Коронование совершилось 24 февраля (5 марта) 1728 г. Спустя несколько дней у Спасских ворот в Кремле было подобрано анонимное письмо, заключавшее красноречивую челобитную в пользу Меншикова против Долгоруких. Подобные приемы полемики, заменяя собой не существовавшую тогда прессу, являлись обычными в то время. Общественное мнение приписывало составление пасквиля Голицыным. Впоследствии подозрения в авторстве пали на духовника Евдокии, подкупленного сестрой жены Меншикова, Ксенией Колычевой, проживавшей в Москве.[88] Во всяком случае Долгорукие, увидав себя в силе, постарались употребить все свое влияние для жестокого отмщения. Указом Верховного Совета была объявлена полная конфискация имущества бывшего временщика, его ссылка в Сибирь, в Березов, вместе со всеми домочадцами, и пострижение Варвары Арсеньевой в более отдаленный монастырь, с содержанием «по полуполтине на день». Бесчисленные дворцы и дома, принадлежавшие изгнаннику в Петербурге, Москве, Ораниенбауме, Ямбурге, Нарве, Капории, громадные поместья в тридцати шести губерниях Великороссии, в Ингрии, Эстляндии и Малороссии (152 356 десятин в этой последней, не считая лесов и пастбищ, простиравшихся на десятки квадратных верст), роскошная обстановка, деньги (72 570 руб. было найдено в одном из московские домов, никогда не видавшем его посещения) – все было разделено между императорской казной и счастливыми победителями. Два полицейских чиновника (пристава) явились 16 апреля 1728 г. для объявления приговора к несчастному изгнаннику и сейчас же, посадив его в простую кибитку, увезли. По дороге экипаж был настигнут еще отрядом солдат, которые под предлогом осмотра отобрали от осужденного те немногие вещи, какие он успел захватить с собой, оставив буквально только бывшую на нем одежду и ни одной перемены белья. Так же были отобраны вещи, принадлежавшие его жене и дочерям. Княгиня Дарья, выехавшая больною, умерла 10 мая в Услонье, близ Казани. Мужу едва была дана возможность ее похоронить. На следующий же день его вместе с детьми отправили дальше, по Каме.

Березов, в 1066 верстах от Тобольска, на обрывистом берегу Сосвы, недалеко от ее слияния с Обью, представляет собой маленький городок Сибири, расположенный среди тундры и тайги. Зима там продолжается от семи до восьми месяцев, морозы доходят до 45 гр. по Реомюру ниже нуля, так что птицы мерзнут на лету и лопаются стекла. С ноября по декабрь солнце восходит в десять часов и заходит в три. В июне оно скрывается за горизонтом менее чем на два часа, но лето длится всего три недели, а весной и осенью густые туманы погружают землю в морозную тьму. Небо всегда покрыто тучами, дует резкий ветер, часто переходящий в ураганы. Меншиков прибыл в этот приют отчаяния в августе 1728 г. Заключенный вначале с сыном и двумя дочерьми в городской тюрьме, он впоследствии получил разрешение выстроить себе дом. Он сам работал топором, пилой и рубанком и, покончив с домом, пожелал еще пристроить к нему церковь, употребив свои сбережения на ее приличное убранство. Он располагал десятью рублями в день и держал при себе десять слуг. Бывший временщик не падал духом, не высказывал ни отчаяния, ни возмущения. На лодке, перевозившей его по Каме на место ссылки, его видели спокойно вращающим вертел.[89] В Тобольске, когда враждебно настроенная толпа встретила изгнанников градом камней, он воскликнул громким голосом: «Бейте только меня, пощадите женщин!» Он жалел лишь об участи своей семьи, упрекая себя в том, что послужил причиной ее несчастья.

Жертвы французской революции умели умирать в России, жертвы самодержавия умели переносить свое падение, что, пожалуй, еще труднее. Исключительные обстоятельства и жизненные условия всегда содействуют развитию особых добродетелей и особых пороков.

Заведомый лихоимец, предполагаемый фальшивомонетчик, Меншиков, при своем унижении проявил много душевного величия. Уверяют, что он пополнил среди ужасного испытания, его постигшего, и в то же время, страшно зябкий ранее, теперь закалил себя от холода. Но, когда его сразил вторичный удар, последовавший в ноябре 1729 г., в Березове не нашлось никого, чтобы вовремя пустить кровь. Он скончался 56 лет от роду. Месяц спустя его любимая дочь Мария, бывшая царская невеста, сошла вслед за ним в могилу. Горе при виде ее медленного угасания, ускорило его кончину.

Предание говорит, что несчастная молодая девушка сочеталась в Сибири браком с князем Федором Долгоруким, сыном Василия Лукича, который, воспользовавшись разрешением ехать за границу, последовал за этой закатившейся звездой, страстно влюбленный, несмотря на ее холодность. В 1825 г. в Березове была открыта могила, принятая за могилу Меншиковых, где были найдены два маленьких детских гробика, что послужило подтверждением такой легенды. Создался рассказ, что княжна Долгорукая умерла родами, разрешившись от бремени двумя мертворожденными младенцами, погребенными вместе с ней.[90] Нашлись даже вещественные доказательства, как будто подтверждавшие гипотезу о браке: драгоценная шуба, сохранившаяся в семействе священника, благословлявшего союз и считавшаяся там даром супруга по этому поводу; золотой медальон с волосами княжны, повешенный им в церкви в Березове по смерти жены.[91]

Можно извинить немецкого романиста, воспользовавшегося темой, опирающейся на такие солидные доказательства;[92] хотя на мой взгляд этот роман лишь роняет исторически доказанные благородные, гордые и трогательные черты героини. К несчастью – или вернее к счастью в данном случае – историк обязан быть более недоверчивым. За Березовым в это время был учрежден строгий надзор: там невозможно было совершить венчания тайком; однако никаких следов этой свадьбы в делах современной полиции не сохранилось. Мария Меншикова заслуживала прозвища, данного ей Петром, и трудно допустить, чтобы «мраморная статуя» ожила под небом Сибири. Наконец, генеалогия Долгоруких XVIII века известна во всех подробностях, и князь Федор никогда не существовал.[93] По всей вероятности дочь была погребена рядом с отцом, но могила исчезла. Вырытая на берегах Сосвы, она вероятно была размыта водой.

Двое остальных детей временщика были возвращены из ссылки и избавлены от бедствий одним из его преемников, Бироном, которого на такой милосердный поступок вызвало вовсе не чувство великодушного сострадания. Банки лондонский и амстердамский, где хранились значительные вклады Меншикова – девять миллионов по некоторым свидетельствам – отказались выдать их русскому правительству. Бирон придумал способ соглашения, решив выдать дочь покойного за своего брата Густава. Сыну в то же время был возвращен княжеский титул и две тысячи крепостных из девяти тысяч, принадлежавших его отцу, а также дан чин прапорщика в Преображенском полку, хотя прежде он был генерал лейтенантом. Из вкладов, на выдачу коих последовало теперь согласие банков, супруга Густава Бирона получила миллион, остальное же было разделено между ее братом и государственной казной. Урожденная княжна Меншикова была в замужестве очень несчастлива и умерла в 1737 г. не оставив детей.[94]

Между тем Петр II веселился. В апреле 1728 г. известие о рождении в Киле сына у герцогини Голштинской послужило поводом к многочисленным празднествам. На великолепном балу во дворце всем бросилось в глаза отсутствие Натальи. Она объяснила свой поступок нездоровьем, но сделалось известным, что царевна провела весь вечер у герцогини Курляндской и толки пошли своим чередом. Передавали, что Наталья ревнует Петра к Елизавете, закружившись в свою очередь в водовороте безумных кутежей, среди которых непрерывно протекала жизнь ее брата, сгорая пламенем кровосмесительной любви и из Эгерии превратившись в вакханку. После продолжительного ожидания Петр открыл бал с теткой, потом, рассерженный и раздосадованный, удалился в соседний покой для попойки со своими обычными сотоварищами. Елизавета продолжала танцевать, и случайно юный император заметил, что Ивана Долгорукого около него не было. Он быстро направился в танцевальный зал, и его лицо исказилось: Елизавета и молодой князь танцевали вместе, и царевна, раскрасневшаяся от движения и удовольствия, с затуманившимися глазами и тяжело дышащей грудью, казалось, забыла весь мир в опьянении настоящей минутой. Говорили также, что Остерман поддерживал эту ревность, чтобы удалить Долгоруких и привести в исполнение взлелеянный им план.[95]