Поцелуй был ласковым, нежным, но губы девушки были ледяными. Она чувствовала как слишком уж большой, неожиданно для комплекции

Лешего, фаллос упирается ей в живот и, примерзла к месту, боясь даже вздохнуть. Она понятия не имела, как можно выжить после Лешего.

Наверняка кто-то умирает под ним, а кто-то потом попадает в больницу. Наверное, поэтому он вынужден искать девушек в другой среде, чтобы не иметь скандалов в своей.

Алекс расстегнул пижамную рубашку и скинул ее на пол, приник груди Ярославы. Она зажмурилась, задрожала, чувствуя, что близится ее конец. Ощутила странную смесь жалости к себе, панику, наводняющее разум безмолвие и… слабость, истому внутри, внизу живота.

Леший глянул на нее, увидел в глазах тень неги и улыбнулся, потянул, предлагая лечь. Снял с нее остатки одежды и лег рядом, прижав к себе. Он не спешил, ему безумно нравилось, что девушка настолько многообразна и выдает в пять минут разные реакции. То рвется, шипит, то лежит холодной статуей, упершись взглядом в потолок, только чтобы его не видеть, а глаза с блюдца и в них ни грамма холода или пустоты. В них все, что она чувствует, все ее мысли.

Он улыбался, легонько и невинно поглаживая пальцем кожу между грудью, не давая "ледяной деве" растаять, но был готов заключить пари с собой на миллион, что пойди он ниже и коснись лона, лед тронется.

Так и сделал: навис над ней и, накрыв губы, проник языком в рот, а пальцами внутрь лона. Ярослава тут же очнулась, выгнулась, повторив тот очаровательный вой недовольной кошки. Он упивался, он наслаждался, чувствовал себя властителем сказочного королевства, кривым фавном, которому отдается легкокрылая фея, запутавшаяся в его ловко расставленных сетях. Незабываемое чувство, острое, щемящее, непередаваемо обворожительное. Он чувствовал как входят в него ее возмущенные, стыдливо испуганные вскрики, как ее мирок переходит к нему, сопротивляется и подчиняется, бунтует и все же смиряется.

Скоро она сдастся, скоро. Сейчас.

Леший раздвинул ей ноги, ломая ее желание сжаться сильней, придавил, чтобы не противилась и начал медленно, осторожно входить в нее, глядя в огромные от ужаса глаза, на грудь, что трепеща вздымалась и опускалась.

Ярослава заметалась, мечтая сбежать, но Алекс придерживал ее, а его фаллос входил в тесное пространство, заполняя так, что девушка задохнулась, притихла, боясь шевельнуться, и протяжно закричала, неожиданно для себя. Это был не крик боли, а возмущение тела, волна безумия, что нахлынула к горлу сладкой и острой пульсацией, и словно цунами сорвала преграду, вырвалась наружу.

Девушка, не понимая посмотрела на мужчину. Он улыбался, нависнув над ней, склонился к губам:

- Еще раз? - шепнул и начал двигаться. Ярослава опять закричала, выгнулась, боясь, что сейчас взорвется от тесноты внутри, от палящего чувства, что волнами расходится по телу, от каждого движения Алекса.

- Мммонстр! - выдохнула, раздавленная происходящим, предательством собственного тела.

Это было забавно. Алекс улыбнулся, замерев:

- Да?

И начал двигаться быстрее. Ярослава опять закричала. Алекс почувствовал, как опять внутри нее сжалось как пружина и вот выпустило наружу пульсирующей негой волну наслаждения. И не сдержался, застонал вместе с ней, жмурясь от удовольствия.

Ярослава ненавидела себя, ненавидела его. Тело плыло в невесомости и смеялось над хозяйкой, как только что посмеялся

"Мефистофель". Она посмотрела на расслабленного, млеющего, словно парящего в мечтах Лешего, что лежал, щурясь от довольства и пялился в потолок, и встала, пошла в ванную.

- Ты куда? - тут же перехватил ее за руку мужчина.

- В ванную.

- Зачем? - насторожился.

- Ты не пользовался презервативом! - процедила зло. Что он дебила изображает?! Может еще скажет, что не знает, как дети получаются?! Ей только деточки от этого ур-рода и не хватает, для полного "счастья"!

Алекс задумчиво оглядел Ярославу и решил, что стоит вновь положиться на судьбу. Она уже свела его с девушкой, она знала, что ему надо, что для него лучше, и с детьми пусть решит она. Будут, так будут, а нет, значит, нет.

Качнул головой в сторону места на постели рядом с собой:

- Ложись.

- Мне надо!…

- Ляг, я сказал! - баталии продолжаются?

Слава насупилась: "может он бесплодный, поэтому не беспокоиться?

Может быть. Почти сорок, а неженат, детей нет. А если просто не хотел?"

Леший силой потянул ее в постель, намекая, что не шутит.

Обычно женщины убирали свои коготки и прятали острые язычки сразу после первого же "венчания". Но Ярослава и в этом была на них не похожа. Одарила взглядом голодной тигрицы, плюхнулась на постель спиной к нему и укрылась до ушей одеялом.

Алекс рассмеялся: вот это темперамент, вот это он понимает.

- К твоему сведению, дремучесть непроглядная, существуют средства контрацепции!

- Нам они не понадобятся, - отмахнулся беспечно. Сел нехотя - надо кое -какие дела утрясти, а так не хочется.

- Ты бесплодный, что ли? - села девушка, вопрошая. Алекс с удивлением глянул на нее через плечо: еще, что в голову придет?

- Отдыхай, детка, - встал и начал брюки натягивать.

- Я тебе не детка! - тут же озлобилась Ярослава. Но его вообще ничего не трогало - он был в полном пике после девушки, мягок, доступен и не способен к сопротивлению.

Засмеялся:

- Ты была великолепна, детка.

- Урррод! - процедила Ярослава.

Это вовсе его развеселило. Как он мог злиться на ее высказывание раньше? Глупо. Ярослава же просто не понимает, что говорит. Она явно путает определения, или имеет ввиду, что-то только ей ведомое:

- Ты только что кричала под этим уродом, детка. Значит, тебе нравятся уроды или ты извращенка. Разве не так? - засмеялся.

"Чтоб ты сдох!", - прикусила губу от ярости девушка.

- Не скучай, - помахал ей ладошкой. - Бааай, - и вышел.

- Тьфу на тебя!

Ярослава оделась и решила все-таки добраться до телефона. С

Алексом нужно держать "ушки на макушке", верить нельзя. Это не человек, а действительно монстр какой-то - с нормальной головой его не поймешь. Поэтому лучше проверять, чем доверять. Спасибо, уже доверялась, подставляла уши для "лапши", теперь терпи и живи как древнеримская рабыня.

Может яда ему подсыпать? Яд - не пистолет, его достать проще. В вотчине Лешинского леса, поля, а где флора там и фауна, всякие зверюшки лесные, мышки полевые. Значит, отрава для них имеется.

Девушка пошла гулять по особняку, обдумывая вариант с ядом и выискивая телефон. Нашлось их даже пять, но ни один не работал. Она в сердцах грохнула трубку и наткнулась взглядом на фигуру охранника, что вырос как из-под земли.

- Мне позвонить надо, - буркнула, не зная, что еще сказать.

- Распоряжений на счет звонков не было, - сказал мужчина.

Ей звонить нельзя?

Может найти Алекса и спросить, с какой такой стати?

Нет, не надо "демона" искать, он сам тебя найдет. Лучше без звонков и без Лешего, чем с тем и другим, - рассудила и с глаз охранника поспешила скрыться. Только за угол завернула - на следующего наткнулась и голоса с лестницы вверху услышала, шаги.

Алекс и трое незнакомых мужчин спустились вниз, что-то бурно обсуждая. Все одеты с иголочки, лица строгие. Прошагали мимо нее, как мимо фонарного столба, даже Лешинский бровью в ее сторону не повел, пронесся впереди всех гордо, деловой, отчужденный.

"Скатертью дорога", - пожелала ему вяло в спину. Противно было, оттого, что осознала со всей ясностью, в каком положении находится.

Когда нужна - "иди сюда" и попробуй воспротивься, нет - взгляда не достойна. Кто такая? Содержанка. Игрушка. Поиграл, - на полочке полежи.

Вот от этого она и бежала, да не убежала.

До ночи Ярослава шаталась по особняку, неприкаянная, ненужная.

Никто о ней не вспомнил. Ни одежды нет, ни поесть. Как была в пижаме так и бродила, а ела фрукты с ваз, печенье, конфеты. От сладкого ее к ночи тошнило. Дом полностью она так и не исследовала. Где-то были заперты двери, куда-то побоялась сунуться, куда-то не успела - устала.