В отеле Винсенса Элеонора Маккартни лежала в объятиях мужа, потирая пятки своих стройных ног о его ноги.

– Ты спишь?

– Нет, моя девочка. Кто может уснуть, когда его так ласкают и надоедают нежными поцелуями?

– Надоедают, ты сказал? Мужчина, ты еще не знаешь, что такое надоедать. – Она передразнила шотландский акцент Гевина и перекинула ноги через его бедро.

– Нора, девочка, – заворчал муж. – Лучше не искушай медведя, а то он прижмет тебя к кровати.

– Гевин, дорогой, ты же знаешь, что этим меня не испугаешь. Я так счастлива.

– Отчего же тебе не быть счастливой? Я – самый лучший мужчина по эту сторону Аллеганских гор.

– Ты, надутый шотландец? – она счастливо рассмеялась и прильнула к мужу, положив локти ему на грудь. Элеонора осыпала его лицо множеством поцелуев, на что он бурно реагировал.

– Я хочу тебе что-то сказать.

– Говори, пока я в состоянии слушать.

– Теннеси призналась, что положила на Майка глаз, – довольно усмехнулся Гевин, уверенный, что раскрыл ее секрет.

– Она на него, а он на нее, но речь не об этом, умница ты мой.

– Как можно так много думать о Теннеси и Майке? У тебя есть муж, чтобы о нем думать.

– Я не слепая. Он ищет любой повод для встречи, а она вся вспыхивает и лишается речи, когда Майк находится рядом, но я о другом.

– Слушаю, любовь моя.

– Я люблю тебя. Я уже говорила об этом сегодня?

– Да, но можешь повторить еще раз.

– Мы женаты уже десять лет, Гевин. Сейчас я люблю тебя больше, чем тогда, когда вы с Рейном привезли меня в Белле Пойнт, чтобы выдать замуж за Билла Бредфорда.

– Да. Ты более, о чем я мог мечтать.

– Думаю, ты разочарован тем, что у нас нет детей, – кротко проговорила она.

– Так Богу угодно. Здесь некого винить. У меня есть кое-что лучше, прямо здесь.

– Гевин... я думаю у нас будет...

– Ты думаешь...?

– Я думаю, что у нас будет ребенок.

Гевин замолчал, учащенно вдыхая воздух, затем шумно выдохнул.

– О Боже! О чем ты говоришь?

– Я думаю, что у нас будет ребенок, – медленно проговорила она, делая паузу между словами.

– Ты уверена?

– Конечно. Прежде чем сказать, я поговорила с акушеркой.

– О, девочка! Любимая! Это же великолепно! А это не опасно для тебя? – забеспокоился он.

– Глупости, мне всего лишь тридцать три. Некоторые женщины рожают детей в сорок и старше.

– Но... я всегда так сильно любил тебя. Я же мог навредить!

– Нет. Я и об этом спросила акушерку. Она сказала, что можно без опасений ублажать тебя до последнего месяца, – усмехнулась Элеонора.

Гевин нежно обнял маленькое тело своей жены.

– Ты и наш будущий ребенок – это предел моих мечтаний. Я так люблю тебя, моя малышка. Ты мое сердце и душа.

– И я люблю тебя, мой огромный, прекрасный муж. К следующему рождеству у нас будет крошка. Как звали твоего отца?

– Чарльз?

– Чарли Маккартни, – проговорила Элеонора, уткнувшись ему в шею. – Как это звучит? – Она приподнялась, чтобы заглянуть в его глаза. Свет луны освещал лицо мужа. Элеонора могла видеть, как сверкали слезинки в его глазах. – Я хочу вернуться домой, мой любимый, и ждать появления нашего сына. Но сегодня ночью ты должен любить меня лучше, чем всех этих высокооплачиваемых проституток в Новом Орлеане.

ГЛАВА 4

Даниэль провел бессонную ночь. Он встал еще до рассвета и спустился в сарай, где почистил своего коня и кобылу, которая возила легкую повозку. Дрозд сидел и наблюдал за ним. В сарай пришел Джим, чтобы подоить корову.

– Как дела, Джим!

– Нормально, миста Дэн. Вы хотите, чтобы я начал пахать?

– Если тот участок за холмами уже просох, можешь начинать. С семенами все в порядке?

– Да, миста Фарр привязал мешки к потолку, чтобы крысы не добрались туда.

– Я пошлю Джаспера и его ребят помочь тебе, когда они закончат свою пахоту. А пока, смажь колеса у той легкой повозки. Она может нам понадобиться.

– Уже смазаны, миста Дэн. Я собираюсь копать в саду. Миссис Куил вернется и спросит меня о саде. Она любит этот сад.

– Да, это точно.

– Миссис Куил будет очень переживать, если не будет сада.

– Она не приедет сюда, Джин.

– Не имеет значения. Мисс увидит, что сад растет, и скажет об этом миссис Куил.

– Ты не видел тут поблизости незнакомцев?

– Пару дней назад я видел тут двух бездельников. Но они только смотрели и ничего плохого не делали.

– Приглядывай тут, слышишь! Через день или два тут появятся парни, они будут искать белых, но тебя не тронут, не отправят на Юг. Ты все еще держишь Джерри связанным?

– Да, сэр. Приходится. Если развязать, обязательно убежит. Он еще более чокнулся. Ни на что не обращает внимания. Ест, спит, иногда становится буйным.

Даниэль положил руку на опущенное плечо негра.

– Я знаю, как тяжело тебе видеть его таким. Он когда-нибудь говорит разумно?

– Иногда смотрит на меня и понимает, что я его папа. Иногда, правда, считает меня своей мамой и с трудом осознает все происходящее, Миста Дэн.

– Да, нелегко вам. Но боюсь, если он освободится, то может напугать кого-нибудь, и его пристрелят.

– Да, сэр. Я знаю это. Он может причинить кому-нибудь вред.

– Я думал отгородить угол в твоем домике для него, чтобы не держать парня в кандалах. Джерри большой и сильный и может убить тебя, когда у него будет очередной припадок.

– Я слежу за этим. Я хорошо слежу. Когда вижу, что он идет, то отхожу в сторону.

– Будь осторожен. Если произойдет нечто такое, с чем ты не справишься, дай мне знать, мы вместе что-нибудь придумаем.

– Джерри – мой сын, миста Дэн. – Плечи старика опустились еще ниже. – Я не позволю ему убить меня, ведь он останется совсем один.

– Как насчет кур сегодня к ужину? Ощипи одну для себя и Джерри, а другую для мисс Мерси. Может быть, она приготовит клецки к курице.

По лицу старика разлилась довольная улыбка.

– Хорошо, миста Дэн.

Даниэль закрыл Дрозда в амбаре и задумался о старом негре и его сыне. Он появился в верховьях реки шесть или семь лет назад с женщиной и мальчиком, больным от рождения. Его бывший владелец постоянно грозил избить мальчишку, так как считал, что такого ребенка и кормить-то незачем. Сердобольный Фарр приютил у себя беглецов, и когда за ними приехал хозяин, заплатил ему, а им за отработку разрешил построить деревянный дом. Через год женщина умерла, а больной ребенок вымахал в здоровенного детину. Последний раз, когда Даниэль видел Джери, тот был выше отца на целую голову.

Мерси весело поприветствовала Даниэля, когда он пришел к завтраку, но под ее глазами залегли темные тени, что говорило о проведенной бессонной ночи. За завтраком он рассказал ей о тревоге Джима за сына. Мерси видела Джерри только один раз, и то несколько лет назад. Она сказала об этом Даниэлю и выразила желание никогда больше не видеть его.

– Он был такой огромный, нижняя челюсть висела. Мне показалось, что это животное, а не человек, – Она вздрогнула. – Я уверена, что он все еще растет. Не понимаю, как Джим управляется с ним. Но он отец, и должен любить его. Это говорит о том, что негры такие же люди, как и мы. Меня бесит, когда некоторые умники разглагольствуют, что африканцы наполовину животные, и не умеют думать, чувствовать, любить и ненавидеть, как мы. Они такие же люди под своей черной кожей.

– Меня ты в этом можешь не убеждать, – Даниэль наблюдал, как вспыхнули щеки Мерси, а глаза засверкали от гнева.

– Мистер Вашингтон был одним из лучших друзей отца. Я помню, как папа страдал, когда его убили на войне.

– Ты отсылаешь Дэви в Спрингфилд с Терли, поэтому сказал Майку, что Терли приедет к магазину? Ты так сказал из-за мистера Брауна, да? – Мерси принялась убирать со стола посуду.

– Не задавай, пожалуйста, лишних вопросов. Я отвечу так, как всегда говорит мама, если спрашиваешь ее о том, что тебя не касается. Она бы сказала: чем меньше женщина знает, тем меньше будет болтать.