«Какую ужасную вещь вы совершили![711]» Однако, когда прошла первая волна ярости, он смирился с неизбежным и объявил своим лейтенентам, чтобы те приступали к необходимым военным приготовлениям, поскольку теперь он готов пожертвовать ради них своей жизнью.[712] Все было так, как будто он понял, что ему снова представляется возможность погибнуть благородной смертью.

Теперь Сайго являлся предводителем крупного восстания, на внезапное начало которого он оказал существенное влияние, хотя и опосредованно. Он знал, что перспективы безнадежны, однако, раз кости были уже брошены, стал действовать с характерным самозабвением, безусловно, приветствуя возможнойсть открытой военной конфронтации с Окубо, Ивакура и прочими политиканами, которые так долго ему препятствовали.[713] Ни на одно мгновение не представлял он себя восставшим против императора Мэйдзи; скорее, подобно ультраправым бунтарям в 1930-х годах, он являл собой лояльного подданного, пытавшегося спасти своего повелителя от «злых советников». В письме к принцу Арисугава он указывал, что Его Величество должен быть охраняем от правящих политиков, которых описывал, как «величайших преступников во вселенной».[714]

Хотя мысль о том, что ситуация, наконец, разрешилась, несколько облегчала для них жизнь, Окубо и его правительство знали,[715] что со времен Реставрации Мэйдзи они находятся в самой серьезной опасности. Их первой реакцией было лишение своего бывшего коллеги всех военных званий и оставшихся почестей и объявление его врагом двора. Император Мэйдзи, находившийся, когда пришли катастрофические известия, с визитом в Киото, издал указ должным образом подавить восстание. Принц Арисугава и генерал Ямагата были назначены руководить императорскими войсками и немедленно отбыли в ставку на севере острова Кюсю. Характерная ирония содержится в том, что армию, которой предстояло разбить Сайго — бывшего героя-роялиста, должен был возглавить принц, всего десять лет назад сражавшийся вместе с ним против токугавского режима Бакуфу.

Правительство, очевидно, готовое к вооруженному противодействию, немедленно мобилизовало приблизительно сорокатысячную армию, позже увеличенную до шестидесяти тысяч. Ее поддерживали государственные силы порядка, императорская гвардия (ранее бывшая в непосредственном подчинении самого Сайго), и военно-морские силы из одиннадцати боевых кораблей. Приблизительно восемьдесят процентов армейского персонала составляли крестьяне-призывники, набранные генералом Ямагата после того, как за пять лет до этого был принят государственный закон об армейском призыве. Сайго и его генералы сделали большую ошибку, недооценив этих крестьян-призывников, которых считали неспособными выстоять в сражении против профессиональных самураев, за спиной которых были столетия военной традиции. Армия восставших, несмотря на высокий душевный подъем вначале и преимещество сражения на собственной территории, всегда уступала в численности противостоящим ей силам, и в самый пиковый момент насчитывала не более двадцати пяти тысяч человек; вдобавок, ее ослаблял чрезвычайный недостаток в аммуниции, деньгах и снабжении. Хотя вначале можно было сомневаться в исходе, чисто физическое превосходство императорских сил не могло в конечном счете не сказаться.

Сайго начал свои операции с серьезной стратегической ошибки. Она заключалась в принятии решения атаковать город Кумамото — ключевой пункт в центре острова Кюсю, и захватить замок до того, как основные правительственные силы успеют прибыть с главного острова. 17 февраля он со своими людьми вышел из Кагосима, когда на город обрушился сильный снегопад. В Японии снег символически ассоциируется с чистыми, героическими делами (сорок семь ронинов провели свою блестящую вендетту в снежный буран, а в более близкие нам времена мятеж молодых офицеров, случившийся в феврале 1936 года, произошел после густого снегопада), и тот момент, что сацумская армия отправилась в путь в снежный день, могло представляться неким небесным подтверждением правоты их дела. На знаменах, которые несли ученики Академии, был начертан гордый девиз: «Почитать добродетель! Сменить правительство![716]» По мере продвижения Сайго к Кумамото на север, недовольные самураи из разных частей Кюсю примыкали к его силам; к нему также присоединились сторонники из отдаленных районов Японии.

Замок Кумамото — объект их первой атаки — был построен в начале семнадцатого века и считался одной из самых мощных японских крепостей.

Это была грозная твердыня, доминировавшая над городом и его окрестностями. Конструкция замка и крутые склоны, на которых он располагался, делали его идеальным местом для отражения нападений. Когда к нему в первый раз подошла армия Сайго, его защищало около четырех тысяч человек из местного гарнизона, которым удалось устоять перед накатываящимися одна за другой волнами атак. «Стрелы-письма», подобные тем, что использовались два с половиной века назад, во время восстания в Симабара, были посланы в замок с призывом к оборонявшимся сдаться, поскольку они много уступали в численности, однако императорские силы были настроены обороняться.

Наконец, основные правительственные силы подошли к Кумамото. Это был поворотный момент событий. Осада с замка была снята и, после двадцати дней жестоких сражений, во время которых Сайго потерял многих из своих лучших офицеров,[717] сацумской армии пришлось отойти от замка Кумамото и отступить на юг. Дорогостоящая, изнурительная осада стала для восставших роковой и лишила Сайго даже намека на возможность успеха.[718]

Сконцентрировав все свои силы на взятии Кумамото, Сайго оставил незащищенной свою основную базу в Кагосима. Это было другим серьезным просчетом, поскольку в свое время город был атакован императорскими войсками и военными кораблями и попал к ним в руки. Силы Сацума продолжали отчаянно сражаться и после отступления от Кумамото, продвигаясь к Кобаяси на юге и по восточному побережью Кюсю; произошел ряд кровавых стычек, однако подавляющее преимущество правительства в людях, оружии и транспорте было теперь самоочевидно. Остававшиеся с Сайго силы были вскоре окружены у Набэока. С небольшим отрядом сторонников ему удалось прорваться сквозь ряды противника, нанеся ему тяжелые потери. 1 сентября ему и его людям удалось пробиться в город Кагосима, где их встретило испуганное и до некоторой степени изумленное население.[719]

Армия Сайго уменьшилась теперь до жалкой горстки из нескольких сотен человек, из которых только третья часть была должным образом вооружена. Как и во время большинства гражданских войн, потери с обеих сторон были ужасными. За время семимесячной борьбы против императорской армии, Сайго потерял приблизительно половину своих людей, включая почти всех учеников из своей Академии. Уровень потерь сил правительства был около двадцати пяти процентов, включая шесть тысяч триста убитых и девять тысяч пятьсот раненных. Всего в результате восстания пало около тридцати тысяч человек.

Хотя Сайго и остаткам его сил удалось наконец вернуться в Кагосима, их материальное положение было из рук вон плохо. Они были лишены аммуниции и снабжения, тридцать тысяч правительственных солдат окружало город. Медленно, но верно петля стала затягиваться. После того, как осада продлилась пару недель, Сайго перенес свою ставку в маленькую пещеру у Сирояма — горы к северу от города. Отсюда он и его люди могли любоваться прекрасным видом залива Кагосима и знаменитым островом вулканического происхождения — Сакурадзима. Когда императорские силы изготовились для нанесения последнего удара, Сайго и его ближайшие сторонники провели свои последние пять дней в этой пещере, готовясь к своему концу. После всех потерь и разочарований предыдущих месяцев, это был спокойный период для Сайго Такамори. Он был в приподнятом настроении, не высказывал ни малейшего сомнения в том, что смерть, так часто его избегавшая, стояла теперь на пороге, и проводил много времени за игрой в го, обменом поэмами и шутливыми беседами со своими товарищами.