Чтобы действительно быть в состоянии самопознания, нужно забыть о себе и обо всех исследованиях познания. Тогда оно случается. Оно случается только тогда.

В истории человеческого сознания существовали три попытки в связи с самопознанием.

Первая попытка — это попытка реалиста. Реалист отрицает самость: он говорит, что внутренней самости не существует, субъекта не существует, существует только объект, вещь, мир. Это его способ избегания внутреннего путешествия Внутреннее путешествие опасно. Вам придется все потерять! Самопознание и все остальное, корни и все остальное — вам придется все потерять. Реалист не может пойти на риск Он прибегает к объяснениям. Он говорит: «Душа не существует, самость не существует. Все это принадлежит миру объектов». Поэтому он обращается к познанию объектов. Он забывает о субъективности и имеет дело с объективностью. Этим и занималась наука на протяжении трехсот лет. Это путь бегства от самого себя.

Второй путь — это путь идеалиста, утверждающего, что объекта не существует, что мир есть майя — иллюзия. Вовне познавать нечего, поэтому закрой глаза и отправляйся внутрь. Подлинным является только познающий, а познаваемое — иллюзорно. Реалист говорит, что подлинно только познаваемое, а познающий иллюзорен, идеалист говорит, что подлинным является только познающий, а познаваемое иллюзорно. Вы только взгляните на эту несуразицу как же может существовать познающий, если нет познаваемого? И как может существовать познаваемое, если нет познающего?

Потому идеалист и реалист выбирают лишь части реальности. А другой половины они боятся. Реалист боится идти внутрь, ибо идти внутрь — это то же, что идти в пустоту, в кромешную пустоту Это свалиться в бездонную яму, в пропасть... и невозможно ничего предвидеть. Где ты приземлишься, и существует ли вообще приземление.

Реалист боится познающего, поэтому он его отрицает. Из страха он говорит, что его нет: «Я имею дело исключительно с познаваемым, с объектом». А идеалист боится объекта, мира, очарования мира, магии мира. Он боится затеряться в желаниях и страстях Он боится попасть в ловушку вещей, денег, власти, престижа. Он так боится, что говорит. «Все это сон. Совершенный мир не является реальным. Реальный мир внутри».

Но и тот, и другой правы только наполовину. И помните: истина наполовину гораздо хуже, чем стопроцентная ложь. Стопроцентная ложь, по крайней мере, имеет одно качество — качество полноты. В стопроцентной лжи одно прекрасно: она не способна долго вас обманывать — ибо это такая ложь, что даже дурак рано или поздно увидит, что это ложь. Но истина наполовину опасна: даже умный может попасться на ее удочку.

И существует еще третий путь; путь мистика. Он принимает и то, и другое, и отрицает и то, и другое. Это мой путь. Он принимает и то, и другое, потому что говорит: «На одном плане существует и то, и друroe: познающий и познаваемое, субъект и объект, внутреннее и внешнее. Но на ином плане оба исчезают, и остается лишь одно — ни познаваемое, ни познающий».

Подход мистика целостный. И мне бы хотелось, чтобы вы поняли подход мистика как можно глубже. На одном уровне правомерны оба. Когда вы спите, сон на самом деле подлинный и спящий подлинный. Когда вы утром пробуждаетесь, то все это больше не является подлинным. Теперь уходит спящий и уходит сон — оба ушли. Теперь вы бодрствуете. Теперь вы существуете на совершенно ином уровне сознания.

Когда человек невежественен и бессознателен, то подлинным является мир и подлинным является эго. Когда человек становится сознающим, когда он обретает качество Будды, тогда нет мира и нет никакого эго — оба исчезли. Но то, что оба исчезли, не означает, что ничего не осталось: оба исчезли друг в друге. Осталось только одно, а двух не осталось. Познающий и познаваемое стали едины.

И это единство есть то, что на самом деле подразумевалось под самопознанием. Впрочем, это неправильное слово. Ни одно слово не может быть правильным. Ни одно слово не может быть правильным в отношении такого великого опыта, который выходит за пределы двойственности.

Человек пытается двумя способами преодолеть это теоретико-познавательное разделение на две части, что внутреннее присуще самопознанию. Первый способ — это ограничение своего познавания объектами мира несамости. Но это способ избегания самопознания. Люди, желающие избежать самопознания, осуждают его как интроверт-ное, асоциальное, аномальное, даже извращенное. Они называют его одним из видов интеллектуальной маструбации, разглядывание собственного пупка, а этих людей они называют праздными мечтателями, поэтами, мистиками, блуждающими где-то вдали от реальности.

Насколько стремление к исследованию в естественных науках мотивированно попыткой отвратить наше внимание от самих себя? На этот вопрос должен быть дан ответ.

Люди начинают интересоваться научным исследованием — почему? Их что, действительно интересует какой-то научный проект? Или они просто пытаются избежать вхождения вовнутрь? То, что они избегают вхождения во внутрь, более вероятно.

Альберт Эйнштейн сказал перед смертью, что, если бы Бог дал ему еще один шанс родиться, он бы не стал снова ученым. Его друг, находившийся у постели умирающего, спросил: «Кем бы ты тогда хотел стать?»

И тот ответил: «Кем угодно, но только не ученым. Я предпочел бы стать хоть водопроводчиком, но только не ученым».

Почему? Альберт Эйнштейн был очень чувствительным и очень интеллигентным человеком, который мог бы спокойно стать Буддой. Иметь такой потенциал и упустить — и все из-за того, что он направил все свои познавательные способности на объективный мир. Он слишком интересовался звездами, временем, пространством и т.д., и он совершенно забыл о самом себе. Он был до того вовлечен в другие вещи и другие проблемы, что совсем забыл о том, кто он и что себе тоже нужно уделять какое-то время

Один из социалистических вождей Индии, доктор Рам Монохар Лохия пришел к нему в гости. Он рассказывал мне, что, когда он пришел к Альберту Эйнштейну ему пришлось ждать шесть часов. Время было назначено самим Альбертом Эйнштейном. Но снова и снова появлялась его жена, принося то хлеб, то что-нибудь еще, и говорила: «Извините, но он принимает ванну». Так долго?

Доктор Лохия спросил: «И сколько времени намерен он принимать свою ванну?»

«Никто не знает», — ответила жена, — «ведь, когда он сидит в ванной, он начинает думать о великих вещах. И совершенно забывает, где он находится. И нам не разрешается его отвлекать, потому что он может нащупать какую-нибудь тонкую цепочку мыслей, и, если мы ему помешаем, то это может оказаться потерей для человечества».

Доктор Лохия еще больше заинтересовался. «Но что он делает, когда там сидит?» — спросил он.

«Пожалуйста, не спрашивайте...» — ответила жена. — «Он играет мыльными пузырями и все думает, думает. Все решенные им великие проблемы были решены в ванной».

Вы, должно быть, слышали о рассеянности великих ученых. И это не только шутки — в них есть доля истины. Они теряют следы своего собственного бытия.

Вот что рассказывают об Иммануиле Канте: однажды вечером он возвратился домой и постучал в дверь. Уже темнело, и выглянувший из окна верхнего этажа слуга сказал: «Хозяина нет дома».

Это был дом Иммануила Канта, он был хозяином, а слуга подумал, что кто-то пришел к хозяину. Поэтому он сказал «Хозяина нет дома. Он ушел на прогулку».

«Хорошо», — сказал Иммануил Кант. — «Я приду попозже».

И он ушел! Прошел час, прежде чем его вдруг осенило: «Что за шутку сыграл со мной слуга? Хозяин ведь я!»

Если вы слишком поглощены внешним, то вероятно, что все ваше сознание начнет двигаться во внешнее. Ничто не указывает на вас самих.

Иммануил Кант вернулся домой в другой вечер. Обычно он носил с собою трость. Он зашел в комнату и забыл, что это, и тогда он положил трость на кровать, а сам встал в угол. И только среди ночи он понял, что здесь что-то не так.

Это действительно возможно. Можно на самом деле стать настолько одержимым объективным... что потеряешь все следы самого себя. Можно уйти в тень. Ученые живут в такой тени. Философы живут в такой тени.