Любимый Ошо,

Вчера вечером ты сказал, что когда найдешь место, чтобы остановиться, то начнешь разоблачать лицемерие мировых правительств и политиков, одного за другим.

Я еще не разоблачен. Упустил ли я свой шанс?

Миларепа, ты не политик. Тебе не нужно никакого разоблачения. Ты саньясин и уже танцуешь под солнцем, под дождем, на ветру, ничего не пряча от других.

Это один из самых фундаментальных принципов саньясы - не прятаться. Просто будь открытым и доступным. Никакие двери, никакие окна в твоем существе не должны быть закрыты, чтобы свежий ветерок мог продолжать дуть, поддерживая тебя всегда свежим, всегда готовым к любому приключению, всегда ожидающим, что случится что-то божественное. Ты становишься хозяином, который ожидает гостя.

Люди, которые закрываются и держат все окна и двери запертыми, живут в застойном воздухе и застойной жизни. Никакой новый ветер не может прийти и освежить их. Они никогда не становятся молодыми; они рождаются старыми, или, может быть, рождаются мертвыми. Они никогда не отправляются в приключение заглядывания в неизвестное. Они так боятся, что откроется какое-то окно. Их так тревожат сильные ветры. Их так тревожат такие люди, как я, которые - не что иное, как сильные ветры, которые продолжают биться в ваши закрытые окна, стучаться: «Пожалуйста, открой окно». Закрытый со всех сторон, ты уже в своей могиле.

Я часто встречал прекрасную суфийскую историю. Великий король очень боялся смерти, боялся, что его убьет его собственный премьер-министр, его собственные сыновья, его собственная армия. Он сделал прекрасный дворец без окон и дверей, с одной лишь дверью, чтобы в него заходить. И у этой двери он поставил семерых охранников - одного, чтобы охранять дом, второго, чтобы охранять первого, третьего, чтобы охранять второго... и так далее. Он жил в паранойе. Он никому не мог доверять, никого не мог любить и, естественно, не принимать любви, не мог принимать доверия. А жизнь, лишенная любви, лишенная доверия, - это жизнь без всякого сока, это сухие кости. Этот человек - просто скелет.

Дворец был построен, и он был очень рад, что никакой вражеский агент, никакой грабитель, никакой убийца, никакой похититель не сможет войти к нему в дом. Охрана была организована так тщательно, что даже ни один охранник не мог ничего сделать, его немедленно застрелил бы другой охранник.

Соседний король услышал об этом дворце. Он находился в том же затруднении - незащищенность, страх, смерть. И чем больше у тебя есть, тем более ты заставляешь людей завидовать себе, и тем больше окружаешь себя незащищенностью.

Он пришел, чтобы повидать этого короля и посмотреть на его дом, и он был чудесен. Он сказал:

- У меня нет слов, чтобы восхититься твоей мудростью. Ты сделал такое, чего никто никогда не делал раньше, - такие меры безопасности!

Владелец дворца был очень счастлив. Он вышел, чтобы проводить его. Прежде чем сесть в золотую колесницу, соседний король сказал:

- Я восхищаюсь твоим дворцом и его архитектором, я хотел бы, чтобы ты прислал этого архитектора ко мне. Я хочу сделать такой дворец в моем королевстве. Я испытываю те же трудности - мы с тобой в одной лодке.

Король сказал:

- Нет никаких проблем. Я пришлю архитектора и окажу любую помощь, какая бы тебе ни потребовалась.

Как раз в этот момент, когда король восхищался дворцом, сидящий на улице нищий рассмеялся. Его смех был очень ироничным.

Владелец дворца спросил нищего:

- В чем дело? Почему ты смеешься?

Он сказал:

- Я смеюсь потому, что этот дворец совершенен, но только почти совершенен, не абсолютно совершенен. Я сижу здесь и прошу милостыню каждый день, и я недоумеваю: знаешь ли ты, что одна дверь все еще остается, и смерть может войти в эту дверь? - и твои охранники не смогут ей помешать. И в твоем дворце нет другой двери, чтобы бежать в нее.

Вот мое предложение: войди вовнутрь и вместо того, чтобы выставлять охрану, скажи архитектору, чтобы он замуровал эту стену - тогда ты будешь абсолютно защищен; даже смерть не сможешь войти.

Король сказал:

- Наверное, ты сумасшедший! - что это будет за жизнь? Я задохнусь! И жив я буду или нет, это будет неважно; это будет не дворец, а могила.

Нищий сказал:

- У тебя есть немного разума. А теперь посмотри на всю математику того, что ты сделал: ты закрыл все окна, все двери, и, продолжая закрывать окна и двери, ты урезал свою жизнь. Твоя жизнь сейчас осталась лишь в этой маленькой двери. Ты мог бы быть таким же свободным, что и я. Все небо - мое.

Он был голым монахом. Голые монахи в Индии назывались дигамбарами . Дигамбара значит тот, чья единственная одежда - это небо и звезды, он обнажен.

Эта история значительна. Саньясин выбрал путь, на котором он будет открываться к людям, деревьям, птицам, океану, реке. Он не будет жить в страхе, бесстрашие будет его ароматом. Приходит смерть... она приходит к каждому, и потому, что она так определенна, не стоит испытывать к ней никакого страха. В жизни, кроме смерти, все неопределенно: это может случиться, может не случиться. Но в смерти ты можешь быть уверен.

Если она абсолютно определенна - а никто за всю историю мира никогда не мог ее избежать, - твое беспокойство о ней совершенно напрасно. Она придет, когда настанет время, ее нельзя предотвратить. Ты можешь совершенно забыть о ней. Это не твое дело. Существованию решать, когда переменить тебе тело и дать новое тело, новую форму.

Твоя забота - жить сейчас как возможно более тотально, не заботясь о смерти, но оставаясь тотально влюбленным в жизнь.

Утверждение жизни - это существо саньясы. Тебе не нужно, Миларепа, никакого разоблачения. Став саньясином, ты сам себя разоблачил.

Политикам нужно разоблачение, потому что в их шкафах много скелетов. Каждый политик - это преступник, но удавшийся преступник.

Есть два типа преступников: удавшиеся преступники, которые добиваются власти и делают историю, и неудавшиеся преступники, заключенные в тюрьмы, камеры, умирающие позорной смертью... которые живут бессмысленно и бессмысленно умирают.