Мыло тоже начал осматриваться, только в отличие от Соньки не в поисках опасности, а из любопытства, осматривая окрестности и пытаясь определить, куда его занесло.

— Кулачёк. — Тоже представилась Сонька. — А находимся мы на дороге между Чапаевкой и Зимовищами. Я-то здесь и находилась, а вот ты откуда свалился, и куда делись чёрные псы?

— Какие чёрные псы? — Вновь заозирался Мыло и подтянул наш МР–5 поближе. — Не видел. Я вообще-то был в болотах, возможно где-то тут, недалеко, не успел сориентироваться. А до этого был около Кривой горы.

— Постой. — Прервала его Сонька и на шаг отодвинулась. — Что значит до этого? Ты что, путешествуешь скачками?

— Я уже ничего не понимаю. — Вздохнул парень и присел рядом с моим телом. — Я был у кривой горы, и там меня захватил контролёр. Очнулся я посреди какого-то болота рядом вот с этим растением. Как он меня спас в таком виде, не понимаю, но больше в округе никого не было. А теперь вот здесь очутился. Поэтому для меня и там и здесь был скачёк…

Тут Мыло заметил меня. Я всё это время беркутом сидел у корней ближайшего дерева и слушал их разговор. Жаль, думал, не заметят, интересно же! Пришлось улететь ввысь. Они о чём-то ещё поговорили, тыкая в меня пальцем, и я прокричал им в ответ приветствие. Вышло по-своему, по-птичьи, но заставило их долго и задумчиво смотреть на меня, парящего в утренних небесах.

Затем Сонька обратила внимание на моё тело, лежащее на спине у ног Мыла. Она не видела моего лица, а потому не узнала сразу, но по мере приближения к телу, шаг её замедлялся, пока она не остановилась совсем. Постояв минуту и всматриваясь в мой затылок, она, вдруг откинув автомат, рванула к бесчувственному телу и, обняв, зарыдала. Я не слышал, я видел, как её сотрясают рыдания, как она, повернув к себе моё лицо, покрывает его поцелуями. Видел изумление на лице Мыла, перешедшее в сочувствие, а затем и в тревогу, когда он понял, что Сонька меня отпускать не собирается, а стискивает всё сильнее и сильнее. Он бросился к рыдающей Соньке и коек как оттащил её от бесчувственного тела.

Мне вновь захотелось послушать, о чём они будут говорить и пока им было не до птицы, кружащей в небесах, я спустился на землю и запрыгал за дерево, чтобы не обнаружили сразу.

— Я же… Я же… — Рыдала Сонька, тыкая в моё тело пальцем, и не могла закончить фразу. — Как же? Ведь лицо…

— Я не понял, ты знаешь его? — Не выдержал Мыло, поняв, что ничего конкретного Сонька сама не скажет.

— Это Максим. — Смогла выдавить Сонька, а потом её вновь заклинило. — Я же… Я же…

— Понятно. — Пробурчал Мыло, сообразив, что ничего сейчас от рыдающей девушки добиться не сможет. Он сел на землю и начал осматривать окрестности, чтобы никто не подобрался незамеченным, пока Сонька поглощена моим бесчувственным телом. Изредка недовольно смотрел, как Сонька осматривает рану, перевязывает её бинтом и слушает пульс, то и дело норовя сдавить меня в объятьях.

— Что дальше делать будем? — Наконец не выдержал он и поднялся. — Я, если честно, не знаю, куда его нести.

— Я знаю. — Твёрдо заявила Сонька и, вытерев слезы, тоже поднялась, с трудом оторвавшись от моего тела. — Поднимай его, пошли.

— Легко сказать! — Возмутился Мыло. — Он тяжёлый. Может, носилки соорудим?

— А защищать вас кто будет? А дорогу проверять на наличие аномалий? — Резонно, в общем-то, заметила Сонька. — Так что не ной. Бери и пошли.

— Далеко идти-то? — Вздохнул Мыло и подошёл к моему телу, оттягивая неприятный момент.

— В Зимовищи. — Сонька подобрала брошенный автомат и принялась перезаряжать, критически подсчитывая остававшиеся патроны.

— Хорошо не в Буряковку. — Съехидничал Мыло, но, тем не менее, крякнув, поднял моё тело и направился по дороге. — Аккурат бы к зиме успели.

Я вновь оказался перед выбором. Можно было попытаться прямо сейчас вернуться в своё тело или продолжать быть птицей. В конце концов, я решил, что не знаю, как Соньке объяснить происходящее с нами и у меня вновь больше вопросов, чем ответов. Тем более что я не знал, как почувствую себя в раненном и обескровленном теле. Это сейчас я был полон сил, энергии и обладал какими-то паранормальными возможностями, а что будет, когда я вернусь в своё тело? Я не знал, а потому решил не спешить, просто взлетев в воздух и наблюдая за движением Соньки и Мыла с моим телом на плечах.

Дошли до Зимовищ они к вечеру следующего дня. За это время я успел проникнуться уважением к Мылу. Парень обладал поистине нескончаемой выносливостью, безропотно таща моё не очень-то худое тело. Переночевали в одной из крайних хибар, на которой была ещё цела крыша, запалив костёр прямо в доме. Довольно рискованное мероприятие, если учесть, что стены у дома тоже деревянные. Я практически всю ночь не сомкнул птичьих глаз, ревностно следя, чтобы этот сталкер не приставал к Соньке. Оказалось — напрасно тревожился, парень, видимо помня, как она бросилась обнимать и целовать моё бесчувственное тело, даже не делал попыток пристать, видимо считая, что ему ничего не светит. Правильно считает, глаза выклюю!

Наутро я расслабился и вновь попался на глаза, не успев запрыгнуть за угол дома. Вновь пришлось срываться под облака и делать вид, что улетаю. Провожали меня долгими подозрительными взглядами, но по-прежнему стрелять не решались, толи боясь привлечь лишнее внимание, толи просто жалели птичку.

Уже к обеду моё тело было доставлено к памятному дереву, у которого когда-то нас с Сонькой встретил Второй в теле Троса. Когда это было? С этими переносами по времени я вообще потерялся в календаре и дело даже не в том, что я не знаю сегодняшнюю дату хотя бы примерно, а в том, что я не могу сообразить, как давно это было? Неделю назад? Две? А может, прошёл уже год? Хотя, здесь я, наверное, погорячился, Второй вроде говорил, что по местному времени пройдёт недели две. Но организм упорно отказывался ориентироваться, словно сбилась какая-то пружинка, настроенная на одностороннее течение времени.

На сей раз, я не решился подлетать ближе, и только смотрел, как Сонька отдаёт Мылу свой «калаш», все съестные припасы, которые купила у сталкеров, когда вышла с болот, как он в чём-то её убеждает, а она отрицательно мотает головой. Смотрел, как после непродолжительного спора Мыло всё-таки разворачивается и, закинув оба автомата за спину, уходит на юг, а Сонька долго смотрит ему вслед. Я тоже проводил его взглядом, пока не убедился, что останавливаться он не собирается, и вернулся к Соньке. Та сидела под деревом рядом с моим телом и явно ждала, когда сработает механизм, впускающий нас внутрь лабиринта или вновь выйдет Второй, но ни того, ни другого не происходило. Прошёл час. Сонька начала нетерпеливо мерить шагами вершину холма то просто ходя туда-сюда, то кружа вокруг дерева, словно ища впускающую внутрь кнопочку. Но ничего не менялось.

Наконец я не выдержал. В конце концов, не могу же я вечно существовать в теле то птицы, то какого-нибудь мутанта, типа чёрного пса. Пора и честь знать, тем более, что мне теперь не придётся раненному и больному ковылять по Зоне, надо будет только пройти сам лабиринт. Не Соньке же меня тащить, в самом деле, постоянно рискуя нарваться на минотавра. Решиться-то я решился, теперь осталось только сообразить, как это сделать.

Попытка передать часть сознания, как я делал это с корягой и чёрным псом, не увенчалась успехом, как и последующая, передать всё сознание целиком. В задумчивости я не замечал, как кружил всё ниже и ниже над своим телом, пока не приземлился на землю. Оказывается, всё это время Сонька внимательно наблюдала за действиями птицы и сейчас, видя её в непосредственной близости, испугалась и попыталась отогнать. Я на всякий случай отскочил на человеческий шаг и, наклонив голову, попытался придать птичьему лицу осуждающее выражение. Сонька удивлённо села на место и больше не мешала мне, когда я вновь запрыгал к своему телу. Остановился возле лица, покосился на напрягшуюся, словно сжатая пружина, Соньку и принялся обсматривать своё тело в надежде, что какая-нибудь умная мысль придёт в голову или увижу что-нибудь необычное, как в случае с болотным градом. Ничего, ни одной зацепки. Я под внимательным взглядом Соньки уже пять раз обскакал своё бесчувственное тело, лежащее под деревом, но решения проблемы так и не нашёл.