Зоотехник Кузьмич:
— Не хотел говорить, но от себя, видно, не уйдешь. Я вам все как есть расскажу, но убедительно прошу — ни имен, ни фамилий, ни прозвищ не надо, узнают — мне не жить! Что? Нет, не преувеличиваю! Все крайне серьезно. За мной уже давно следят… А-а, была не была! Мы бутыль-то Курымову тогда распили. Ну и у меня в мозгах просветлело сразу. Они думали, я отрубался, увял! Нет уж! Я только в себя и пришел тогда. Но вида не подаю! И вот… вы слушайте, только я последний-то слоток проглотил, как гляжу, вылезает из-за мотоциклега — зеленый, трясущийся, а сам по земле стелется, переливается, вот-вот подберется. Не-ет, шалишь! Я глазато прикрыл, дескать, ничего не вижу, ничего не понимаю! А сам в щелку глажу. А они с Курымом шепчутся, и с городским этим, облезлым. Пошептались, пошептались, сговорились, видать! Что? Да нет, вы слушайте, все так и было, с места не сойти! Тут Курым с облезлым и побежали в тарелку… Как? Была, конечно, была! Я ее как ваш стол видел, вот, рядом! Только зачем, думаю, им тарелка, чего они на ней воровать собираются? Что?! А для чего ж еще?! Тут всякий, у кого чего есть, на том и тащит-тянет! И эти не дурнее! Только они влезли, тарелка-то и растворилась… Я думаю, на комплекс, куда еще! А зеленый меня кулаком по голове — как даст. И в коляску! Тут еще один подскакивает, и сверху. А первый-то — за руль, и газу! Что мне делать — дежу, притворяюсь упившимся, а сам как вчера родился, только в башке пусто и гудкт. Тут мы и взлетели…
Следователь Серегин, по телефону из главной усадьбы совхоза «Вперед»:
— Сидоров? Не слышу! Чего?! И тебе привет. Ну чего там? Ни хрена?! А у меня карусель сплошная, я уже осатанел от всех этих Курымов и Кузьмичей, не иначе как в психушку мечу! А по делу — ноль! Не-ет, тут пускай особая комиссия узелки распутывает, тут, похоже, не по нашему ведомству… Чего?! Не слышу! Григорий где?! Не сбегал?! Да ведь розыск объявлен! Да что ты говоришь! На Енисее?! Прорабом?! А зеленые где?! Тьфу ты, заболтался! Да откуда тебе знать! Не-ет, старина, тут дела поважнее, это тебе не за карманниками бегать, тут мы на такие сферы выходим, что аж дух захватывает! Это, брат, уже не международная мафия, а межпла… Ладно, я тебе потом расскажу, если, конечно, цел буду! Меня тут местные мужички каждый вечер с собой берут… Куда?! В засаду! А ты думал! И я по-перву ни черта не видал! А со второй недели… Чего говоришь? Да я про эти мелочи и думать забыл! То же мне, хищение! Да где у нас хищений нету! Тут целый комплекс… Ну ладно, не веришь — не надо! Мне в засаду пора! Мужики ждут! Им одним не осилить, то есть, это, не уследить! Ну давай!
Дед Гараська, хуторок за Чугунками:
— А ты слухай и не встревай, куда нипопадя! Мене с того году девятый десяток пойдет, я, паря, и не таких видывал. А не хошь — вот те бог, вот порог, усек? Я завсегда тута живу, а все про всех знаю. Не чиплялся бы ты к людям-то без нужды! Чего? Да я и не обижаюсь. Ну вот скажи — и чем это оне тебе досадили? Ты, паря, погляди-кось лучше, какой Гришка-директор себе домину отгрохал. А-а?! Так у его шабашники из городу полгода пупы драли. А ты — Курым, Кузьмич! Чего?! Это он для тебе, паря, Коровин, а для мене — Курым, вот и разговор весь. Не хошь — не слухай! Ранехонько за компликс ентот взялися-то, поперву за человека бы надоть. Вот тако тебе мое слово. А ты смекай! У нас присказка така есть: по ленивой сохе урожаю не будет! Чегось? Щас поймешь! Это када день светлый по тринадцать часов, дык то ленивая соха — сей не сей, хоть в самыя передовики заделайся, а урожаю-то, хлебушка не дождешьси. А када денечек за четырнадцать часиков перевалит, дык то — резвая соха, можно и за дело браться. Не понял — к чему? А к тому. паря, кумекать надоть — всему свой черед. Ты вить небось думашь — старый пень, плетет что ни попадя, да? А я те скажу — не с компликсов начинать-то надо, а с тех, паря, кому их делать поведено. Сам понимать, я не про работяг, те сварганят… Слухай, слухай! Чего-чего? Как это не знали?! Все знали, одним миром живем, паря, это не у тебя в городе. А Курым, Кузьмич и ентот городской щуплый в самый раз в тот день ко мне и подкатили. Мечи, говорят, дед Гараська, карасей с печи на стол! Ну я, понятно дело, гостю рад — старуху в погреб за самогоном. Ты не гляди, что я сморчком таким, я ежели чего — наравне с молодыми замогу! Вот и уговорили мы за беседушкой четверть…
Центральная газета "Вечерняя правда":
"С каждым днем, с каждым часом поступает все больше и больше абсолютно достоверных сообщений из Совхозовпередовского района. Неужели грядет разгадка тайны века? Неужели мы на пороге контакта с инопланетным Разумом? Да, похоже, это именно так! Сотни очевидцев, их зарисовки, рассказы, фотографии неопознанных объектов, обгорелые пятна на месте посадок, десятки неопровержимых улик… Даже если все они окажутся не совсем объективными, то исчезновение гигантского суперкомплекса, существование которого реально подтверждено во всех документах и отчетах, этого первенца индустриального отечественного животноводства. не объяснимо! Наша цивилизация пока еще не создала достаточно надежных средств, которые могли бы переместить многомиллионное гигантское сооружение, не оставив практически и следа на месте его пребывания! Тут и скептикам пора призадуматься. Только исчезновения океанских лайнеров и эскадрилий самолетов в районе Бермудского треугольника может сравниться по масштабности с похищением пришельцами супергиганта отечсственного животноводства… в район высадки инопланетян начинаются массовые паломничества советских и зарубежных туристов. Есть над чем задуматься служителям нашего ненавязчивого сервиса. Впрочем, они уже опоздали, одна из ведущих мадлайзийских фирм предложила продать ей весь район с окрестностями — в местных советах идут бурные дебаты, сторонники прогрессивного сотрудничества и международного разделения труда, судя по всему, одерживают верх! Мы рады приветствовать мадлайзийских друзей на нашей щедрой земле! Наш соотечественник из-за океана, известный скульптор Арнольд Малознакомый, предлагает бесплатный проект для установления в месте высадки пришельцев за счет совхоза "Вперед!" полуторакилометровой памятной стеллы. Посельчане с радостью и благодарностью примут этот щедрый подарок! Мы все низко кланяемся нашему прославленному земляку! Да, давно пора вливаться в международное сотрудничество и выходить на межпланетный уровень…"
Зоотехник Кузьмич:
— … а спланировали мы прямиком на полянку, там еще хуторок такой, и дед Гараська живет, то ли партизан бывший, то ли петлюровец какой, никто не помнит, короче, в гражданскую сабелькой помахал вволю, народцу покрушил — и не счесть, крутой стариканище! Хотите верьте, хотите нет, а я сразу приметил — дело неладное! Недаром про деда Гараську говаривали, что с нечистой силой водится! Народ, он врать не будет! Чего?! Короче, спланировали мы у самых ворот, стоим… А я опять глаз приоткрыл — мать честная, призраки эти зеленые-то уже обратно перекинулись, заместо их на мотоциклете Курым и городской облезлый сидят! Я если раньше и сомневался в чем, думал, мерещится, или сам чего понапутал, так теперь усек — все точно! сговор у них, одна банда! Судите сами все честные мужики где были до того, а? Не знает?! На кладбище, в засаде! Все. в ком совесть еше жива была, пропойные деньги со, ились сообща пропивать! А эти?! То-то и оно! Пишите, пишите… Чего это у вас рука так трясется? Может, по "утку? У меня всегда с собою… Ну вот, дело житейское, теперь-то полегчало, а? Да мы теперь с вами как комиссар Мегрэ со своим любимым помощничком, мы ж все гут пораспутаем, всех на чистую воду! Чего?! А-а, вот и смотрю я по сторонам-то, а кругом пусто и темно, и дверь в Гараськину избу… Я-то еще постоял, постоял, да и зашел… А там! Не поверишь, Сергей Тимофеич, ни за что не поверишь, Серега! Давай еще по чутку, а? Ну давай! Твое здоровье! И-эх, зараза! Как водичка льется, никакого вкуса, я так думаю, разбавляют, а, Серенька?! Чего?! Ну лады, по порядку… Захожу, а там темень несусветная и лучина горит! Стол темный, низкий, выскобленный. А образов-то в углу и нету! Я сразу и смекнул, что к чему. Поворачиваюсь, а за столом сидит дед Гараська, как есть, в скафандре и шлеме на башке. А рядом, рядком-то, двое зеленых один другого страшнее. Тот, что слева, в фуфайке, по-вашему, в телогрейке, а справа который — облезлый какой-то и в очках. Но зеленые! Глазища — во! Носяры — во! На лапах по семь пальцев… а может, и по восемь. Сидят, значит, выпивают, и на меня буркалы пялют! А у меня — пот по спине, стою — ни жив, ни мертв! Тут мне Гараська и говорит, эдак глухо, из-под шлема, коль оклемался, Кузьмич, так садись с нами! А сам крышечку сверху, что на шлеме-то отвернул, взял двумя руками четверть целую, да и вылил себе в шлем. И рот разинул, сосет, значит! Я гляжу — точно! уровень-то самогона в шлеме этом прозрачном все падает да падает, пока до самого донышка не дошло, пока все, значит, не вылакал! Ну, вот ты и выдал себя с головой, думаю, нашенские разве так пьют?! Никогда! Точно, пришелец! Деда Гараську убил, труп в погребе сховал, а сам со своими злыднями за столом сидит! А он будто мысли мои прочитал и говорит под нос: "Кузьмича — в подпол! Пущай охолонется малость!" Во как! Ну тут-то я и вырубился! И ничего на пользу страны и государства от злоумышленных рож так и не выведал… Ну чего, вздрогнули, что ль! А-ах! Хорошо пошла!