Казалось, город мёртв. Но глаза лётчиков-ночников хорошо умеют видеть жизнь на земле, как бы темнота ночи ни скрывала её. Нам было ясно, что в Берлине суматоха.

Несмотря на то, что мы тщательно изучали план города, сейчас трудно было определить, где что расположено. Приказано бомбить центр. Мы поднялись вверх по Шпрее. Тщетно мы пытались отыскать рейхстаг. Его мы не увидели.

– Начинаю бомбить, – сказал штурман.

Я почувствовал, как одна за одной пошли бомбы вниз. Облегчённый самолёт начал "вспухать".

После взрыва наших бомб одинокая пулемётная очередь цветной цепочкой медленно поднялась к нам, как бы раздумывая, убить нас или нет. И опять всё стихло. Я накренил самолёт и с каким-то непередаваемым чувством радости смотрел н,а этот горящий город. Едкий, противный дым, подымающийся от пожарищ и заполняющий кабину самолёта, кружил голову и вызывал тошноту.

Я резко развернул самолёт, и Берлин начал медленно уходить назад. В это время открыли огонь наши орудия большой мощности.

Луна совсем уже не пробивала облачности, и в козырёк кабины ударяли крупные капли дождя. Стало темно.

Погода всё хуже и хуже, но мутные проблески рассвета чуть-чуть очертили на земле лес, дороги, и это несколько облегчило пилотаж и ориентировку.

Впереди мелькнули огни старта. Последний разворот, и тишина всей своей тяжестью навалилась на перепонки ушей.

Я выскочил из самолёта и стал проверять, все ли прилетели. Не было Драпака с Мыльниковым.

Уже рассвет. "Неужели не придут? – подумал я. – Неужели обманулся?" Нет, всё в порядке. Из-за туманной дымки рассвета выскочил самолёт. Это были они.

Несмотря на то, что дождливые облака плотно закрывали небо, на душе у всех было светло и ясно, как в хороший, тёплый и солнечный день.

МАЙОР С.ВЛАСОВ

Удар по аэродрому Ной-Руттин

Наш истребительный полк поднялся в воздух и взял курс на берлинский аэродром Ной-Руппин. Одну группу вёл опытный мастер воздушных боёв и дерзких штурмовок вражеских аэродромов штурман полка капитан Тищенко.

Вторую группу вёл капитан Мельников, человек большой физической силы и поразительной отваги.

Я летел выше этих групп, вёл четвёрку прикрытия. Приходилось скользить между облаками и под самой кромкой облаков.

Ещё выше, в разорванных облаках и за облаками, носилась пара прославленных воздушных охотников – Герой Советского Союза капитан Фёдоров и лейтенант Сухоруков. Летели строем сомкнутого пеленга, почти фронтом. Пролетая над Берлином, я невольно взглянул вниз. Вспышки взрывов, огонь и чёрный дым представились моим глазам.

Впереди – знакомое по карте, продолговатое озеро. Справа – город. Ещё правее – стационарный аэродром, замкнутый подковой леса. В северо-восточной части аэродрома – до сотни самолётов всевозможных типов.

Ведущий Тищенко подаёт команду:

– Вытянуться в правый пеленг, – и сам доворачивается вправо.

Лётчики один за другим молниеносно переводят машины в пике. Каждый избирает себе цель и ведёт по ней огонь.

Увидев, что никто с воздуха не угрожает нашим истребителям, я также повёл прикрывающую группу на штурмовку. Вверху оставалась только пара охотников.

Все лётчики одновременно накрыли аэродром. До сотни стволов пушек и пулемётов вели огонь с воздуха по стоящим на земле фашистским самолётам.

Взорвались две вражеские машины. Повалил дым из многих других машин. Загорелось ещё два самолёта. Все стоянки охватило пламя, а мы всё продолжали вести огонь.

– Не увлекаться! Выводите! – подавал я команды.

Израсходовав все боеприпасы, лётчики выводили свои машины из пике буквально на бреющем полёте, почти цепляясь за макушки леса. Признаться, я несколько боялся, что двое молодых лётчиков, увлёкшись штурмовкой, опоздают вывести самолёты из пикирования. Но оказалось, что и в этом боевом порыве они сумели сохранить хладнокровие, необходимое для точного расчёта.

Выводя из пикирования свой самолёт, я заметил, что по хвостам наших самолётов открыли огонь вражеские зенитки. Но это был бестолковый и запоздалый огонь.

Когда мы уходили от аэродрома, над лесом появился немецкий транспортный самолёт. Я нажал на гашетку, но выстрела не последовало – кончились и патроны, и снаряды. Это меня разозлило, я хотел ударить по врагу плоскостью своего самолёта. Другие наши летчики, бывшие в одинаковом со мной положении – без боеприпасов, стали имитировать атаки. Перепуганный немец бросил свою машину прямо в лесные заросли.

Больше мы не видели в воздухе немцев до самой посадки, когда прикрывающий Щеглов заметил в стороне от нашего аэродрома пару "мессеров", шныряющих между облаками. Фашистские пираты решили подкараулить наших истребителей на посадке и хоть этим выместить злобу за свои страшные поражения.

Лейтенант Щеглов пошёл с напарником в лобовую атаку. Произошла короткая, но чрезвычайно жестокая схватка. Сражённый немецкий самолёт рухнул на землю, другой поспешно ретировался в облака.

С аэродрома Ной-Руппин после нашей штурмовки не поднималось больше ни одного немецкого самолёта.

В ПРЕДМЕСТЬЯХ И НА ОКРАИНАХ БЕРЛИНА

К исходу 19 апреля войска 1-го Белорусского фронта полностью преодолели укрепления противника в тактической глубине его обороны на Одере, 20 апреля совершили резкий скачок на направлении главного удара и 21 апреля завязали бои на окраинах Берлина. В северо-восточные пригороды ворвались войска генерал-полковника Кузнецова и танки генерал-полковника Богданова, с востока к Берлину подошли войска генерал-полковника Берзарина, в юго-восточных дачных пригородах среди многочисленных озёр, образуемых течением Шпрее и её притоком Даме, бои завязали войска генерал-полковника Чуйкова и танковые соединения генерал-полковника Катукова. К 23 апреля войска 1-го Белорусского фронта в результате упорных уличных боёв овладели рядом кварталов в северо-восточной части города и заняли район Силезского вокзала в восточной части Берлина. К исходу 18 апреля войска 1-го Украинского фронта полностью преодолели укрепления противника между реками Нейсе и Шпрее и 19 апреля произвели резкий скачок на направлении главного удара. 22 апреля танковые соединения генерал-полковника танковых войск Рыбалко завязали бои на южных окраинах Берлина. 23 апреля войска 1-го Украинского фронта подошли к Телътов-каналу с юга и юго-запада.

Из дневников и писем

21 апреля

Пасмурный день, дождь моросит, погода невесёлая, но на душе весело. В 8.00 командир полка гвардии подполковник Жеребцов отдал по телефону команду:

– Натянуть шнуры! За Родину! За Сталина! По столице врага, по городу Берлину – огонь!

Батареи гвардии капитана Скоростянского стреляли с западной окраины Марцана по району Лихтенберг. На снарядах были сделаны надписи: "По Берлину за погибших друзей", "По фашистскому логову за горе народное". Все батареи облетела листовка "Первый выстрел по Берлину".