь ликов!