Но негр кивнул.

– Может быть…

– Вы знаете Вик?

– Нет. Но могу догадаться, что это телка, которая устроила тебе кислый вечерок. Скорее всего, она заставила тебя задуматься о чем-то таком, о чем раньше ты не думал. Ты задумался. И пришла обезьяна. Все очень просто. Если немного подумать, можно решить любую задачу… – И спохватившись, добавил: – Такое вот дерьмо, приятель.

– Обезьяны не приходят по ночам и не пьют пиво из бутылки…

– Просто ты ее раньше не видел. Точнее, она от тебя пряталась.

– Чушь.

– Если тебе больше нравится считать себя чокнутым, дело твое.

– Не нравится. Но есть реальность… Есть какие-то правила… Нормы. Если я вижу то, чего не может быть, я ненормален.

– Мой бар ты тоже раньше не видел. Теперь ты сидишь здесь и пьешь виски. Тоже глюк?

Как же я пьян! К чему весь этот разговор? Что я вообще здесь делаю?

Напиваюсь. Кажется, именно это я собирался сделать. И мне это удалось. Я парень, который делает то, что хочет. Крутой сукин сын.

Надо же, как качается табуретка!..

Я навалился на стойку.

– Еще виски?

– Угу.

– На подходе. До дома сможешь дойти?

– Конечно… Наверное. Честно говоря, не очень хочу туда идти. Боюсь… – Мне действительно было страшно. Я надеялся, что алкоголь притупит все чувства, но страх неуклюже ворочался внутри.

Сколько еще стаканов мне понадобится, чтобы избавиться от него? Ноги откажут быстрее.

– Ты боишься думать, что у тебя поехала крыша. Ведь сама по себе обезьяна – животное не страшное. Вот если бы к тебе пришел крокодил… Вот это было бы настоящее дерьмо.

Непонятно было, издевается бармен или говорит серьезно. Я решил пока не обижаться. В конце концов, я бы тоже поострил на его месте.

– Мне от этого не легче.

– Понимаю, – кивнул негр. – Есть выход – подружиться со своими страхами. Попробуй угостить обезьяну бананом.

Смешно. Угостить обезьяну бананом. Очень смешно.

– Хороший у вас бар, – сказал я. – Давным-давно я хотел иметь такой же. Стоять за стойкой, протирать стаканы и учить других жизни.

Я хихикнул. Хихиканье получилось донельзя глупым.

– И что, – поднял бровь негр, – Не сложилось?

– Не сложилось. Правда, не слишком-то я и пытался. Так, юношеские мечты. Глупость. Даже смешно вспоминать… Где у вас туалет?

Негр ткнул пальцем в дверь справа от стойки. Дверь с иллюминатором. Оригинально.

В туалете было тихо и чисто. Отличное место. Сделав свои дела, я прислонился лбом к холодной стене. В голове шумело. Там бесновалась целая стая обезьян. Обезьянья вакханалия. Кошмар.

Пора заканчивать с виски.

Но уходить из бара я не хотел. Здесь я чувствовал себя в безопасности. Негр, конечно, странный тип. Но странность – это не преступление.

Вик тоже странная… Вик. Интересно, что она сейчас делает? Читает очередную муть. Как лучше наложить на себя руки. «Краткое пособие для самоубийц». Может, все же стоит с ней переспать? Сейчас бы я с ней переспал…

Как же я пьян!

На табуретку я взгромоздился с трудом. Она так и норовила выскользнуть из-под меня. Но все-таки я ее оседлал. Я же говорил, что я крутой сукин сын.

– Эй, парень, не хочешь кофе? – сказал негр, внимательно следя за моими гимнастическими упражнениями.

– Угу.

– Ты крепко набрался.

– М-м-м…

– Пей кофе и иди домой.

– Н-не хочу… Боюсь. Ладно… Сейчас пойду. Вик… Она хочет отравиться. Или повеситься. Ну, что-то в этом духе… Я не верю. А вдруг так оно и есть? Что мне делать? Еще и обезьяна эта… Маска. У Вик лицо превращается в маску. Жуткое зрелище. И время останавливается. Все замирает… Когда выглядывает маска… Вик, маска, обезьяна… Что за чертовщина, а?

Негр молчал. Опять принялся протирать стаканы.

Глаза у меня закрывались сами собой. Кофе не помогал. Наоборот, обезьяны в голове распоясались окончательно. Я понял, что если хочу ночевать дома, надо идти прямо сейчас. Вот сейчас встать и идти.

Я сполз с табуретки. Сунул руку в карман. Вытащил кошелек. Фукудзава Юкити[15] подмигнул мне, когда я доставал деньги.

– До свидания, – промычал я. – Было очень приятно с вами побеседовать. Спасибо.

– Не за что, парень. Удачи тебе. Дорогу найдешь?

Я кивнул. От кивка замутило.

– Заходи еще.

Я направился к двери. Человек за дальним столиком по-прежнему спал. Когда я взялся за ручку двери, он вдруг поднял голову. Меня спасло от позора то, что я был зверски пьян. Иначе я бы заверещал. А так лишь тихо пискнул. Как мышь. Чертовски пьяная мышь.

Широко ухмыляясь, из-за стола на меня смотрела точная копия бармена.

– Заходи еще, – сказала копия, – Для тебя бар будет открыт. И угости обезьяну бананом.

Я оглянулся на стойку. Первый (или второй?) негр невозмутимо протирал очередной стакан.

Я выпал за дверь. В спину ударил хриплый хохот.

На улице встретили темнота, свежий воздух и дождь. Стало чуть легче.

Я вышел из узенького проулка. Огни, суетящиеся люди-грибы, снующие туда-сюда машины. Все как всегда. Нормальный привычный мир. Виски сделал его чуть ярче и шумнее. Но мир был настоящим.

Дома я принял душ и кое-как дотащился до кровати. Заснул, по-моему, еще по пути.

Если обезьяна и приходила в эту ночь, она здорово разочаровалась. На нее никто не обратил внимания.

Вечер следующего дня я решил провести дома. Меня тянуло в тот бар. Именно поэтому после работы я проиграл пару тысяч в патинко, а потом пошел домой. Заказал себе по телефону суси с тунцом, открыл бутылку пива и сел перед телевизором. Пора немного отдохнуть. Мне не помешал бы отпуск. Хотя бы несколько дней. Чтобы привести мысли и нервы в порядок. Но об этом можно только мечтать.

Конечно, если дело зайдет слишком далеко, придется рискнуть. Лучше потерять работу, чем голову. После психушки найти приличное место будет невозможно. Но это на крайний случай. Надеюсь, его не будет.

Скорее всего, во всем виновата усталость. Организм изнашивается. Нервы изнашиваются. Я изнашиваюсь. Иногда я напоминаю себе старую затертую куртку. Все расползается по швам. Но я пытаюсь сохранить товарный вид. Потому что иначе – свалка. Разница в том, что куртку можно снять. А куда девать себя?

Я все чаще начинаю думать, что жизнь убивает. То есть так оно, конечно, и есть. Я не изобрел порох. Но одно дело – знать. И совсем другое – чувствовать это.

Проблема вовсе не в том, что отпущенные часы тают, как снег на ладони. Нагрузка. Вот в чем проблема. Жизнь высасывает силы. Она требует напряжения. Требует бесконечных усилий. Ни один механизм не может долгое время работать на пределе. Он попросту ломается. Но для машины возможна эксплуатация в щадящем режиме. Жизнь щадящего режима не знает.

Я изнашиваюсь. Каждый новый день выжимает из меня все, что можно. Максимальное количество оборотов в гонке за эфемерной штукой, которая называется модный стиль жизни.

В десять вечера зазвонил телефон. Я сделал громче звук у телевизора. Телефон надрывался минуты три. Потрясающая настойчивость. Наконец, кому-то надоело слушать гудки.

Я снова уткнулся в телевизор. Об убитой девочке больше не говорили. Еще бы. Убийца известен, девочка мертва, выводы сделаны. Скучно. Зато все каналы подняли страшный шум из-за бракованной партии покемонов. Внутри мягких игрушек обнаружили швейные иглы. То ли брак, то ли чья-то хулиганская выходка.

Только я начал вникать в проблемы продавцов и владельцев игрушечных магазинов, как снова зазвонил телефон. Он дал звонков десять, после которых я выдернул шнур из розетки. Сегодня мне нужен отдых. Нормальный тихий вечер.

Пара бутылок пива. Легкий ужин. Ранний сон. Вот мой план на сегодня. Никаких разговоров, никаких книг, никаких мыслей.

Покончив с пивом и суси, я еще немного пощелкал пультом. Ничего интересного по телевизору. Сплошные покемоны.

Я выключил телевизор. В комнате стало тихо. Так тихо, что слышен разговор соседей за стеной. Если бы я прислушался, даже смог бы разобрать слова.