Мне не оставалось ничего, как последовать её совету. И я получил удовольствие. Но тут я схватил её за ноги и потянул на себя. Между нами опять завязалась борьба. На этот раз я победа была за мной. Но мы оба уже устали. Карина лежала на ковре тяжело дыша. Я из последних сил нашёл её губы своими и впился в них. Вкус её губ был подобен вкусу хорошего вина. Это дало мне сил, которых однако хватило только на то, чтобы опуститься ниже и присосаться к другим губам, не менее нежным и вкусным и острому язычку между ними. Это понравилось Карине. Она сладострастно застонала, дёрнулась, подалась мне навстречу. Мой язык исследовал её влажные малые губки и то, что пряталось между ними. Я стал тереть ей клитор пальцем. Она опять застонала. Из её влагалища потекла белая жидкость, которую я жадно слизал. Я опять приник к источнику наслаждений. Я хотел всосать в себя её всю. Но она не выдержала, притянула меня к себе и воткнула мой член своей рукой. Я задал ей бешеный темп, сменив его на совсем медленный. Мне хотелось помучить её. Только я чувствовал, что она сейчас кончит, как замедлял движения. Карине эта пытка надоела и она стала помогать себе пальцем. Тут произошло извержение моего вулкана внутрь моей возлюбленной…

Потом мы оделись и пошли на прогулку в парк проветриться. Мы разговаривали о всякой всячине. Воистину прав был Вишневский, сказав: «Любимая, да ты и собеседник!» С Кариной было очень интересно. Она спросила меня между делом:

— Слушай, Дима, у некоторых народов в средние века практиковалась такая медленная казнь, как сажание на кол. Я представить себе не могу, как это можно. Это, наверное, мучительно больно.

— Сначала больно, а потом приятно, — отвечал я, поняв, куда она клонит.

— Да ты что? Я и представить себе такого не могу!

— Ей богу не вру. Хочешь, придём домой, я тебе покажу?

— Ладно.

Вернувшись, она напомнила мне об этом. Я сказал ей:

— Иди сюда, покажу. Я тебе завяжу глаза, чтобы ты не подглядывала.

Я завязал ей глаза, раздел её, достал своего друга, намазал его вазелином, намазав им также густо и дырочку Карины. Я притянул её к себе на колени и осторожно стал насаживать её на «кол».

Я пала жертвой собственного любопытства. Дима завязал мне глаза, раздел меня. Я с интересом ждала, что будет дальше. Он посадил меня к себе на колени и я подумала, что будет продолжение игрищ. Но он зачем-то мне смазал вазелином другое отверстие. Я подумала, что он ошибся. Но ошиблась я, потому что член его полез мне в задний проход, причинив боль. Я закричала:

— Мне больно, отпусти меня!

— Ты сама просила меня. Нельзя остановить гильотину, когда она падает. Тебя уже казнят. Приговор не отменить.

Он не обращал внимания на мои протесты, они, казалось, только подталкивали его. Он мне мстил за то, что я его ракеткой отшлёпала! Ну нет, негодник, ты от меня не услышишь ни стонов ни слёз. Ого, да это приятно. Новый вид оргазма охватил меня. Да это же лучше, чем обычно! О, какой кайф! Дима, милый, я люблю тебя…