— Здесь ничего сложного. — Начал отвечать как ни странно Третий, имеющий форму ананаса, Артефакт. — Эффект привыкания действительно есть. Он наступает, как только сталкер берёт в руки свой первый артефакт. Это неотъемлющая составляющая Зоны и нашей безопасности.

— Но это же жестоко! — Возмущённо оборвала его Кулачок. — У человека должно быть право выбора!

— Да, мы знаем вашу религию. — Спокойно произнёс Третий. — У человека есть право выбора не соваться на запретную территорию.

На это Соньке не нашлось что ответить, но я не закрыл тему, решив выяснить всё до конца:

— А почему у нас привыкание прошло?

— Вы принудительно оказались вне Зоны, и потенциалы выровнялись, избавив вас от потребности искать всё новые артефакты. Стоит вам здесь подобрать какой-нибудь артефакт и всё начнётся по новому.

— Учтём. — Буркнула недовольная Сонька.

— Ты всё? — Тихонько спросил я у неё. Она кивнула, о чём-то задумавшись. — Тогда я продолжу. — Я повернулся к Разумным Артефактам. — Если срывов было минимум три и сейчас мы едем за второй отколовшейся частью в сорок третий год прошлого века, то почему я не помню ни одной мало-мальски похожей по масштабам катастрофы в том времени?

— На самом деле срыв у Первого произошёл несколько раньше, чем ты думаешь. — На этот раз рассказывать вновь принялся Второй. — Но тут вновь всё упирается в нашу физиологию, если можно так выразиться. Тебе это знать вовсе не обязательно, но раз уж ты спросил… Каждый последующий срыв происходит с куда менее разрушительными последствиями, нежели предыдущий, поэтому и начинать легче всего с первого срыва, так как он наиболее заметен. Второй срыв тоже сопровождался потрясениями, но по мощности с тунгусским кризисом их, конечно, сравнивать нельзя. Вполне возможно, что третий срыв вообще мало кто заметил и походил он, скажем на взрыв гранаты. Утрированно конечно, но надеюсь, мысль понятна.

Я кивнул, ожидая продолжения, но Второй замолчал, видимо считая, что на мой вопрос он ответил.

— Ну, тогда главный вопрос. — Хлопнул я себя по коленям и, поднявшись, вновь принялся ходить по комнате, не в силах сдержать волнения. — Что со мной было на болоте?

— А что с тобой было на болоте? — Вроде бы я уловил удивление, в посылаемых образах Второго, но опыта не хватало и я не понял, на самом деле он удивлён, или играет. Пришлось объяснять, хотя чувствовал я себя при этом довольно глупо. Впрочем, я всё равно обещал рассказать Соньке эту историю, так что как говорится одним выстрелом двух зайцев. Правда, отреагировали эти «зайцы» совершенно по разному: Сонька молча сидела и с ошарашенным видом смотрела на меня, а вот разумные артефакты синхронно заявили, что это бред.

— Как это бред? — Настала моя очередь удивляться. — А как я, по-вашему, избавился от пули, ведь Сонька выстрелила в меня практически в упор. — Я повернулся за поддержкой к виновнице, и она утвердительно кивнула.

— А след от пули есть? — Мне показалось или Второй действительно надсмехается?

Крыть мне было нечем — Кроме моей и Сонькиной памяти ничто не могло подтвердить действия, разыгравшегося на болоте, но память к делу не пришьёшь.

— Максим, Сонька, — Мягко, словно беседуя с детьми начал вещать Второй. — Вы просто угодили в одну из аномалий или на вас так подействовал «болотный град», но под влиянием какого-то фактора вы начали воспринимать реальность не совсем адекватно. Затем вы совместно или по раздельности, это уже не важно, дошли до входа в лабиринт, где наркотическое воздействие на ваш организм закончилось.

— Складно. — Легко согласился я. — Но не бывает так, что двоим померещилось одно и то же.

— Ну, во-первых, у вас общего было только то, что она в тебя выстрелила, всё остальное я так понимаю у каждого своё, а во-вторых, кто тебе сказал, что в Зоне чего-то не бывает? — Второй вновь надсмехался, теперь я в этом был уверен.

— Хорошо. — Сдался я, не зная, что ещё можно выставить в качестве аргумента. Остался я конечно при своём мнении, но какое-то зерно сомнения он во мне конечно посеял. — Говорите тогда уж, что вам удалось выяснить по поводу второй отколовшейся части.

— Это означает, что с вопросами мы покончили?

— Оставлю маленько на потом, чтобы было чем вас доставать. — Съязвил я. — Давайте уже о деле.

— Ну, зачем ты так? Мы с удовольствием ответим на все ваши вопросы, но раз ты настаиваешь «о деле»… Третий, начинай.

— Мы раньше не знали, — Мигнув лиловым начал вещать артефакт в виде ананаса. — Но оказывается Первый уже много лет назад начал какой-то эксперимент, не посоветовавшись предварительно с нами. Задуманное он выполнял в районе Бермудского архипелага. Мы сейчас не знаем, в чём был смысл эксперимента, но привёл он к тому, что в этом районе стали терпеть крушение корабли и пропадать люди с исправных судов. Вы, я имею в виду человечество, назвали это место бермудским треугольником и стали обходить стороной. После тунгусского инцидента наш коллега вернулся к архипелагу и продолжил свой эксперимент, но ничего не проходит бесследно и вот, спустя почти тридцать лет после первого срыва у него случается второй. Тогда в архипелаге произошло крупное землетрясение, и высота волн в эпицентре достигала сорока метров, правда в связи с тем, что это явление было не природного характера, до берега материка они так и не дошли. Первый сразу покинул место срыва, оставив в воде свою отколовшуюся часть, и больше туда никогда не возвращался.

— Так бермудский треугольник до сих пор бередит людей. — Перебил я его. — Суда ведь до сих пор вроде время от времени пропадают?

— Эксперимент продолжает жить и без его основателя. — Охотно ответил Третий. — Это довольно странно, обычно эксперименты умирают с исчезновением своего основателя.

— Так может, он не исчез. — Вставила Сонька. — Не умер?

— Это исключено. — Отрезал третий и, ничего не объясняя, продолжил свой рассказ. — Так вот, спустя пару месяцев эту отколовшуюся часть нашего коллеги подбирают представители иных миров, проще говоря — инопланетяне, зафиксировавшие аномальную природу артефакта. Дальше им толи просто не повезло, толи они попытались провести с найденным артефактом какой-нибудь эксперимент, вышедший из под контроля, но их корабль терпит крушение в районе города Фрайбург, в Германии. С этого момента история третьего рейха делает крутой поворот.

— Вы хотите сказать, что фашисты сотрудничали с инопланетянами? — Не поверил я.

— Сотрудничали. — Подтвердил Третий. — Другой вопрос, на сколько плодотворно, но то, что они пытались строить летающие тарелки — достоверный факт.

— Я, кстати, что-то подобное читала. — Вставила Сонька.

Я ничего подобного не слышал, но раз уж Сонька подтверждает сей факт, то придётся поверить.

— Продолжим? — Учтиво уточнил Третий и, дождавшись моего кивка, возобновил рассказ. — Немцы добились от инопланетян согласия в военной поддержке в обмен на обещание в содействии построения нового летательного аппарата. Началась массовая подготовка к войне. На том уровне технического прогресса и состояния заводов Германии было невозможно воплотить планы пришельцев в жизнь, поэтому под видом изобретений создавалось новое оборудование, и строились военно-промышленные предприятия. Параллельно создавалось и новейшее вооружение. Первые результаты совместных трудов фашистов и пришельцев появились в конце тысяча девятьсот сорокового года, когда уже полным ходом шла война и Европа прогибалась под тяжелым сапогом немецкого солдата.

Пришельцы воспряли духом — пока они видели только созданное с их помощью оружие, и вот их мечта попасть домой немного приблизилась. Испытание провели в феврале сорок первого года, но закончилось оно полным крахом — изготовление агрегатов корабля по-прежнему оставалось далеко от идеала. Сменили инженеров, и на место Шривера и Хабермоля пришёл Циммерман, добившийся улучшения качества поставляемых узлов и создавший в конце сорок второго года свой шедевр, испытанный на полигоне Пенемюнде. Но и это оказалось не то, «блин циммермана» постигла та же участь, что и аппарат его предшественников.