Пока же вернемся к статье Евгении Супрычовой. Главная причина, по которой я полностью занимаю сторону молодой журналистки в ее противостоянии Рунету, заключена в том, что я всецело согласен с ее выводами и ее впечатлениями о поездке: "нормальным"ребятам и девчатам, кои, собственно, и составляют 90% читательской аудитории "Комсомольской правды", делать в Гоа в частности и в Индии вообще абсолютно нечего!

Почему так? Потому что Индия - совершенно не туристическая страна в традиционном смысле этого слова. Ехать в Индию могут и должны люди, во-первых, внутренне зрелые, сформировавшиеся и с устойчивой психикой, во-вторых, люди, полностью отдающие себе отчет в том, что их ожидает страшный - я повторяю! - страшный цивилизационный и культурологический шок. Весь этот лепет про ненавязчивость сервиса, обшарпанность гостиниц, раздолбанные дороги, пасущихся на пляжах коров, повальную антисанитарию и какающих среди бела дня посреди улиц (на самом деле - писающих) индусов - жалкие цветочки в сравнении с зияющей бездной, которая разверзается между индусской повседневностью и нашими представлениями о том, как должно быть организовано современное общество.

Собственно об этом шоке я и хочу рассказать сегодня читателям - особенно тем, кому показалось, что неприглядностей, описанных Евгенией Супрычовой, достаточно, чтобы не "гулять в Африку". Я хочу открыть читателям такую Индию, от которой у людей неподготовленных волосы на копчике встанут дыбом. Допускаю, что 90% читателей именно так и отреагируют. При этом скромно надеюсь, что 10% матерых культур-повидлианцев после моего рассказа увидят Индию в том свете, за который я эту страну обожаю, восхищаюсь ею и боготворю.

Шок, о котором мне хочется рассказать "ребятам и девчатам"из теплых московских и тульских квартир, носит гордое имя греческого бога смерти Танатоса. Главная отличительная черта европейской цивилизации - это тотальная сублимация смерти, полное ее вычеркивание из повседневности.

Об этом я уже не раз писал в "Голубятнях", так что не буду повторять детали, а ограничусь лишь общими контурами: в нашем мире прилагается максимум усилий для того, чтобы скрыть с глаз долой хосписы, морги, кладбища, бойни, а иже с ними - образы человеческого страдания, все уродливое, инвалидное, несчастное и неуспешное. Наша цивилизация зациклена на успехе, красоте и богатстве - остального как бы не существует. Уникальность индийской цивилизации - шоковая для европейца - заключается вовсе не в гадящих на улицах коровах, а в органичной интеграции танатос в повседневную жизнь!

Смерть, ужасное, уродливое, жалкое, бесконечно опущенное и униженное представлено в индийской реальности на каждом углу, причем воспринимается местным населением не просто как естественное, имеющее право на существование под солнцем, но как - уму непостижимо! - еще и прекрасное и красочное проявление божественной благодати! Иными словами, уродливое и страдающее в индийской аксиологии занимает столь же возвышенное положение, что и прекрасное и счастливое. Наконец - совсем уж невероятно! - само страдание и уродство, сама смерть ощущает в себе радость жизни и славит жизнь.

Понимаю, что все сказанное трудно представить и тем более осмыслить, посему беру на себя риск визуальной иллюстрации, заранее извиняясь за шоковую природу изображения (см. фото). Знакомьтесь: это Tyre Baba, святой нищий, украшающий въезд в Ришикеш со стороны моста Рам Джхула. Tyre Baba, или, как я его про себя назвал, "Король покрышек"коротает жизнь на персональном подиуме - аккурат перед входом в отделение банка Axis. Подиум, как можно догадаться, состоит в основном из автомобильной резины, которую Король покрышек постоянно воскуряет, а заодно употребляет в пищу.

Лицо Короля покрышек обезображено жуткой онкологией, которая давно съела и губы, и десны, и половину языка. Как давно? Здесь начинается самое интересное: все мои местные друзья единодушно утверждают, что помнят Tyre Baba со школьных времен, то есть как минимум 12–15 лет. За эти годы Король покрышек отлучался дважды: первый раз его насильно поместили в онкоцентр, откуда через месяц выписали по причине полной безнадежности. Второй раз Король покрышек просто…

умер! Да-да, на полном серьезе: три года назад врачи констатировали смерть (пульс, зрачки и пр.), и Tyre Baba торжественно предали Ганге всем честным народом - по традиции святых и младенцев не кремируют.

Таким образом Король покрышек три года назад благополучно уплыл вниз по течению, а через месяц… вновь нарисовался как ни в чем не бывало на своем вечном подиуме! Говорят, что посмотреть на "чудо"собралось все население города.

Больше Король покрышек со своего постамента не отлучался. Чем он занимается? Одним и тем же: постоянно танцует, поет, смеется, улыбается, радуется жизни, пишет какие-то криптотексты (исключительно цифрами), разговаривает с коровами, которых, кстати, притягивает к Tyre Baba как магнитом.

Если кто-то решит, что в истории Короля покрышек главное - мистическая составляющая сюжета (приглядитесь к лицу Tyre Baba: вместо положенных 50–60 лет, ему же не больше 30! При том, что он вообще должен был умереть чёрт-те когда! Мне лично кажется, что Король покрышек - сын Кали), то ошибется. Мистика и суеверия в данном случае не так важны (хотя для индийской цивилизации они важны невероятно!), как само присутствие этого несчастного создания на улицах города.

Итак, индийское послание номер один: любое самое уродливое, самое бесправное и приниженное существо имеет абсолютное право и абсолютную свободу жить, дышать и существовать, причем не где-то там в недрах хосписа, а посреди улицы, в сердце города, меж всех нас - таких здоровых, счастливых, красивых и богатых.

Индийское послание номер два: сам Король покрышек всем поведением демонстрирует радость жизни, вопреки чудовищной ничтожности собственного существования. Можно, конечно, заявить, что бедняга давно двинулся рассудком, оттого и танцует да поет, не ведая о собственном несчастье. Что ж, может, и так. Мы, однако, не занимаемся сейчас анализом мотивации больного, а оцениваем именно то послание, которое он несет внешнему миру: вопреки страданиям и бесконечному своему ничтожеству Король покрышек не проклинает (а ведь мог бы - да еще как!), а славит жизнь, в которой ему было отказано по всем вообразимым и невообразимым статьям.