- Я полагаю, ты слегка односторонне подходишь к вопросу о целостности души. Не обижайся, конечно.

- Да-да. И я с тобой не совсем согласен. - сказал Пугач, опасливо косясь на сигары. - Я бы все же разделял физиологические потребности организма и тонкую материю души. Регулярное питание и регулярная половая жизнь - это нормальные потребности организма. Человек отличается от животного, знаешь чем?

- Милосердием? - предположил Тема.

- Разумом, который, я надеюсь, в состоянии различить духовное богатство и физиологический голод. Совершая утренний туалет, согласись, мы не расстаемся с душой, отправляя естественные позывы природы. Идеалистический подход к потребностям человека может привести тебя, сударь мой, к тому, что ты перестанешь принимать пищу из-за того, что это может казаться неэстетичным.

- Ты не прав уже из-за того, что путаешь отношения между мужчиной и женщиной с естественными отправлениями организма. - сказал Алекс.

- Секс без любви - это суррогат любви, которому мы предаемся сознательно, понимая, что мы ожидаем в конце. Суррогат любви - это ложь, прежде всего направленная на нас самих. Мы тратим душу, создавая в себе видимость влюбленности, зная о том, что мы никогда не приобретем ничего взамен и, утром мы осознаем потерю, с которой мы смирились вечером предыдущего дня.

- С другой стороны, хлопцы, духовные целостность и богатство формируются не только и не обязательно за счет любви. - сказал Тема.

- Совершенствование духа и его целостность - это то, что приобретается не за счет эмоций и чувств, пусть даже и искренних, а за счет познания самого себя. Концентрации разума. Стало быть, духовная целостность достигается путем самопознания через самодостаточность, и ни коим образом не зависит от отношений с другими людьми. И мысль моя заключается в том, что отношения с женщиной не могут и не должны определять наше духовное содержание.

- Однако, бочка опустела, судари мои. А не почать ли нам следующую? - произнес Пугач и под одобрительные комментарии друзей отправился на кухню.

Седьмая бочка.

Пугач, стоя на коленях перед журнальным столиком, возился с бочкой, прилаживая краник. Тема и Алекс пускали ленивые клубы дыма под потолок, раскуривая сигары.

- Говоришь, можно быть духовно богатым и жить полноценной жизнью, не испытывая при этом искренних чувств, Темище? - спросил Алекс.

- Что-то вроде этого. - лениво согласился Тема.

- А ведь ты не прав, Темушка. - вставил Пугач, выжимая в пиво засохшую дольку лимона. - Жизнь человека пуста и неполноценна без эмоций. Прожить жизнь и не испытать настоящей любви или настоящей ненависти - это есть постный хлеб без вкуса и соли. Где же, наконец, брать краски для картин, которые мы рисуем в своем воображении, создавая свое мировоззрение посредством образов. Так, мы и окружающий нас мир влияем друг на друга. Мы таким образом обогащаем свою душу и изменяем мир.

Комната наполнилась тишиной и сигарным дымом. Друзья замолчали.

Пиво медленно покидало бокалы. Алекс внимательно разглядывал кончик сигары. Интересно, думал он, неужели они на самом деле не понимают, как растрачивается душа, попадая в жернова непостоянства и лжи.

Алекс вдруг с острой болью осознал, что когда-то не так давно, но уже невозможно вспомнить когда, он еще мог с искренним восхищением смотреть, как утреннее солнце появляется над морем и краски восхода летят, как птицы перед глазами, стремительным полетом своим выжимая слезы. Он помнил, что когда-то любовь, наполнявшая его сердце, подарила ему волшебную способность замечать маленькие радости простой жизни, но года, ушедшие вслед за потерянным чувством, забрали эту способность. Безвозвратно растратив душу, радоваться каждый день самой жизни со всей полнотой палитры ее картин, стало уже невозможно. Такие дела, брат, подумал Алекс и пыхнул сигарой.

Любовь, подумал Тема, любил ли я когда-нибудь? Не помню.

Наверное, любил. Но что это такое, любовь? Почему Алекс так трепетно к этому относится? Скорее всего, эмоции, которые приносит любовь, дают ему возможность более тонко воспринимать мир. А как же я? Что мне дала любовь тогда, когда я знал, что любил? Какие новые выводы я сделал? Не могу вспомнить. Только парализованные мысли. Как это там было?

Я дам тебе любви земной

Кажется, мне тогда это не понравилось. Но я прекрасно помню чувство жутковатого восхищения перед неизведанным. Когда я стоял на сопке и держал обеими руками тяжелые санки, зная, что через минуту я покачусь вниз с огромной горки с трамплинами и ямами. Или, помню, в

Новосибирске в центре огромного аэропорта мама сказала мне, подожди, я сейчас вернусь. И долго не возвращалась, а мне было страшно, потому, что чемоданы были тяжелыми, и я не мог их поднять, чтобы найти маму. А потом после школы, когда я хотел поступить в университет больше всего на свете и боялся, что у меня не получится.

Как остро я тогда ощутил, что кроме зрения и слуха у меня есть еще нечто, что дает мне возможность чувствовать мир изнутри. Очень давно я не испытывал ничего подобного. Неужели, Алекс прав? Может и на самом деле, я растрачиваю душу? Нет, не может быть. Это все не так просто.

Душа, любовь, думал Пугач, слюняво это все как-то. Нет искренности. Приходится заставлять себя быть сентиментальным. Через напряжение неведомых бугристых мускулов души. Не могу избавиться от чувства неловкости, когда мы говорим об этом. А помню, стихи раньше писались, как текла вода. Без остановки и замешательства под впечатлением от любви, потерь, восторженной дружбы или осознания собственной вины. Сейчас стало проще. Отлажено находятся рифмы в нужном месте и в нужное время. Так же дежурно удачно и эстетично поется строка. Но почему не получается писать навзрыд? Почему творческий порыв уступил место привычке? Я утратил часть своей души?

Ту самую часть, что когда-то была зеркалом, отражающим мир в стихи и музыку? Нет, не правда. Это было слишком грустно. Надо с Темой поговорить по этому поводу. Он поклонник простых объяснений необъяснимым вещам.

- Предлагаю пойти спать, джентльмены. - сказал Алекс. - Я уже начинаю мечтать о мягкой постели и забытьи без снов.

- Да, хлопцы, - потянулся Тема. - предлагаю сегодня не повторять ошибок предыдущих дней и уснуть в кроватях.

- У тебя хватит места для всех? - вопросил Пугач, зевая.

- Обижаешь. - сказал Тема.

- Пиво, значить, допивать не будем. - констатировал Алекс. Друзья притворились, что не расслышали.

Было решено, что Алекс будет спать в кабинете, Пугач напросился ночевать в библиотеку. Тема, сами понимаете, собирался направиться в спальню, где, как он говорил, есть место только для него и, может быть, кого-то еще противоположного пола. Оставив Алекса разбираться с диваном, Тема с Пугачем двинулись на поиски библиотеки. Тема с невесть откуда взявшейся в руке керосиновой лампой двигался по темному коридору, а Пугач недоуменно всматривался в темноту, стараясь держаться в маленьком круге света, вырванном из мрака мерцающим огоньком коптящей лампы. Тема уверенно шагал вперед, мимо медленно проплывали двустворчатые двери, фрагменты массивных колонн, причудливые арки, спирали дубовых лестниц, ведущих вверх и вниз.

Пугач машинально сопоставлял масштабы квартиры со своими представлениями о стандартах архитектуры минувшего века. Что-то было не так. "Ладно, подумаю об этом завтра", сонно решил Пугач.

Алекс стоял в душе, подставив лицо под тугие струи воды и невесело размышлял о том, что минеральной воды в холодильнике нет, нет и зубной щетки, дабы вымести следы вчерашнего возлияния. Однако находил в себе силы радоваться тому, что не болит голова, и в холодильнике осталось некоторое количество пива, способное компенсировать дегидратацию организма. В ожидании своей очереди