Мы осторожно проскользнули мимо караулки, и подошли к резервуарам. На одном из них лестница оказалась оторвана наполовину и перекорёженная свисала почти до земли. Да и бак сверху имел огромную вмятину, как будто подошёл неведомый великан и с размаху опустил на неё свою великанскую дубину.

Вторая лестница оказалась в относительном порядке, и мы по ржавым ступенькам осторожно поднялись наверх. Вид отсюда открывался просто замечательный. Шмель с Проводом это оценить не могли, а вот мы с Сонькой зачарованно смотрели на море осенних деревьев, расстилающихся внизу. Лишь немногие из них могли похвастать, что дотягивают до нашей высоты.

Я поменял раненному повязку на глазу, сделал ещё один укол обезболивающего и, дав антибиотиков, уложил спать на уже приготовленную его другом подстилку. Мы с Сонькой тоже завалились, оставив караулить Шмеля.

Мне снился странный сон. Вообще сны в зоне или не снятся вовсе, или снятся такие, которые хочется поскорее забыть, и к обеду их уже не помнишь. А в этот раз мне снилось словно продолжение наших с Сонькой скитаний. Мы шли по осеннему лесу, и я смотрел на падающие листья, зачем-то вычленяя из общей картины листопада отдельные листы и рассматривая в них каждую прожилку. Шли и говорили об её брате, затерявшемся не то в какой-то аномалии Зоны, не то в её секрете. Шли долго. Я ей излагал своё видение ситуации, рассказывал о роли «двойки», как его назвал сталкер-шаман, в образовании Зоны. Рассказывал складно, аж самому верилось. Затем мы вышли на огромное футбольное поле, с воротами по краям и беговой дорожкой, выложенной резиновыми пластинами, вокруг. Я ещё успел удивиться тому, что прямо посреди леса находится стадион, когда мы ступили на него и провалились, словно это было не футбольное поле, а бассейн. Я пытался выплыть на поверхность, но ничего не получалось, она постоянно ускользала от меня и лёгкие начало ломить от недостатка кислорода. Проплыв ещё немного, я вдруг понял, что не плыву, а иду по каким-то извилистым катакомбам, держа за одну руку Соньку, а за другую — кота. И неясно было, толи кот большой, толи я маленький. Затем оказалось, что это не я веду всех, а рыжий кот ведёт нас по комнатам и коридорам, какой-то только одному ему ведомой дороге. За очередным поворотом открылся большой зал, посреди которого на простом деревянном стуле сидел брат Соньки Трос и вёл беседу с огромным грецким орехом. А может, это Трос был маленьким и грецкий орех вел беседу с ним.

Сонька разбудила меня почти перед самым рассветом. Я рассказал ей о сне, поняв по ходу рассказа, что ничего из разговора во сне с ней или её брата с грецким орехом не помню. Она заявила, что не толковательница снов, да и не верит в вещие сны, поэтому посоветовала не заморачиваться на этом. Тогда я завалил её кучей вопросов о состоянии её зрения, ощущениях и прочих вещах, связанный с нашей метаморфозой. На всё это она буркнула лишь, что теперь надо покупать ещё одни тёмные очки и улеглась спать. Настаивать на ответах я не стал, прекрасно понимая её состояние. И так день был тяжёлым, а тут ещё как снег на голову мутация.

Сонька уснула, и я остался один на один с предутренней Зоной. Вскоре край горизонта порозовел и из-за кромки леса появился красный диск солнца. Сразу поднялся небольшой ветер, и небо быстро затянуло рваными серыми облаками, приглушив свет. Я покосился на спящих сталкеров и нехотя надел тёмные очки, страхуясь от случайного взгляда проснувшихся парней.

Дав поспать народу ещё два часа, я всех разбудил, начиная с Соньки, чтобы она сориентировалась и не показала Шмелю и Проводу своих глаз. Она собрала свои вещи, достала пару консервов, положила их на жестяной пол и отошла к краю резервуара, сев на него и свесив ноги вниз. Я неодобрительно посмотрел на неё, что за неоправданная бравада? Сам я немного боялся высоты, и так бы никогда не поступил.

Проснувшиеся сталкеры засобирались, но я посоветовал не торопиться.

— Мы уйдём первые. — Заявил я им. — Вы когда хотите. Вот вам две консервы. — Ткнул я пальцем в оставленные Сонькой банки и полез в свой мешок. — Ещё вот один укол обезболивающего и антибиотики.

— А вы что, есть не будете? — Спросил Шмель.

— Торопимся — Уклончиво ответил я и окликнул Соньку.

Какая-то она сегодня задумчивая и грустная. Вроде так легко вчера отделались, радоваться надо, а она…

От размышлений меня оторвал резкий крик Шмеля.

— Мутант.

Он побежал к своему спальнику, где валялся автомат, а я подошёл к краю резервуара, ожидая по бурной реакции сталкера увидеть если не контролёра, то хотя бы кровососа. Под нефтяной вышкой, возле самых ступеней ходил рыжий кот. Я резко ударил по стволу подбежавшего с автоматом Шмеля, и очередь ушла в сторону. Кот с любопытством задрал голову и посмотрел на нас, а Шмель не удержав равновесия, отпрыгнул и ошеломлённо уставился на меня.

— Ты чего?

— Это не мутант, если ты не заметил. — Устало произнёс я. — Это кот. Мой кот.

— Странные вы какие-то. — После недолгого молчания произнёс Шмель. — Действительно, нам лучше побыстрее разбежаться.

Я пожал плечами. Мне было действительно всё равно, что думает этот человек. Сонька, наконец, отошла от края и стала спускаться по лестнице, так и не сказав ни слова. Я пошёл следом, пожелав оставшимся удачи. Спустившись, Сонька направилась на северо-восток, видимо решив вновь вернуться на оставленную вчера тропу. Я поднял кота на руки, чтобы он, не приведи Зона, не задержался у вышки и всякие нервные сталкеры его в очередном нервном припадке не пристрелили, и направился вслед за Сонькой, одобряя её решение вернуться на тропу.

На тропу мы вышли ближе к полудню, когда я уже начал думать, что мы её пропустили. А что, зарос участок сильнее других, попробуй его разгляди в желтеющей траве. Кота я давно отпустил на землю, и он опять бежал позади нас. Наверное, сытый, раз не мяукает. С того момента, когда мы ушли от нефтяных резервуаров, мы так и не остановились позавтракать. Сонька молча продолжала идти вперёд. Я её не торопил и ни о чём не спрашивал. Захочет, сама расскажет. Но признаться, причин для такого её состояния я не видел, и уж это точно не последствия вчерашней мясорубки.

Наконец она не выдержала и, развернувшись ко мне, выпалила:

— Почему мне снился твой сон?

— А я откуда знаю? — Искренне удивился я и только тут в полной мере осознал, что она спросила. — А тебе снился мой сон?

— Да. — Она отвернулась от меня и вновь пошла по тропе. — Только не понимаю, почему.

— Может, просто на тебя он произвёл сильное впечатление? — Попытался, как мог, объяснить я произошедшее.

— Не говори ерунды. — Бросила она через плечо.

Я пожал плечами, но отвернувшаяся уже Сонька моего жеста не увидела, и я добавил вслух:

— Тогда не знаю.

— Вот и я не знаю. — Задумчиво произнесла Сонька и надолго замолчала.

Позади раздался приглушенный расстоянием вой и глухое рычание.

— Мутанты передрались из-за пищи. — Хмыкнув, охарактеризовал я этот звук, намекая на трупы, оставленные на военной базе.

— На наш след не встанут? — Обеспокоено оглянулась Сонька.

— Там хватает пищи. — Уверенно заявил я. — Главное, чтобы на вой другие мутанты не потянулись. Эти могут и переключиться на нас, если нападут случайно на след.

Сонька вновь оглянулась, и мы, не сговариваясь, достали пистолеты. Я мечтательно вспомнил «оперативку» Гвоздя. Удобная штука.

— А ты разговоры из сна помнишь? — Вернулся я к прерванной теме.

— Нет. — Буркнула, не оборачиваясь, она. — И давай оставим эту тему, всё равно ни к чему не придём. Не хватает информации. Может, позже продолжение приснится.

— Как хочешь. — Не стал настаивать я. — Ты первая этот разговор начала.

— Я думала… Впрочем, не важно. — Решила она перевести тему разговора. — Ты лучше скажи, никаких мутаций больше не замечаешь в себе?

Я прислушался к своему организму. Вроде всё так же как всегда. Вспомнил утреннее состояние после того, как проснулся. Ничего нового.