– Миста Фарр, миста Фарр... – только и мог выговорить Джордж.

Гевин пнул слугу дулом пистолета.

– Сними с него кандалы.

Слуга посмотрел на Креншоу. Тот кивнул, и слуга скрылся в доме, но почти сразу же вернулся со связкой ключей и, опустившись на корточки перед Джорджем, снял с него кандалы.

– Он не должен носить косы. Он не индеец, а негр, – пытался объяснить Креншоу. Между ними не должно быть никаких различий. Откуда, черт возьми, я должен был знать, кто он такой. Его привезли сюда для отсидки, пока не объявится его хозяин, вот и все.

– Вам лучше придерживаться этой байки, Креншоу. Это единственное, что удерживает меня, чтобы не всадить в Вас пулю. Мы уезжаем. Парень еле живой, и раны от кандалов загноились. – Он подвел Джорджа к Майку. – Посади его, Майк, и уезжай. Мы с Гевином поедем за тобой.

Фарр и Гевин тронулись, когда Майк с Джорджем уже немного отъехали.

– Я думаю, что такому ловкому человеку как Вы, Креншоу, нужно быть более осторожным в выборе друзей. Передайте Хаммонду Перри, что мой сын жив, несмотря на три пули, которые он всадил в него. А люди, выполнявшие для Перри эту грязную работу, мертвы.

– Передавайте это ему сами.

Джон Креншоу еще долго сидел на крыльце после того, как всадники скрылись из виду. Фаруэй Куил – человек, с которым нужно считаться. Он понимал, что нужно выпутываться из этого щекотливого положения, учитывая, какое влияние имеет этот человек в Вандамии.

– Раймонд! – закричал он, хотя слуга стоял рядом. – Подними свою черную задницу, да смотайся к Хоммонду Перри. Скажи ему, чтобы ехал сюда.

Креншоу сидел в своем кабинете, когда туда торопливо вошел Хаммонд. То, что Перри ходит на двух ногах, когда у него, Креншоу, только одна, всегда его раздражало.

– Что происходит, Джон? Раймонд сказал, что ты велел спешить, вот я здесь.

– Хорошенькое дело ты состряпал. Чем дольше я здесь сижу, тем злее становлюсь. Ты – чертов дурак, тупее тебя не найдешь по эту сторону Огайо. Если из-за твоей тупости прогорит все дело, я убью тебя.

– Что случилось?

– Сейчас я расскажу, что случилось, идиот! Почему ты не сказал, что парень, которого привез – любимец Фарруэя Куила?

– А... какое это имеет значение?

– Черт возьми, большое! Куил приезжал сюда искать его и нашел! Как я буду улаживать все это, когда он расскажет обо всем в Вандалии?

– Нашел его? Как?

– Он свистел как птица. А парень ответил ему. Обрезать волосы было недостаточно, дурак! Нужно было отрезать то, чем свистят!

– Он мог бы принести нам кое-какие деньги, – начал оправдываться Хаммонд.

– Ты, жирный ублюдок! – заорал Креншоу, – с самого рождения в твоей голове не было мозгов. Мне не нужен человек, который не умеет думать. Убирайся из моего дома! Только еще раз сунься сюда, я спущу на тебя собак.

– Ты не можешь со мной так поступить, – прошипел Хаммонд, отступая за спинку стула. – Я привез тебе лучших работников.

– Ты принес неприятности, которые мне вовсе ни к чему, Перри. Я попробую как-нибудь помириться с Куилом и не желаю, чтоб ты вертелся здесь со своими мелкими обидами, которые портят все дело. Ты всегда жаловался, что Куил обидел тебя, и решил отомстить ему за мой счет. Но я не позволю сделать это. Убирайся! Я сказал уже дважды и больше не собираюсь повторять.

Хаммонд направился к дверям. Ноги не слушались его, а глаза почти ничего не видели. Он оглянулся. Креншоу повернулся к нему спиной, демонстрируя Хаммонду свое равнодушие к его персоне. С трудом соображая, куда он идет, Хаммонд вышел из дома. Карабкаясь на коня, Перри чувствовал клокочущий в нем гнев. Он задрожал, а на губах появилась пена. Хаммонд злобно ударил коня, и тот дико рванул с места, промчавшись по тщательно ухоженной клумбе. Доскакав до леса, Перри спешился и повалился на землю. Зажав руками виски, он катался по земле и орал в ярости, как избалованный мальчишка, с которым случилась истерика. Наконец, он перевернулся на живот, положил голову на руки и заплакал. Слезы текли по его лицу.

– Будь ты проклят, Куил! И будь проклят весь мир!

Все его мечты занять достойное место в жизни опять были разрушены Куилом. Но на этот раз он подберется к своему врагу очень близко и ужалит в самое сердце. Он украдет ту суку, на которой женат Куил, изнасилует ее, отдаст позабавиться своим людям, а потом убьет и сделает так, чтобы сам Куил нашел ее тело. После этого он уедет в Новый Орлеан, наймет там лодку и скроется в каком-нибудь иностранном порту, где начнет все заново.

Хаммонд сел и вытер слезы рукавом рубашки. На этот раз проклятый сукин сын проиграет!

ГЛАВА 20

Даниэль сидел на краю кровати и брился. Он мог делать это лишь правой рукой, так как левая была туго перебинтована и прижата к груди. Мерси держала зеркало.

– Как это у тебя так ловко получается? Ты хоть раз порезался?

Даниэль опустил бритву в миску с водой и прополоскал ее, прежде чем ответить.

– Иногда бывает и такое. – Он зажал верхнюю губу зубами, чтобы побрить под носом.

– Ты когда-нибудь отрастишь усы?

– Тебе хотелось бы?

– Нет. Ты и так красив. Я не хочу отгонять от своего мужа женщин. Он бросил на нее быстрый взгляд и ему показалось, что она говорит серьезно. Правда, тут же он заметил, что Мерси закусила губу, чтобы не засмеяться. Даниэль положил бритву рядом с умывальником, взял полотенце и вытер мыло, оставшееся кое-где на лице.

– Некоторым женщинам нравится целоваться с усатыми мужчинами. Они говорят, что усы щекочут.

– Гм! – фыркнула она. – И где же, интересно знать, ты почерпнул такую ценную информацию?

– Тут и там.

– А если бы ты не мог бриться одной рукой, то позволил бы мне побрить тебя?

– И ты бы испортила мое красивое лицо? – Он посмотрел на нее с деланной тревогой. – Дорогая! Пуля лишь слегка задела мне голову, так что причин для настоящего беспокойства нет.

– Ах ты, тщеславное создание! – Мерси повернула зеркало к кровати. – Достаточно насмотрелся на себя сегодня? Теперь, когда ты стал выздоравливать, я больше не буду тебя баловать. – Она вызывающе подняла нос и посмотрела на него свысока, словно разговаривала с одним из своих учеников.

– Ты же первая сказала, что я красивый, – продолжал донимать ее Даниэль.

Мерси вспомнился мальчик с серьезным лицом из далекого прошлого. Теперешний Даниэль смеялся, глаза его блестели. Ее сердце пело. Это из-за нее Даниэль был счастлив. Мерси захлестнула волна безмерного счастья. Она опять вернулась в настоящее.

– Для меня ты красивый, потому что мой. Кому-нибудь другому ты можешь показаться уродливым, как старый скупщик краденого.

– Старый скупщик краденого! – воскликнул он, будто говорил с кем-то невидимым. – Не могу поверить своим ушам, что ты говоришь мне это.

– Хочу сказать тебе еще кое-что, любовь моя. Вчера сюда приходила мать Белинды, и я объяснила ей, что ты больше не являешься подходящим женихом для ее дочери. Я попросила передать привет Белинде и приглашение навестить нас, как только поправишься и мы переедем на нашу ферму.

– Опять возвращаемся к этому? – усмехнулся Даниэль, его глаза излучали тепло.

– Нет, не возвращаемся. Закончились твои беззаботные денечки. Ты женатый человек, и у тебя очень ревнивая жена. А теперь марш в постель, пока я не треснула по больной ноге.

– Какая у меня придирчивая и злая жена, – произнес Даниэль, не глядя на Мерси. – Мама знает, как ты тут со мной обращаешься?

– Они с Элеонорой наверху рассматривают детскую одежду Мари Элизабет. Элеонора собиралась подождать, пока приедет Гевин, чтобы сообщить нам новость, но случайно оговорилась, и мама выпытала у нее все остальное. Я надеюсь, что нам с тобой не придется ждать десять лет, чтобы увеличить нашу семью.

– Я свою часть работы исправно делаю, – невинно произнес Даниэль, – и буду трудиться день и ночь. Убери эту миску отсюда и поцелуй меня.