На уровне взводов действия в целом были довольно грамотными. Большинство младших командиров предпочло высадить личный состав и укрыть его за броней, или имеющимися по близости укрытиями. Из автоматов работали главным образом сосредоточенным огнем, перенося его с одной точки на другую. Постоянно давались целеуказания пулеметчикам КПВТ как устно, так при помощи радиостанции, так и с помощью трассирующих пуль. Указывались сектора обстрела и основные ориентиры, что позволило упорядочить систему огня.

К сожалению Дольфа услали на мэрию с одним взводом, поэтому с начале боя вся его рота осталась разбросана, и он был лишен возможности эффективно управлять ею. Ему понадобилось время, чтобы наладить управление, и когда это было сделано, эффективность действий 2-й роты многократно возросла. На уровне батальона и выше не применялось никакой тактики, никакого маневра, хотя тактическая ситуация была явно в нашу пользу. Единственные команды, которые поступали от комбата:

— Мочите всех, кто движется — Это подняло моральный дух, но не более.

Город Аль-Кут представлял собой разрезанный на части рекой Тигр и многочисленными каналами. (см схему). Это можно было бы использовать для локализации боевиков, достаточно было бы взять под контроль мосты. Их даже не нужно было бы занимать, достаточно было бы просто взять под снайперский контроль.

Точно не знаю, какой светлой голове пришла мысль послать снайперов на элеватор, но взяв его без боя, необходимо было там как следует закрепиться. Удерживая элеватор, мы могли эффективно простреливать два района, где были расположены основные позиции духов. А главное полностью под нашим контролем находились бы подступы ко всем трем мостам через Тигр. Элеватор — настоящая крепость хорошие толстые стены, окна на все стороны, простреливаемые подступы духи, его бы и батальоном не взяли. Хорошие позиции для снайперов, пулеметчиков и авианаводчиков. Но никто не использовал эту возможность. Инициатива младших офицеров не была поддержана. Несколько снайперов на верхних этажах не могли самостоятельно контролировать такой комплекс, в который было к тому же несколько входов, что бы их не отрезали снизу, их пришлось снять. В ста метрах от элеватора была еще одна высотка — мельница. Ее тоже следовало контролировать, но главным образом для того что бы туда не забрался враг. Ее роль не была ключевой.

Система радиосвязи тоже оказалась не идеальной. Наш батальон работал на двух частотах, на одной 3-я рота на другой все остальные. Сюда же периодически встревало командование бригады, не давая по сути никаких команд, но добавляя галдежа в эфире. По этой причине нашу частоту сразу же «забили» временами вообще связаться было невозможно.

Но все это мелочи, которые удалось преодолеть, и которые не могли перевесить высокий моральный дух личного состава, подкрепленный подавляющей огневой мощью. Исход боя был неизбежен. Мы должны были победить.

Главный недостаток прошел красной чертой через все мое пребывание в Ираке, именно этот недостаток привел к потерям, которых можно было бы избежать. В критической ситуации многие командиры панически боялись взять на себя ответственность за принятие решения. И, к большому сожалению таких людей половина. Вместо того что бы принимать решение самому и нести за него ответственность такие горе-командиры стремясь прикрыть собственную задницу, начинают связываться с вышестоящим начальством спрашивая у того разрешения на те или иные действия. Начальство же, как правило, находиться в штабе мало представляет, что происходит на самом деле, и тоже не торопиться рисковать своей шкурой и отдавать приказы: «А не спросят ли с меня за это???».

В первые минуты боя погиб пулеметчик разведроты Руслан Андрощук. По бригаде ходили устойчивые слухи, что его смерть была вызвана тем, что командование непростительно долго тянуло с разрешением на открытие огня. Эта информация перестала быть «слухом» когда подтвердилась в официальной газете 6-бригады «Миротворец». Во избежание кривотолков цитирую дословно рассказ командира разведроты напечатанный в газете: «Безпосередньо ж усе почалось о 11.45 з того, що із зеленого бусика, який вискочив з вулиці і миттєво повернув у протилежний від нас напрямок, дали автоматну чергу. Стало зрозуміло, що напад заздалегідь спланований. Коли машина майже зникла, ліворуч за її рухом по нас почали бити уже конкретно. У ВІДПОВІДЬ МИ ВІДКРИЛИ ПОПЕРЕДЖУВАЛЬНІЙ ВОГОНЬ УГОРУ. (Это важно) Проте приблизно через півхвилини по нас почав працювати ворожий гранатометник. Спостерігач сержант Володимир Литвинчук його засік. Другим пострілом влучили у лівий бік бронетранспортера старшого лейтенанта Павла Кашпірського, внаслідок чого смертельне поранення отримав кулеметник КПВТ рядовий Руслан Андрощук. Ми одержали команду стріляти на ураження і під прикриттям інших машин відразу відправили в тил ушкоджений БТР…» 2 ст. «Миротворец» № 7 10.04.2004. Из этого явно следует что, несмотря на то что все признаки угрозы были на лицо, командование «ждало трупа», что бы потом, прикрываясь им объяснять свои действия. «Мол нас обстреляли, убили нашего, мы вступили в бой…». Это при том, что мы имели четкую «Инструкцию по применению силы многонациональной дивизии Центр-Юг», которая давала право на мгновенное открытие огня на поражение из всех огневых средств при малейшей угрозе жизни и здоровью личного состава. Более того пункт 3 этой инструкции гласил: «Сила, включаючи вогонь на фізичне знищення, застосовуються у наступних випадках:…3) Проти осіб які скоюють, або можуть скоїти дії які можуть привести до втрат серед особового складу своїх військовослужбовців або військовослужбовців сил коаліції…». Этот пункт вообще сильно расширял наши полномочия, позволяя открывать огонь по любому человеку с оружием не одетому в форму коалиционных сил или правоохранительных органов Ирака, поскольку такой человек мог «скоїти дії». Следовательно стрелять на поражение можно было сразу же после того как «…із зеленого бусика, який вискочив з вулиці і миттєво повернув у протилежний від нас напрямок, дали автоматну чергу…». Но командование предпочло перестраховаться — в результате гроб, прикрытый желто-голубым украинским флагом.