Тут неожиданно раздался голос всегда молчащего Андрюши:
— Подадим руку Кочкину! — крикнул он.
Никто не ожидал, что у Андрюши такой звонкий голос.
Его призыв прозвучал как раз в тот момент, когда в класс вошла вожатая Тамара. У нее была способность приходить всегда вовремя.
Она поддержала Андрюшу.
— Мы торжественно примем Кочкина в пионеры, — сказала вожатая. — Он прошел испытание. Молодец, Кочкин!
Аля с непониманием уставилась на вожатую. В голове у нее перемешались все установки: то принимать Кочкина в пионеры, то исключать, то принимать, то исключать!
Пока шло заседание совета отряда, Вася Кочкин с Костей Гвоздиковым сидели под лестницей. Костя сразу «раскусил» друга.
— Ну и устроил ты опять, — сказал он, прочитав заметку. — Правильно ты пишешь: беседуют с тобой, беседуют — и никакого толку.
— Давай снимем газету со стенда, чтоб не читали, — предложил Вася.
И вот сейчас они сидели под лестницей и ждали, когда во второй смене начнется урок и коридор опустеет. Звонок уже прозвенел, но отдельные опоздавшие еще бегали.
— Никакой дисциплины! — пробормотал Вася.
Наконец стало тихо и пусто. Друзья выбрались из-под лестницы и побежали к стенду.
Вася быстро отодрал кнопки. Газета зашуршала и упала на пол.
— Ты куда смотришь! — прошептал Вася. — Держи!
Костя поднял газету, скомкал и сунул в ранец.
— А ну, повесь обратно! — за их спиной стоял Ромка Кузаков.
Костя прижал ранец к себе.
— Вешай обратно! — приказал Ромка. — Кому говорят? А то потом на меня свалят: «Опять Кузаков газету стащил!»
— Не указывай! — сказал Вася.
— А может, я хочу почитать, как ты свою жизнь расписал! Ой, где же мой платочек, вдруг заплачу! — Кузаков начал изображать, что он всхлипывает.
Вася пошел, но Ромка преградил ему дорогу.
— Ну, давай повесим, — Костя вытащил смятую газету.
— Ты что? — Вася выхватил из его рук газету и стал рвать.
— Так… — произнес Ромка задумчиво-грозно.
Они стояли друг перед другом.
Кузаков и правда был красив. Тонкие черты лица, прямые черные брови, волнистая прядь на лбу. Поэту бы такое лицо! Но Ромка никогда не читал стихов.
Кузаков подошел к Васе вплотную. Первый раз ему захотелось ударить этого нелепого Кочкина серьезно.
— Кончайте! — сказал Костя, оглядываясь. — Васька, пойдем!
Но Вася его не слышал. Наконец-то он один на один с Кузаковым.
Ромка толкнул его первый. Вася упал, но тут же вскочил и неожиданно боднул противника. Кузаков растянулся на полу.
И в это время появилась Светлана Ивановна.
— Что происходит? — воскликнула она. — Кочкин, ты опять дерешься? Что тебе сделал Кузаков? Почему он на полу?
— При чем тут Кочкин? — Ромка встал. — Я поскользнулся, вот и все. — Не мог же он признаться в своем поражении. — А они газету сорвали! — сообщил он с удовольствием. — Всю в клочья изорвали. Центральная газета! — Кузаков пошел, засунув руки в карманы и насвистывая.
— Почему вы изорвали газету? — спросила Светлана Ивановна.
Костя стал собирать с пола обрывки.
— Случайно! — сказал Вася.
— Опять случайно! — у Светланы Ивановны душа кипела от возмущения, но она сдерживалась. К Кочкину нужно было подобрать ключик, хотя ей это делать совершенно не хотелось.
— Ну что тебе, Кочкин, нужно? — спросила она. — Зачем ты написал в газету?
— Я нарочно.
— Нарочно? — Светлана Ивановна хмыкнула. Ведь мелькала у нее такая мысль, не верила она в это письмо.
— Вот что, Кочкин. Раз уж написал, так написал. Расшумелся на всю страну, так теперь молчи, не высовывайся. Твое «нарочно» никому не нужно.
Первый раз между ними произошло что-то похожее на взаимопонимание.
Но тем не менее совету классного руководителя Вася не внял. На следующий день он всем говорил, что написал нарочно. Только ему никто не верил.
Все еще впереди
![Вася Кочкин, человек лет двенадцати _27.png](https://litlife.club/books/98362/read/images/_27.png)
Вася с нетерпением ждал субботу. Во-первых, должна была приехать мама. Во-вторых… во-вторых, выходила замуж тетя Фиса! И свадьбу должны были играть у них в квартире. Еще со среды начал толпиться народ. Приносили картонные ящики с вином и продуктами, что-то громко обсуждали, что-то готовили на кухне. Все это Васе было очень интересно.
И вот наступила суббота. Папа очень боялся, как бы мама не опоздала к свадьбе. Но самолет прилетел вовремя. Мама даже поспела в загс на регистрацию.
Когда Вася пришел из школы, в доме было полно народу. Мама была очень красивая в платье с белым кружевным воротником. И папа тоже красивый, в черном костюме в полосочку. Можно подумать, что это они женились.
Встретив сына, мама обняла его и стала целовать. Но про школу не забыла спросить. Вася сказал, что все хорошо. И наконец-то это было правдой. У него было все так хорошо, как никогда. Даже Аля Соломина ему улыбалась, а Дима давал списывать задачи. И в пионеры собирались принять торжественно. Но Вася снова сказал:
— Не…
— Опять «не»? — удивилась Аля.
— Не…
Но про «не» он ничего маме не сказал. Да и не до того было.
Тетя Фиса — невеста! — сидела в большой комнате за длинным столом. Рядом с ней торжественно восседал ее жених, то есть уже муж — невысокий, толстенький, с черными веселыми глазами.
Он подал Васе руку.
— Василий Иванович! — представился он.
— Василий Павлович! — ответил Вася и пожал руку.
— Тезки! Два Василия! — сказала радостно тетя Фиса, как будто именно это обстоятельство должно было сыграть в ее жизни решающую роль.
На шее тети Фисы блестели бусы, в ушах сверкали сережки. Счастливая была тетя Фиса. Василий Иванович держал ее руку в своей руке и тоже был счастливый. Можно подумать, что они были молодые-молодые и жизнь еще только-только начиналась. И все еще было впереди.
И почему-то Вася подумал про Лидию Петровну, и ему захотелось, чтоб она тоже была у них за столом и тоже была счастливая.
Среди веселых гостей только один человек не особенно веселился — дядя Коля. Он сидел, как всегда, обхватив голову руками.
— Тоже бы женился, — сказала мама. — А то мается… И она мается. Вот бы и сошлись.
— Жить никого не научишь, — возразил папа. — Каждый живет по-своему.
Отчего-то Вася никогда не задавался вопросом, почему дядя Коля один. Оказывается, из-за дяди Коли кто-то мается, что-то дядя Коля делает не так. Почему?
В жизни так много вопросов и так мало ответов.
Папа с дядей Колей ушли на кухню. Вася тоже пошел к ним. Наверное, дядя Коля опять про озон говорит. С озоном дела плохи.
Но папа с дядей Колей говорили не про озон.
— Значит, был у нас период застоя, — задумчиво сказал папа.
Да… — неопределенно произнес дядя Коля. — А кто же мы такие? Мы в этот период жили… А нам по радио сообщают…
Они с дядей Колей уставились друг на друга, как бы изучая явление.
— Какой период? — спросил Вася.
— Застоя! — трагически произнес дядя Коля.
Вася задумался и вдруг закричал:
— Ура!
— Ты что, свихнулся? — спросил папа.
Но Вася не свихнулся.
— Это хорошо, что у нас застой, — сказал он, довольный. — Значит, расцвет еще не наступил!
— Какой расцвет? — вздохнул дядя Коля.
— Он и не нужен! — заявил Вася. — В каждом государстве после расцвета наступает закат. Чем дольше нет расцвета, тем дольше нет заката!
— До заката нам не дожить! — иронично сказал папа.
— Выходит, все еще впереди! — тут дядя Коля даже повеселел, похлопал Васю по плечу.
Никаких оснований к хмурости не было. Папа с дядей Колей это поняли. Они пошли снова поздравлять тетю Фису.
Про Васю все забыли. Он как следует наелся (хорошо бы каждый день были свадьбы!) и побежал на улицу. Они договорились с Костей Гвоздиковым встретиться у ротонды.
Слегка подморозило. Небо было холодное, голубое. И на этом голубом небе вырисовывались черные ветви деревьев. Вася бежал вприпрыжку и напевал: