Не стану врать, что постоянно думал о тебе - как ты там? В своем далеке… Но вспоминал часто. Ей богу!

Прочитал в анкете, что ПИСИ окончила. Работаешь по специальности?

А помнишь картошку после первого курса? Которая из картошки превратилась в лен? Мы убирали лен, вязали снопы и составляли их в суслоны. А на картошку поехала другая группа.

Ответь, Касатка.

Очень хочу получить твое письмо как можно скорее.

Кит."

Из дома в декабрьскую стужу Латышев хотел не выходить вообще, но, обнаружив, что холодильник его совершенно пуст, решил съездить пообедать в свой любимый ресторанчик на тридцать шестом километре от

Полынограда. Это все в тех же Лебедях. Когда-то там не было ни одного общепитовского заведения, в Лебедях вообще ничего не было кроме двух-трех сотен домишек, расположенных вдоль трассы Полыноград

- Клим. Лебедевцы жили тем, что им давали их огороды и животина, да прирабатывали, жаря пирожки и шашлыки и продавая их шоферне. Потом вдоль трассы стали появляться палатки и вагончики, где уже можно было не только перехватить чего-нибудь, но и поесть основательно.

Сейчас в Лебедях (кстати, деревню зачем-то переименовали в Лебяжье, наверное, потому, что она стала селом) новые дома, пришедшие на смену хибарам и несколько довольно приличных ресторанов. В одном из них - облюбованном Латышевым - готовили замечательный лагман, не менее замечательную шурпу и просто сверхзамечательный плов. Туда-то и решил съездить позавтракать, а точнее, уже пообедать Никита

Владимирович. А потом, если Митин не озадачит его каким-нибудь неразрешимым вопросом, хотел заскочить в супермаркет "Мегас", прикупить кое-чего для заполнения холодильника.

В ресторане, ожидая, когда принесут заказ, Латышев сидел за столиком и разглядывал посетителей. Дальнебойщиков здесь практически не было. В основном - солидные господа и дамы, хорошо и дорого одетые. Многие, как и Латышев приезжали сюда из города специально.

Подошел официант, извинился и попросил подождать еще буквально минут пять.

- Сегодня небывало большой наплыв посетителей, - сказал он. - Из

Клима едут за покупками. Новый год на носу.

- Понятно, - ответил Латышев. - Ничего, подожду пять минут. - И подумал: "Где пять, там и десять. Схожу в фойе, покурю пока".

Курить можно было и за столиком, но Никита Владимирович решил выйти в фойе - его столик стоял далеко от окна, да и окна в зале были закрыты портьерами, а в фойе огромные окна-витрины, Латышев любил смотреть на падающий снег.

У стойки гардеробщика стояли двое новых посетителей ресторана - мужчина и женщина. Худощавый высокий мужчина сдавал в гардероб свою дубленку и норковую шубку спутницы - не очень высокой, но очень толстой бабенки, с яркими рыжими, явно крашеными волосами. По всему видать - законная супруга. Лицо мужчины показалось Латышеву смутно знакомым. Но он стоял в профиль и Никита Владимирович не смог понять

- встречался ли когда-то он с этим человеком, или он просто на кого-то похож. Даже не ясно на кого. Вот если бы он повернулся…

Мужчина, словно услышав мысли Латышева повернулся к своей спутнице что-то сказать ей, и Никита Владимирович тут же его узнал. Грач! Ну, конечно, он, Валера Грачев, его одногрупник по двум курсам незаконченного ВУЗа, Латышевым незаконченного. Острый с горбинкой нос, острый подбородок. Когда-то они были друзьями. Не самыми лучшими… Впрочем, очень близких друзей у Латышева и не было никогда. Может, потому что к дружбе он относился излишне требовательно, может, потому что не хотел никого пускать в свой мир.

Однако, один раз, ради этой самой дружбы, ради Грача Латышев сделал глупость…

Грач тоже посмотрел на Латышева, но сразу не узнал, отвел глаза.

Однако задумался, и когда они с женой уже подходили к дверям в зал, вдруг остановился и резко обернулся.

- Латышев?.. удивился он. - Никита?! Какая встреча… - и, бросив супругу, пошел навстречу.

- Привет, Грач, - Латышев не кинулся в объятья, а только улыбнулся и протянул руку.

- Здорово! - Грач растянул на худом лице улыбку. - Сколько лет?

Сколько зим?

- Тридцать. И того и другого.

- Неужели тридцать? - ужаснулся Грач. - А, ну да, ну да… А ты как здесь?

- Да вот, покушать заехал. Я здесь часто бываю. Неплохой ресторан. И недалеко от города.

- Ты что, в Полынограде обосновался?

- Я и не уезжал отсюда никуда.

- А, ну да, ты же местный. А сюда значит, просто обедать ездишь?

Круто. А я вот из Клима, живу там. Вот с женой сюда едем. Ну, в смысле, в Полыноград. Купить кое-что надо. У нас в Климу этого нет.

- С женой познакомишь?

- Так вы ж знакомы! Это Галька. Не узнал, что ли? Галька

Семендяева. Теперь Грачева. Теперь…, - усмехнулся Грач, - уж двадцать семь лет как Грачева. Галчонок, иди к нам. Это ж Никита

Латышев.

Жена Валеры Грачева, стоявшая у двери в зал ресторана и близоруко прищурившись, глядевшая на Латышева покатилась к ним. Ну, сущий колобок. Узнать в этом рыжем колобке миниатюрную с точеной фигуркой рыжекудрую зеленоглазую красавицу Галку Семендяеву из параллельной группы было практически невозможно. Разве что по цвету волос, да и то, сейчас оттенок был другим - искусственным. А глаза те же, не выцвели. Но встреть ее Латышев одну, ни в жизнь не узнал бы.

"Значит, Грач с Галкой утешился… Ну, ну…"

- Здравствуй, Галя.

- Здравствуйте, Никита…, извините, отчества не знаю…

- Какое отчество? И почему на вы? - возмутился Грач. - Я же говорю - это Никита. Никита Латышев. Мы же с тобой недавно всех вспоминали. Не помнишь, что ли?

- Забыла, - кокетливо захлопала накладными ресницами мадам

Грачева. - Извините…

- Ну, ладно, - махнул рукой Грач. - Я тебе потом напомню.

Вспомнишь обязательно. Никита, ты уже отобедал? Или только собираешься?

- Уже отобедал, - солгал Латышев. - И собирался уезжать. Дела.

- Ой, жалко. А то подождал бы нас? Вместе в город поехали бы. А потом вечерком посидели бы где-нибудь, повспоминали бы юность, годы студенческие.

- Да, действительно, жалко, - томно произнесла Галина, и Латышев ощутил на себе ее заинтересованный, оценивающий и многообещающий взгляд зеленых глаз. - Посидели бы…