Ананда Тиртха написал мне письмо. «Мы открыли медитационную академию». Там был Девагит - он усердно работал, чтобы найти место, организовать деньги. Девагит оказал огромную помощь в открытии академии, и он настаивал, чтобы она носила мое имя. Но ни один терапевт не хотел, чтобы обо мне даже упоминалось. И Тиртха написал объяснение: «Мы не назвали академию твоим именем, нигде не упоминали твоего имени по той простой причине, что твое имя стало опасным. Люди боятся участвовать в терапевтической группе, если это твоя терапия. Правительства не позволят...»

Теперь это не окупается... все они отбросили имена, начинающиеся со «Свами» и «Ма»; они оставили только «Тиртха», «Рад-жен». Это тоже хитрость. Почему не взять снова свое старое имя? - потому что у старого имени нет престижа, а они хотят ехать на обеих лошадях. Они хотят своими именами эксплуатировать саньясинов, а не-саньясинов эксплуатировать, отбросив мое имя и всякую связь со мной и совершенно удалив это из своих групп.

Они пришли ко мне неудачниками. Терапии умирали в Америке и Европе, потому что люди находили, что это только игра. Я сделал их всемирно известными терапевтами, изменил структуру их терапий, соединил их с медитацией, и они стали ведущими терапевтами мира. Они пришли ко мне неудачниками, банкротами. Но они все это забыли. Теперь они думают, что я представляю опасность. Быть со мной больше не окупается; лучше быть самим по себе.

Но они не могут покинуть и саньясинов, потому что если ты совершенно сам по себе, ни один саньясин не будет о тебе беспокоиться. Поэтому в рекламе они используют красную одежду; на фотографиях они в малах. Но в реальности они не носят красной одежды, не носят мал. Что это за хитрости?.. Кажется, не только политики... может быть, в каждом человеческом существе есть некий политик.

Девагит сказал мне, что ему почти пришлось физически драться, чтобы, по крайней мере, поместить в брошюру мою фотографию, потому что все они помещают свои фотографии. С огромным трудом они согласились и поместили очень старую фотографию, чтобы никто меня не узнал. И они не поместили под фотографией моего имени. Под их фотографиями стоят имена, но под моей имени нет. Наверное, эту фотографию сделал какой-то любитель; никто не может определить, кого она изображает.

Только вчера все три политические партии Уругвая анонимно решили, что хотят, чтобы я остался здесь, хотят приветствовать моих людей. Президент, министр иностранных дел, министр внутренних дел - они согласились, что не имеют против меня совершенно ничего. Все, что им присылали из разных стран: из Англии, из Испании, из Америки, из Индии, из Греции, из Италии, из Германии, - ни единого слова против меня; все было против людей, которые могут приехать, если я здесь останусь.

Это странное утверждение! Оно против моих последователей, потому что у кого-то нашли наркотики... Но это такая простая логика: человек, у которого нашли наркотики, был также христианином или евреем, и он был христианином, евреем или индуистом всю жизнь, веками, поколение за поколением. Саньясином он был только год, а меня осуждают! Христианство не осуждают, Иисуса не осуждают, папу не осуждают... даже не упоминают о них.

Фактически, все преступники мира принадлежат к какой-то религии. Все убийцы, все насильники принадлежат к какой-то религии. Если бы все определялось таким образом, осудить следовало бы все религии. У них не было бы никакой респектабельности, им не позволяли бы строить храмы, церкви и синагоги, им не позволяли бы распространять свои религии, потому что их религии опасны. Они создают убийц, насильников, грабителей.

Это странное утверждение. Когда кто-то что-то делает, это его индивидуальная ответственность. А у меня нет даже религии. Я не несу ответственности ни за кого другого. Они видели, что во всех сообщениях, полученных ими от разных правительств, говорится, что мне нельзя разрешать остаться; в то же время им было ясно, что против меня ничего нет. Если кто-то другой что-то сделал, он должен быть наказан, не меня нужно наказывать и преследовать.

Они согласились, анонимно - а здесь очень трудная ситуация. Это коалиционное правительство, не однопартийное; правительство составляют три партии. Прийти к анонимному решению - очень трудное дело, но они пришли к анонимному решению. И министр иностранных дел сообщил прессе: «Пребывание здесь Ошо приветствуется, и он может проводить здесь свою работу».

Но они не знали, как обстоят дела, и в каком мире мы живем. Американский посол, должно быть, немедленно информировал Рональда Рейгана, а Рональд Рейган позвонил президенту. «Если вы позволите Ошо остаться в Уругвае, все кредиты, которые мы собирались вам предоставить, - а это значит миллионы долларов, - будут приостановлены. Во-вторых, все кредиты, предоставленные в прошлом, - либо будут увеличены проценты, либо вы должны будете немедленно их выплатить: вам решать».

И эта бедная страна, небольшая страна... а вы называете Америку демократической страной свободы. Президент этой страны, правительство этой страны занимаются просто шантажом. Это шантаж! Им нечего против меня сказать. На вопрос: «Почему вы не хотите, чтобы он был в Уругвае?», ответом было: «Это не имеет отношения к делу. Мы просто не хотим, чтобы он был в Уругвае, иначе вы поняли, что мы сделаем». И эти бедные люди ясно видят, что это шантаж, но ничего не могут сделать.

Но если бы только политики занимались шантажом, это одно - но это сделает и любой другой, как только представится возможность. Шива написал против меня книгу, полную лжи. Я сказал английским саньясинам подать на него иск в суд, потому что то, что он говорит, сущая чепуха. И вы можете видеть его хитрость. В Пуне каждый вечер у меня было собрание людей, которые принимали саньясу. Это было открытое собрание - присутствовало шестьдесят, семьдесят, иногда сто человек. Двенадцать человек или, может быть, больше, принимали посвящение. Десять саньясинов танцевали, были медиумами, создающими живую энергетическую вибрацию.

И Шива написал в своей книге, что каждую ночь мне нужно десять женщин, никак не упоминая того факта, что эти десять женщин - медиумы, что они танцуют в открытом месте, на виду у ста человек, а еще двенадцать человек принимают посвящение. Он об этом не упоминает; он просто говорит, что каждый вечер мне нужно десять женщин.