Когда я начал доклад, он встал: «Для специальной миссии отобраны 23 человека, их командиром назначен лейтенант Сэки из Академии. Поскольку это — особая операция, мы хотели бы, чтобы вы [дали название] отряду. Командующий Тамаи и я предлагаем назвать его Отряд „Симпу“».[771]
Слово симпу («божественных ветер») относилось к тайфунам, внезапно, налетевшим в 1274 и 1281 годах, которые (в соответствии с традицией) спасли' Японию от монгольского вторжения. Попытка нападения в ХШ веке была самой серьезной угрозой, которой страна подвергалась в прошлом.[772] В 1944 году возникла новая и еще более серьезная опасность, и точно так же, как японцы когда-то молились о божественном вмешательстве и были спасены штормом, уничтожившим вражеский флот, так и теперь, шесть с половиной веков спустя, они вновь искали помощи небес, проявляя себя в жертвенной искренности молодых людей, готовых пасть вместе со своими самолетами на вражеские корабли, дабы охранить свою осажденную родину от вражеских орд. Признав это наименование воодушевляющим и исторически допустимым. Ониси немедленно его принял. Вначале термин симпу относился исключительно к воздушным ударным силам под его командованием на Филиппинах, однако, по мере распространения новой тактики, его стали употреблять шире.[773] В то время пилотов-самоубийц ни разу не назвали «камикадзе». Это слово, ставшее столь популярным на Западе, а также достаточно ходовым в Японии, употребляясь в отношении горнолыжников, водителей такси и тому подобных сорвиголов, представляет собой иное прочтение двух иероглифов,[774] в «китайском» произношении звучащих как «симпу». В слове «камикадзе» не было той серьезности и достоинства, которые содержались в его «китайском» эквиваленте, поэтому для героических времен 1944 и 1945 годов оно было совершенно неприемлемо.[775]
Новое название было впервые официально употреблено в приказе от 20 октября: «201 воздушное соединение образует специальную ударную группу и уничтожит, либо, по возможности, выведет из строя 25 октября авианосные силы противника в водах к востоку от Филиппин. Группа будет называться Ударные силы „Симпу“…[776]» Полное название звучало «Особый Ударный Отряд Божественного Ветра» [Симпу токубэцу когэкитай], обычно сокращавшийся до «Особые Ударные Силы» [Токкотай]. Слово «особые» в данном случае служило эвфемизмом, заменявшим более точное — «самоубийственные».[777]
Названия первых четырех воздушных атак также содержали символические ассоциации, подобно слову симпу, подчеркивая эмоциональную и культурологическую связь с прошлым в которым начали применяться столь неортодоксальные методы ведения военных действий. «Ударные силы, — говорилось в приказе от 20 октября, — должны быть разделены на четыре отряда, обозначенных следующим образом: Сикисима, Ямато, Асахи и Ямадзакура.[778]» «Сикисима» (отряд под предводительством лейтенанта Сэки, который потопил «Сент Ло») — старое поэтическое название Японии; «Ямато» — еще одно традиционное название страны с сильными патриотическими ассоциациями (отраженными, к примеру, в прототипическом имени героя Ямато Такэру), «Асахи» — восходящее Солнце; «Ямадзакура» — цветы дикой вишни, столь важные в самурайской символике. Эти четыре слова составляют костяк стихотворения знаменитого поэта-националиста ХУШ века:
«Цветы дикой вишни, — комментировал лейтенант Нагацука, камикадзе-доброволец, — распространяли свое сияние, а затем безо всяких сожалений опадали, — точно так же и мы должны быть готовы умереть без сожалений ради Ямато — таково значение этого стихотворения».
Традиционный образ цветов вишни стал позже применим к управляемым бомбам, которые стали производиться несколько месяцев спустя. Многие другие названия и термины в словаре самоубийственной тактики имеют исторические коннотации, в частности с Кусуноки Масасигэ — неудачливым героем-роялистом XIV века. Так, герб Масасигэ — цветок хризантемы кикусуй дал свое имя нескольким группам специального назначения и большому количеству индивидуальных операций; позже это стало общим термином для практически всех наземных, морских и воздушных операций в Битве за Окинаву, которая все более и более принимала характер кульминации самоубийств.
На Филиппинах операции камикадзе были стандартизированы с удивительной быстротой, и вплоть до конца войны все связанные с ними процедуры практически в точности соответствовали правилам, разработанным в то время. Несмотря не неистовость природы этой тактики, в ее проведении не было ничего хаотичного или небрежного. Как правило, пилоты, избранные для очередной самоубийственной миссии, оповещались за один день, хотя иногда известия приходили к ними раньше. Зачитывание имен вызывало сильные эмоции. Немногие избранные знали, что наступил их великий момент в жизни, и теперь можно было ощутить себя полноценными героями, «богами без земных желаний»; другие же пилоты, ожидавшие назначения для такого же самопожертвования, и принужденные теперь ждать, часто реагировали с горькой, даже истерической неудовлетворенностью. Обычно те, кто готовился к отправлению, уже заканчивали свою короткую тренировку и технические приготовления, и в последний день или дни они спокойно оставались в казармах, читали, играли в карты, слушали музыку, писали свои последние письма и прощальные стихотворения. Пилоты редко достигали возраста вступления в брак; те же немногие, у кого были жены, обычно дисквалифицировались для самоубийственных операций. Последние послания их почти всегда были адресованы родителям, иногда они добавляли некоторые личные пожелания, а также, в соответствии с самурайской традицией отправления в последний бой, вкладывали в конверт прядь волос и обрезки ногтей — все, что должно было остаться для их похорон.
Лейтенант Нагацука — один из немногих оставшихся в живых, описывает сцены в казарме, когда он и его товарищи получили приказ о вылете следующим утром. После спора в приподнятом настроении о том, что с ними станет после смерти, Нагацука вернулся к себе на койку и попытался составить свое последнее письмо. Жить оставалось девять часов — так, по крайней мере, он думал. Некоторое время он был охвачен воспоминаниями прошлого и не мог собраться с мыслями. Затем он взял кисть:
«„Мои дорогие родители, [завтра утром] 29 июня 1945 года в семь часов я оставлю эту землю навсегда. Ваша огромная любовь ко мне заполняет меня всего, вплоть до последнего волоска. Именно поэтому так трудно мириться с мыслью, что с исчезновением моего тела исчезнет и эта нежность. Но мною движет долг. Ото всей души прошу вас простить меня за то, что я не смог исполнить все свои сыновние обязанности. Пожалуйста, передайте мою благодарность всем, кто выказывал ко мне дружеские чувства и был ко мне добр. Дорогие сестры, прощайте. Теперь, когда у наших родителей, больше не будет сына, вы должны оказывать им все возможное внимание, покуда они живы. Оставайтесь всегда добрыми и достойными имени японских женщин.“
Мне хотелось писать и писать без конца, но вместо этого я просто написал свое имя и поставил дату: „10 часов утра, 28 июня 1945 г.“ Я вложил в конверт свое завещание вместе с бумажкой, в которую были завернуты „прядь“ волос и обрезки ногтей. Заклеив его, я понял, что все кончено.»
771
Предложение было внесено двумя капитанами — Иногути и Тамаи. Иногути, с. 13.
772
Нашествие Кублай-хана в 1281 году (произошедшее через семь лет после первой неудачной попытки), проводилось объединенными армиями общей численностью в 150 тысяч человек — крупнейшим экспедиционным корпусом за всю мировую историю войн. Много факторов способствовало его провалу (например неспособность китайских и корейских войск создать единый фронт после высадки на Кюсю и эффективность японской оборонительной стены), однако решающим ударом по монголам, безусловно, стал тайфун. Японские религиозные институты — как синтоистские, так и буддийские — немедленно приписали себе заслугу божественного вмешательства, которое представлялось ими в качестве ответа на все те моления, что возносились в храмах и святилищах в самое критическое время. Однако, как говорится, „опасность прошла и все страхи забыты“, и правительство Бакуфу в Камакура весьма скупо раздавало награды. В самое кризисное время тогдашний император Камэяма возносил моления в великом святилище Исэ и, как передают, обещал принести себя в жертву, дабы отвести опасность от нации; ему, однако, никогда не напоминали об этом обещании. Locus classicus фразы „божественный ветер“ — отрывок из „Нихон секи“, первой официальной хроники (720), включающий стихотворение легендарного императора-основателя Дзимму-тэнно:
Здесь слово камикадзэ является макура-котоба („словом-подушкой“, условным эпитетом), ассоциируемым с Исэ. В конце ХШ века Великое Святилище в Исэ стало особенно важным в качестве центра молений за спасение страны от монгольского нашествия, и, возможно, по этой причине тайфуну, сыгравшему решающую роль, дали название клмикадзэ, традиционно соотнесенное с Исэ.
773
Когда в имперской армии были организованы отряды самоубийц, они отделяли себя от эквивалентных морских, используя наименование симбу („взмах саблей“), которое звучало почти так же, но записывалось совершенно иными иероглифами. Поскольку, все же, отряды самоубийц оставались прежде всего орудием, применяемым на море, слово симпу было всегда более употребимым.
774
Возможно, это может служить комментарием к тому, что система ценностей в Японии последнее время изменяется, но слово „камикадзе“ стало использоваться для определения предприятий глупых и в каком-то смысле донкихотских, а вовсе не опасных. В редакционной статье газеты „Асахи“ от 30 августа 1973 года, озаглавленной „Японцы ищут в озере Лох Несс“, критиковалась крупномасштабная экспедиция, в которой были задействованы подводная лодка, сонары и подводное телевидение, предпринятая затем, чтобы выяснить — существует ли в действительности пресловутое чудовище: „Если уж они собрались потратить 150 миллионов иен, нельзя ли было придумать что-либо более умное? Исследовательская экспедиция камикадзе с горой оборудования, привезенного из дальней Японии в целях рекламы, должна быть очень раздражающей и неприятной для жителей окрестностей Лох Несс.“
775
В данном случае дихотомия практически та же, что и между вульгарным харакири и важным сэппуку. В своих собственных описаниях я предпочитаю использовать „камикадзе“ и „харакири“, поскольку эти слова известны западному читателю, и даже стали частью нашего словаря и, следовательно, представляется несколько претенциозным настаивать на „симпу“ и „сэппуку“.
Некоторые авторы (например Nagatsuka, J'etais un kamikaze, Paris, 1972, р. 215) предполагают, что термин „камикадзе“ был популяризирован впервые солдатами нисэй американской армии, однако я не нашел ни одного подтверждения этой теории.
776
Иногути, с. 13. Я только изменил перевод слова тай с „подразделения“ на „силы“.
777
Слово токко впервые употребил капитан Дзё Эйитиро — старый приверженец самоубийственных тактик. Капитан Дзё, служивший военно-морским атташе в Вашингтоне, а позже — советником императора, командовал авианосцем „Тиёда“, потопленным американскими самолетами 25 октября 1944 года, и ушел на дно вместе со своим кораблем.
778
Иногути, с. 13.
779
Эта танка Мотоори Норинага (1730–1801) звучит следующим образом: