(Сюжетно роман строится на "параллелизме" судеб двух братьев -старшего, Максима Александровича Руднева, родившегося до революции и сделавшего умопомрачительную карьеру от уполномоченного ГПУ до всесильного "красного кардинала", и младшего, Бориса, родившегося после революции и оставшегося при брате не то "досмотрщиком", не то "любопытствующим профессором".)
Предисловие профессора СП. Новикова является "визитной карточкой" пародии Климова. Упомянув редактора аргентинской газеты "Наша страна" Дубровского (не внебрачный ли сын создателя "Союза русского народа" д-ра Дубровина [?]. – С.Д.) и храбрейшего редактора "Русской жизни" (Сан-Франциско) Делианича (почти Делевский и Бостунич. – С.Д.), утверждавших, что подобного романа "до сих пор в печати не было", профессор отмечает: «Я проверил картотеку Библиотеки конгресса в Вашингтоне… Но ни одной книги на тему "Князя" там нет» (9). Эта "новизна" темы (случайно, фамилия Новиков – не от слова "новинка"?) заставила профессора "познакомиться поближе с историей появления этой книги и ее автором" (10). Не выдержав ни жанра биографии, ни жанра историко-литературного описания, "рецензент" приоткрыл тайну: «Климов стоял во главе одного из… спецпроектов… Он был председателем Центрального объединения послевоенных эмигрантов (ЦОПЭ) и главным редактором журнала "Свобода" на русском языке и журнала "Антикоммунист" на немецком языке… В 1955 г. Климов переехал в Америку и вернулся к своей профессии инженера-электрика. Одновременно… он творчески перевоплощает свой богатый опыт в области психологической войны… В американских книгах, анализирующих работу CIA, пишут, что на профессиональном жаргоне… эта работа подразделяется на "черную магию" и "белую магию", где посредине болтается еще "серая магия". Так же подразделяется и пропаганда США… Вот этими делами, судя по всему, и занимался Гарвардский проект. В каждом серьезном научном учреждении… если одна группа ученых разрабатывает какой-нибудь проект, то другая группа ученых… одновременно разрабатывает соответствующий контрпроект… Вот такой-то контрпроект – в форме романа – и проделал Климов…» (12-13). И в качестве примера результативности "контрпроекта" профессор Новиков расскажет историю ареста в СССР «вскоре после прогулки "Князя" по редакциям и инстанциям» американского гражданина Баргхорна, поскольку "самый надежный способ переправить что-нибудь в советскую разведку – это послать хороший материал по западным разведкам" (17).
"Контрпроект" Климова, "по Новикову", базируется на секретных архивах советской тайной полиции и архивах "какой-то американской сверхразведки". Вот почему вокруг книги Климова "пошла масса всяких легенд". Замечателен их "набор": «Одни говорят, что эту книгу написал не Климов (чем не вариант Нилуса? – С.Д), а целая коллегия иезуитов (почти как у Ю. Самарина по поводу "Польского катехизиса". – С.Д.)… А другие говорят, наоборот, – что этот "Князь" вполне заслуживает того, чтобы попасть на "Индекс Прохибиторум" (ср. с реакцией православной церкви на "труд" Нилуса. – С.Д.)… Догадок всяких много. Некоторые пессимисты даже высказывают опасения, что если до сих пор и не было… то теперь обязательно организуют» (19). Чтобы оценить "контрпроект", достаточно вспомнить Г. Бостунича, утверждавшего, что, если "Протоколов" не было бы, следовало бы их придумать, ибо события вокруг нас свидетельствуют об их реальности.
Но, главное, пожалуй, не в саморазоблачениях (несомненно, что "автор" и "рецензент" одно и то же лицо) и не в пародийной природе предисловия (и романа), а в том сознательном доведении до абсурда всех обвинительных заключений по "Протоколам", которые и делают всю книгу Климова "контрпроектом" писаниям Пикуля, Кочетова, Шевцова, Кузьмина "со товарищи": "Все дело в том, что хотя это роман из советской жизни, но раздел идет здесь не по линии коммунизм-капитализм, а гораздо глубже – по линии того добра и зла, которое, в конечном итоге, с точки зрения религиозной философии называют Богом и дьяволом" (19). Фактически, объединяя в одно целое враждующие сверхдержавы, "рецензент" расставляет точки над "i", почти цитируя С.А. Нилуса и Г. Бостунича: "Рассуждая о дьяволе и правде… замечают, что правда о дьяволе – эта такая грязная вещь, что одна капля ее мутит жизнь… говорят, что дьявол опасен только тогда, когда мы его не видим… что он Никто и Ничто…" (20).
Вот почему завершается предисловие "магически": «Хотели бы вы иметь такой ведовской кристалл, чтобы поведать будущее? и чтобы избежать такого будущего. Хорошо, я дам вам рецепт… По тому, как реагирует читатель на "Князя", вы сразу видите, кто он такой. Одни с большим интересом читают… А другие кривятся и морщатся, как черт от ладана… Так что это рецепт проверенный» (21). И вслед за "рецептурой" дается статистика "врагов рода, человеческого" – "легионеров" (от евангельской идиомы – "имя которому легион" – служащей синонимом имени дьявола) по… "Протоколам", "научным трудам" Е. Бранта и Г. Бостунича, "самиздатским" выкладкам будущих "ревнителей" из "Памяти".
Предисловию Новикова по своей откровенной пародийности не уступает послесловие Б.В. Сахарова. Вудхэйвенский профессор излагает все основополагающие идеи романа "Князь мира сего" (т.е. "Протоколов") в "номенклатурно-иерархическом" тезаурусе – от сумасшедших правителей до "странных людей": «Чтобы понять загадку Сталина и Гитлера… нужно знать так называемый "комплекс власти", который создает то, что называется "прирожденным вождем"… Получается парадокс: прирожденный вождь – это самый неподходящий для власти человек. И вот этот-то парадокс и является причиной почти всех войн и революций в человеческой истории… Тема "Князя" – это тема очень спорная… Наподобие Каина и Авеля, одной из первых жертв… чистки стал Авель Енукидзе… в "Правде" от 13 июня 1935 г… В книге американского адвоката… описывается 13 исторических процессов… Что за странная концентрация числа 13?.. Частичный ответ на это дает статистика