– Большая часть пути позади, – сказал Фенодири.

– Но с этого момента нас ждет главная опасность. Там, у ног Дуратрора, начинается проход, который выведет нас к свету.

– Что? – воскликнула Сьюзен. – Но ведь это же только средней величины кроличья норка!

– Даже если бы это было игольное ушко, нам все равно предстояло бы пройти через него. Другим путем нам не выбраться наружу. Но не приходите в отчаяние. Мы не первые, кто здесь проходит. Хотя, думаю, что будем последними. Мой отец преодолел проходы Эрльдельвинга, где мы сейчас находимся, семь раз, а он был гномом довольного плотного сложения.

А теперь готовьтесь. Но сперва внимательно выслушайте меня. Это последнее напоминание: до того момента, когда мы окажемся в безопасности, ни одной ошибки не должно быть допущено!

Под руководством Фенодири ребята сняли рюкзаки – трудное дело в таком тесном пространстве – и привязали их лямками к лодыжке. В рюкзак Сьюзен был уложен плащ Дуратрора. Колин выбросил бутылку из-под лимонада. Фенодири посоветовал ему убрать фонарь, потому что, как он сказал, руки потребуются больше, чем глаза. Потом попросил Дуратрора отстегнуть меч.

– Держи его перед собой, – сказал Фенодири. – Таким образом и Дирнуин, и сын Гондемара уцелеют.

И он отстегнул собственный меч и вдвинул его в проход.

Дуратрор стоял один, окутанный великим молчанием подземного мира. Он взял пустую бутылку, которую выбросил Колин, и поставил ее посреди пещерки. Легкая усмешка тронула его губы. И вскоре пещера оказалась пуста, и ничего в ней не было, кроме этого памятника их безумному предприятию.

Обоим ребятам было неимоверно трудно протиснуться в туннель. Первые два ярда проход шел вниз, а дальше стал подниматься, не очень круто, но все же создавая огромное неудобство на изгибе. Вход был почти полностью задушен песком, и в дальнейшем туннель оказался тоже занесен песком, так что ребята едва могли продвигаться. Они лежали, растянувшись, а стены, пол и потолок облегали их так плотно, точно вторая кожа. Головы их были повернуты набок, иначе потолок так давил на затылок, что прямо вдавливал рот в песок.

Единственным способом хоть чуть-чуть двигаться вперед было цепляться кончиками пальцев рук и одновременно пытаться оттолкнуться пальцами ног, потому что не было никакой возможности согнуть ноги, и любая попытка согнуть руки в локтях грозила тем, что руки просто заклинивались под тяжестью тела.

Этот туннель был не похож на другие, которые они встречали в Эрльдельвинге. Хоть он и не был совершенно прямым, но зато нигде не разветвлялся. Это обстоятельство и то, что четыре тела плотно затыкали собой все пространство, приводило к тому, что нормально дышать удавалось только ползущему первым.

Им всем сделалось невыносимо жарко. Песок набился во все поры, забирался в рот, нос, лез в глаза.

Колин все чаще и чаще нуждался в отдыхе. Он мысленно представлял себе сотню футов скалы над собой и целые мили снизу, а самого себя – заклинившегося в девятидюймовом пространстве между ними.

«Я живое ископаемое, – подумал он. – А вдруг я тут застряну и окаменею. Вот археологи рты поразевают!»

А впереди Фенодири сражался с новой напастью. Он добрался до того места, где туннель уходил вниз под небольшим углом, как шпилька для волос. Просунуть дальше твердый клинок Делателя Вдов было задачей трудноразрешимой. Перенапряженные нервы и мускулы плохо помогают принимать правильные решения. Но все-таки ему это в конце концов удалось. Однако запас прочности у Фенодири быстро истощился.

Отчаяние охватило Сьюзен, когда она наткнулась на это же препятствие. Однако, где Фенодири? Он-то ведь как-то вышел из этого положения? Может, как уже не раз бывало, тут, под землей, и эта опасность окажется не такой уж грозной? Впрочем, если лежать и размышлять, делу не поможешь. Сьюзен просунула голову и, точно складной нож, протиснулась через изгиб туннеля. Она испытала очень неприятные ощущения, особенно когда ее пятки стукнулись о потолок, но под тяжестью своего тела ей удалось скользнуть вниз.

Колин был несколько выше своей сестры, и это привело к новой беде: его пятки заклинились, зацепившись за неровный потолок, и он не мог двинуться ни вперед, ни назад. Острый край скалы впился ему в икры так, что он не выдержал и закричал от боли.

Дуратрор, следовавший за ним, сразу сообразил, что случилось.

– Ты слышишь меня? – раздался его голос где-то возле лодыжек Колина.

– Да. Ответ был еле различим.

– Попробуй!… Повернуться! На бок! Потом на живот! Я придержу твои ноги! Готов?

– Да.

Колин попытался ввинтиться в туннель. Это было почти невозможно, но отчаяние перетянуло чашу весов. Как только ему удалось перевернуться на живот, Дуратрору оставалось только завернуть его ноги за угол. С этого момента Колин даже получил преимущество перед остальными, так как теперь все, кроме него, лежали на спине, а ползти в таком положении было делом изнурительным.

Фенодири двигался резкими толчками с обновленной силой, потому что, по его сведениям, этот изгиб туннеля был последней грозной опасностью на их пути. Можно себе представить, в какой ужас он пришел, когда вдруг неожиданно под его мечом плеснула вода. Гном вертел головой, но ничего не мог разглядеть, он протянул руки вперед, и они сообщили ему плохие вести. Туннель оказался затоплен по самый потолок капающей сверху водой! Такого не было ни во времена его отца, ни раньше!

На сколько разлилась вода? На дюймы? На ярды? Он должен каким-то образом, не дыша, пронырнуть этот участок. Сейчас Фенодири даже не замечал, каким неровным было его дыхание. Пути назад все равно не было, и это заставило его решиться. Лучше уж быстрый путь в небытие, чем длинная дорога! Правда, надо было обладать стальными нервами, чтобы решиться войти, а затем и нырнуть в эту воду.

Момент сомнений и выбора у Сьюзен, Колина и Дуратрора длился в три раза дольше. Хотя, собственно, никакого выбора не было. Они яростно боролись с охватившим их ужасом, но эта битва была непродолжительна: вода здесь собралась в небольшое углубление, и когда примерно через два ярда они вынырнули на другой стороне, в легких сохранялось еще немного воздуха. Они зарыдали или засмеялись, кто как, в соответствии со своей натурой, но звуки издавали совершенно одинаковые.

Немного времени прошло, и потолок в туннеле начал отделяться от пола и уже можно было ползти на четвереньках.

Ребята боролись с намокшими лямками своих рюкзаков и говорили, говорили громко, взахлеб, вновь переживая грозные опасности и положения, в которые они попадали, и радовались тому, что можно снова двигаться свободно.

– Если посмотреть в целом, – сказал Фенодири, – Эрльдельвинг не так уж плохо обошелся с нами. Я боялся, что он окажется куда более жестоким. С этого момента опасность уже невелика, если только мы отнесемся с уважением к небольшим рискованным ситуациям, которые нас могут ожидать впереди.

Теперь путники двигались полным ходом, потому что дневного света оставалось едва ли на час, а перспектива провести ночь в промокшей одежде, в грязи, а не в постели, была, прямо сказать, мало привлекательной.

Некоторое время спустя Сьюзен вдруг показалось, что там, впереди, где-то над плечом Фенодири, она видит какое-то светлое расплывчатое пятно. Она погасила фонарь.

– Эй, Сью! Что это еще за игры?

– Смотрите! Дневной свет! Там!

Так и было. И скоро все убедились в этом. Туннель кончился, и путники оказались на дне шахты. Ее влажные поблескивающие стены конусом поднимались вверх к крошечному голубому квадратику, высоко-высоко, казалось, в иных мирах.

– Неужели нам предстоит лезть по этой стене? – спросил Колин.

– Нет, – засмеялся Фенодири. – Ну, было бы просто ужасно, если бы я заставил вас проделать еще и это. Нет, нас ожидает кое-что полегче.

Он пошарил ногой за грудой какого-то мусора, сваленного на дне шахты.

– Это где-то здесь… ага, нашел! Он сдвинул в сторону кучу сухих веток, под которой в полу обнаружился проход.