Известную поговорку можно сформулировать так: "Скажи мне, что ты кушаешь, а я скажу, где ты живешь". Едят в Карабахе на обеих воюющих сторонах одно и то же: долму, (очень похоже на тефтели, завернутые в виноградные листья и политые сметанным соусом). И азербайджанцы, и армяне утверждают, что это исключительно их национальное блюдо, забывая, что и в Грузии, например, тоже любят побаловаться этим кушаньем. Еще более страстные споры вызывает тутовая водка: каждый народ доказывает, что именно его водка превосходит по крепости соседскую минимум на пять градусов (рекордная крепость этого напитка достигает иногда и 75 градусов).

В южных республиках наши понятия о времени совершенно бесполезны – жизнь здесь течет раза в четыре медленнее, чем, например, в Москве. Сначала вы воспринимаете все условленные сроки буквально. "Я приду через час", – говорит вам приятель, и вы сидите и терпеливо, как последний идиот, ждете его. Бросьте напрягаться, умножьте объявленное время на четыре – и вы получите именно ту цифру, которую имел в виду ваш приятель. Главный аргумент: "Послушай, милая, куда ты так торопишься? Почему русские все время куда-то спешат? Наслаждайся жизнью, пока она у тебя есть". Ни власти, ни обыкновенные люди не поспевают за стремительным ходом событий. Стреляют быстро, умирают еще быстрее, и меры, принимаемые для спасения жизней, как всегда, запаздывают.

В этой войне принимают активное участие музыканты. Может быть, это совпадение, но чуть ли не каждый третий, с кем я разговаривала, оказывался кларнетистом, гобоистом,пианистом, гитаристом. Сейчас у них новый музыкальный инструмент – автомат Калашникова. На войне пригодится их хорошее чувство ритма, чуткость нервов, и пальцы, когда-то любовно касавшиеся клавишей, теперь умело ласкают курок.

Учителя тоже забросили свои книжки и тетрадки, хотя Коран гласит: "В судный день чернила ученого перевесят порох солдата". Но пока порох оказывается неизменно тяжелее чернил.

Из Агдама мы пытались улететь в Шушу, но это оказалось непростым делом. Ветер удачи дул явно не в нашу сторону. В первый день нашего пребывания нами завладел местный милицейский начальник, который решил на деле доказать гостеприимство своего народа. Он любезно пригласил нас выпить чашечку чая в городской чайхане и заверил, что мы улетим в Шушу на первом же вертолете. "Мои ребята держат постоянную связь с аэродромом, и как только что-нибудь прояснится, я немедленно отправлю вас туда на машине", – с важностью заявил он. Мы попались на эту удочку, как глупые рыбы, и отправились в чайхану. Все началось с чашечки чая, затем на столе появились мясо, суп, зелень, лаваш, бутылка водки. При виде спиртного у Олега заблестели глаза, я пнула его под столом ногой и заявила начальнику милиции, что бедный Олег водку на дух не переносит и из вежливости боится об этом сказать. "Что ж он стесняется! – сказал хозяин стола. – Мы сами выпьем водку и не будем его утомлять". Он забрал у Олега стакан, и мы с ним вдвоем весело выпили. Олег смотрел на меня так, как будто я нанесла ему удар ниже пояса. А я еще в Москве узнала, что для Олега водка все равно что сало для крысы. Мне советовали не давать ему пить, и я, как разумная женщина, приняла меры.

Из чайханы мы вышли через три часа и узнали, что за это время улетело три вертолета и на сегодня больше вертолетов не будет. Мы прокляли собственную доверчивость и необязательность начальника милиции и остались в Агдаме ночевать.

Нас привели в гостевой дом (он существенно отличается от гостиницы). Это огромный, прекрасно обставленный дом с общей гостиной и несколькими спальнями, с бильярдной, сауной и бассейном, которые не работают из-за отсутствия горячей воды. При кухне работает повариха. Гости едят и общаются за общим столом в гостиной, потом расходятся по своим комнатам. Раньше здесь гостили самые знатные партаппаратчики, теперь – журналисты и военачальники. Мы славно поужинали, потом я попросила Олега полить Мне из кувшина, чтобы я могла вымыть голову. Во время сколько минут я уже крепко спала, и даже обстрел села ракетами "алазань" не в силах был меня разбудить.

Проснулась я совершенно внезапно от какого-то странного чувства опасности.

Ракетный обстрел уже закончился. В тихой темной комнате я угадала чье-то движение и дыхание.

– Господи, кто здесь?! – вскрикнула я. Тень скользнула,* и в льющемся из окна свете луны я узнала Вагифа.

– Спи, – шепнул он и преспокойным образом стал раздеваться. Я завороженно смотрела на него, как кролик на удава. Он улегся в мою постель и пристроил поближе ко мне свое худое горячее тело. С чувством гадливости я подскочила и стала причитать:

– Как вы можете так со мной поступать! Я же ваш гость, и я вам доверяю. Вы опозорите свой дом, если дотронетесь до меня.

Он схватил мою руку и попытался успокоить, но я вырвалась и побежала в соседнюю комнату. "Там ведь женщины, – мелькнула мысль. – Не может же он приставать ко мне при своих женщинах!" Я распахнула дверь и включила свет. Комната оказалась совершенно пустой. Моим первым инстинктом было захлопнуть дверь и повернуть замок. (В Азербайджане замки есть обычно в каждом жилом помещении.) Я сделала это вовремя.

Через несколько секунд Вагиф забарабанил в дверь:

– Даша, открой! Я не сделаю тебе ничего плохого! Да открой же!

"Подлый обманщик! – в бешенстве думала я. – Сказал, что здесь женщины спят, и заманил на свой грязный матрас".

Часы показывали три часа ночи. До утра надо было обеспечить свою безопасность, а там проснется Олег, встанут селяне, а при народе Вагиф ничего не посмеет мне сделать. Дом одноэтажный, и он вполне может влезть ночью через окно. Но на подоконнике стоят цветочные горшки, и они обязательно загремят. Для надежности я собрала по всей комнате все стеклянные и глиняные предметы и забаррикадировала ими окно. Я булькала от гнева, как кипящий чайник: "Ох уж мне эти мусульманские хитрости! Ведь они специально напоили Олега, чтобы исключить его из игры!" Всю ночь я ворочалась на кровати, не в силах уснуть. В 8 часов утра кто-то поскребся в дверь.

– Даша, открой, пожалуйста. Это Афтандил, – услышала я знакомый голос.

– Я никого из вас видеть не хочу. Пришли мне лучше Олега, – заявила я.

Олег уже встал и завтракает. Я хочу передать тебе одежду просительно сказал он. Я выдержала маленькую паузу, открыла дверь и забрала одежду.

Когда я пришла в дом к Афтандилу, то обнаружила там томного с похмелья Олега, который вяло ковырялся в тарелке После завтрака в дом явился Вагиф и, не глядя мне в глаза, сказал что готов отвезти нас в город. Впоследствии я узнала, что спустя три дня после нашего отъезда Вагифа убили.

После долгого ожидания мы наконец вылетели в Шушу.

Это слово в переводе обозначает "стекло". Есть разные толкования названия города. Одни говорят, что воздух здесь прозрачный и чистый как стекло. Другие утверждают, что раньше улицы города были покрыты булыжником, который сверкал на солнце подобно стеклу. От когда-то веселого курорта Шуши, беспечного города, окруженного розовым ореолом легкомыслия, остались только воспоминания и глянцевые открытки. По вечерам здесь отвратительно воет сирена воздушной тревоги и город вымирает…

Особенно действует на нервы пушка: вначале на горизонте вспыхивает свет, потом несколько секунд тишины – и на город обрушивается снаряд. В эти мгновения затишья перед взрывом мечешься, как затравленный заяц, и готов по-страусиному спрятать голову в песок.

Город разорван пушечными взрывами на тысячи осколков страха. Мы пытались ночью уговорить людей проводить нас до санатория, где мы жили. Но никто не хотел рисковать, и все советовали нам дождаться конца обстрела. (Как будто этому безумию бывает конец!) Какой-то мужчина вызвался проводить, заявив, что ему на все наплевать, так как несколько дней назад на его глазах гранатой разорвало его товарища, а У него при этом ни царапинки.

Мы потащились по мертвым, совершенно безлюдным Улицам, чувствуя себя последними оставшимися в живых. Алмазные пуговки звезд светились в глубоком провале иссиня-черного неба. Мне казалось, что этот город-ловушка подстерегает нас. Наш провожатый заметил, показывая на пустые дома:* Воздушная тревога очень выгодна для воров. Заходи в дом, бери, что хочешь, пока хозяева в подвале отсиживаются".