Не останавливаясь, подразделения двинулись дальше, к Бранденбургским воротам. Когда штурмовики очистили несколько кварталов, от командира взвода старшины Дьякова, прикрывавшего правый фланг батальона, было получено донесение, что группа немцев численностью до 200 человек при восьми самоходках и бронетранспортёрах перешла в контратаку, угрожая отрезать продвигавшиеся вперёд роты. Через несколько минут от него же было получено сообщение, что немцы продвигаются уже по Беренштрассе. Положение осложнялось. Командир батальона решает не прекращать движения штурмовых групп. Он приказывает своему заместителю капитану Фотиеву ликвидировать нависшую над флангом угрозу. Тот вместе с комсоргом батальона лейтенантом Гуйваном поспешно бежит туда.

Со взводом бойцов Фотиев занимает круговую оборону в районе станции метро на Фридрихштрассе. В угловой дом, выходящий на Беренштрассе, капитан посылает расчёт станкового пулемёта сержанта Городицкого. Кинжальный огонь этого пулемёта приводит гитлеровцев в замешательство. Воспользовавшись этим, капитан Фотиев бросается с бойцами в контратаку, и это завершило дело. Около сорока немцев сдались в длен. Остальные в беспорядке отошли на Унтер-ден-Линден…

В это время шестая стрелковая рота капитана Дудина, стремительно гоня перед собой противника в сторону Бранденбургских ворот, с боем подошла к отелю "Адлон", в котором размещался немецкий полевой лазарет. У главного подъезда то и дело останавливались санитарные машины, подвозившие раненых немецких солдат и офицеров. Разгрузка их не прекращалась даже и в то время, когда наши автоматчики, преследуя немцев, ворвались во двор отеля и завязали в нём бой. В лазарете оказалось свыше 1200 раненых. Оставив здесь один взвод для охраны госпиталя и обеспечения своего правого фланга, капитан Дудин с остальными взводами устремился дальше. Впереди роты двигалась штурмовая группа сержанта Волика. Она очищала дом за домом от противника и безостановочно гнала его в сторону Герингштрассе. Чтобы не задерживаться, она обходила дома, занятые еще противником, оставляя их другим подходившим подразделениям роты.

С Герингштрассе штурмовая группа увидела, наконец, цель, к которой стремились, – арку Бранденбургских ворот. За ней в предрассветной мгле выступала серая громада рейхстага, над которым уже реяло красное знамя.

Вся Герингштрассе находилась под жестоким обстрелом.

По ней били и со стороны Тиргартена, где еще сидели немцы, и со стороны арки. Поэтому капитан Дудин приказал вести дальнейшее продвижение внутренними дворами.

После того как был занят последний дом квартала, выходивший фасадом уже на Унтер-ден-Линден, и подтянулись соседние штурмовые группы и пулемётчики, командир батальона выбросил в воздух зелёную ракету – знак общей атаки. Тотчас со всех дворов на улицу ринулись группы cолдат. Закидывая немцев ручными гранатами, наступающие устремились к Бранденбургским воротам.

Сержант Волик с развевающимся красным знаменем в левой руке первым подбежал к арке. С помощью капитана Дудина и красноармейца Лебедько он взобрался на ворота и, найдя пробоину в бронзовом коне, вставил в неё древко знамени.

СТАРШИЙ СЕРЖАНТ Н. ПЕСКОВ

Комсомольцы в бою за дворец Вильгельма

Наш батальон с боем подошёл почти вплотную к дворцу кайзера Вильгельма на Шлоссплац. Двести метров отделяли нас от дворца, но подступиться к нему было очень трудно. Противник энергично отстреливался из окон и ворот, из соседних домов, забрасывал нас фаустпатронами. А батальон наш и так уж был сильно обескровлен. В последних боях мы потеряли много людей, среди них нескольких командиров.

Однако никто из нас не допускал и мысли о сколько-нибудь долговременной проволочке. Был канун Первого Мая, и мы решили отпраздновать его взятием кайзеровского дворца, чтобы подарить Советской стране ещё одну победу к этому дню.

И вот в тихую предмайскую ночь всех комсомольцев созвали в подвал, где помещался наш КП. Нас было двенадцать человек. Все мы были молоды, но военной сноровкой могли потягаться со старыми солдатами, все бывали под огнём, и среди нас не было трусов. Младший сержант Алексеенко в числе первых советских воинов форсировал реку Шпрее и удерживал плацдарм на её западном берегу. Красноармеец Бахолдин, связной комбата, весельчак и всеобщий любимец, много раз под шквальным огнём противника переползал от камня к камню и передавал боевые приказы командирам подразделений. Санитарка Дуся Цивирко не один десяток раненых вынесла из-под огня, сама трижды была ранена. За смелость, за заботу, за ободряющее слово её любили и уважали все бойцы батальона. Из двенадцати комсомольцев, собравшихся в подвал КП, не было ни одного, кто бы чем-нибудь да не отличился в боях с немецкими захватчиками.

Я был комсоргом батальона, и мне полагалось ознакомить комсомольцев с предстоящим заданием. Я сказал:

– На завтра, в, день Первого Мая, назначен штурм дворца. Мы, комсомольцы, должны быть впереди, увлечь за собой бойцов. В прежних боях мы честно справлялись с возложенными на нас задачами, не раз подавали пример дисциплины и отваги. Надеюсь, что и завтра не посрамим комсомольского звания – возьмем дворец. Пусть красное знамя будет водружено здесь нашими комсомольскими руками.

Я не ждал возражений, и они, разумеется, не последовали. Все комсомольцы выразили уверенность в успехе атаки, а Алексеенко поклялся первым ворваться во дворец и укрепить на нём красный флаг.

Мы разошлись и занялись подготовкой к бою. Ночь прошла спокойно. За ночь разнесли патроны и гранаты. Командование подбросило на наш участок несколько танков "ИС" и большое количество тяжёлой артиллерии.

Под утро началась артиллерийская подготовка. Воздух потемнел от порохового дыма и красной кирпичной пыли. Мы с удовольствием глядели, как снаряд за снарядом аккуратно ложится во дворец; надо полагать, что засевшие там фрицы не разделяли нашей радости. Подавленные разрушительным обстрелом, они почти прекратили ружейно-пулемётный огонь.

В нижнем этаже обращенной к нам стороны здания было большое окно. Его-то и наметили местом вторжения штурмовой группы. Но оно было забито толстой решёткой. Артиллеристы помогли и тут. Пробоины от снарядов всё теснее окружают железное окно, наконец, один снаряд угодил прямо в центр решётки. Образовалось просторное отверстие.

Наступил решительный момент. Выдвинувшись на исходное положение,, бойцы приготовились к броску вперёд.

– Кому флаг? – спросил комбат Решетнев.

– Мне! – крикнул Алексеенко. Артиллерия переносит огонь на соседние дома.

– Вперёд на штурм! – командует капитан Баранец. Комсомольцы, увлекая за собой всех остальных бойцов, бегут вперёд. Разрыва между артподготовкой и атакой не было, поэтому немцы не успели опомниться. Бойцы, стремительно перебежав двести метров, ворвались в окно и тут же пустили в ход гранаты. В громадных дворцовых залах загремели взрывы.

Нижние этажи дворца были очищены быстро – немцы устремились в подвалы и вверх, видимо надеясь, оторвавшись от нас, организовать сопротивление. Алексеенко, не добравшись ещё до крыши, укрепил красный флаг в окне второго этажа. Но этот знак победы не был преждевременен. Сила нашего напора не ослабела, и крыша вскоре была завоёвана. Мы с красноармейцем Файзуллиным заставили замолчать и станковый пулемёт, подавший было голос из окна подвала, когда часть бойцов вела бой уже во дворе дворца. Прижимаясь к стене, мы подобрались к самому окну и бросили в него пару противотанковых гранат.

Когда мы вошли в подвал, сотни три раненых немецких солдат подняли руки и испуганно закричали: "Гитлер капут, рус зольдат гут".