– О, Настя, как я рад тебя видеть! – галантно поднялся ей навстречу авторитет.

– И я тоже.., рада, Игорь Семенович, – ответила Черняева.

– Что ж ты так официально со мной, будто израильский премьер с палестинскими экстремистами!

– Привычка. Как собираюсь обсуждать серьезные дела, так сразу ударяюсь в официоз.

– Ну-ну. И для каких серьезных дел понадобился тебе я?

– Все тех же, с которыми подкатывался к тебе мой сводный братец. Я имею в виду месторождение рубинов.

– Господи, Настя, там плевые бабки, а хлопот выше крыши. Твоему братцу незачем знать наш расклад, а тебе могу объяснить. К примеру, ты в курсе, как найти подходы к тамошнему начальству?

– Да, – неожиданно заявила Черняева. – Кстати, насчет плевых бабок. Некоторые месторождения рубинов приносят сотни миллионов.

– Да ты что! – изумился Волына. – В долларах?

– Ну не в монгольских тугриках. А что касается местного начальства, то одного, самого главного, уже шлепнули.

Для Волыны такая новость стала полной неожиданностью. Он задумался и через минуту злобно спросил у Черняевой:

– Кто шлепнул? Неужели твой недоумок-братец? И ты предлагаешь мне завершить начатую им работу, перебить всех местных бугров, чтоб вы могли спокойно ковырять свои паршивые камни? По-моему, у тебя совсем крыша поехала.

– Ну что ты, Игорь, при чем здесь мой брат! Он и стрелять-то не умеет. Начальника убил местный егерь, зарезал ножиком, как барана. Но главное – остальным сгоряча угрожал. Вот я кое-что и придумала.

Черняева обстоятельно изложила свой план. Волына, сначала решительно настроенный против, мигом изменил свое мнение. Такие изощренные, коварные комбинации были в его вкусе. Лишь одному он все еще не мог поверить.

– Неужели ты сама это придумала? – недоверчиво спросил авторитет.

– А больше некому, – грустно сообщила Черняева. – И что тут такого особенного?

– Какой талант пропадает! Тебя нужно срочно делать министром или хотя бы протолкнуть в Госдуму.

– Надо, – охотно согласилась Настя. – А что насчет моего предложения?

– Сделаем, без вопросов. Погоди, сейчас назову конкретных исполнителей.

Волына задумался. Идея Черняевой была гениальной, но довольно рискованной, и авторитету не хотелось светить своих людей. Тут он вспомнил одно происшествие, о котором узнал случайно.

– Есть у меня на примете одна команда. Люди в ней от безделья совсем охренели, за каким-то мужиком вздумали гоняться. Совсем как дворовая шпана, ей-богу. Мои пацаны намекнут о деле их главному, а ты запомни его адресок. Передашь своему брату, пусть они между собой окончательно договорятся. И все, хорош о делах, у меня сегодня праздник.

– Какой? – спросила Черняева, очень довольная успешным решением вопроса.

– Секрет, – усмехнулся Волына. – Знаешь анекдот о советских разведчиках? У них настолько секретная работа, что никто не знает дня, когда надо отмечать их профессиональный праздник. Но мы будем праздновать широко и красиво. Надеюсь, ты никуда не торопишься…

Глава 12

Комбат выглянул в окно. С утра пораньше небо заволокло густым черно-серым туманом. Куда ни глянь, со всех сторон тучи нависли над городом, превращая день в темную ночь. Деревья не клонились вниз, а мерно покачивали густой зеленой кроной. Значит, ветер дует равномерно, а не порывами, как это бывает перед летней грозой, и правы синоптики, обещавшие дождь на целый день.

На улице бомж – ранняя пташка воевал с бездомными собаками за содержимое мусорного бака. Три мелкие шавки обступили тщедушного человека. Он отбивался подобранной на помойке же авоськой, в которой поблескивали две бутылки. Поэтому бомж махал авоськой осторожно, боясь разбить ценную тару. Шавки трусливо отбегали, но, стоило бомжу наклониться к баку, дружно подскакивали, норовя вцепиться в ногу, белеющую сквозь драные брюки. Бомж осерчал и подошел к дереву – выламывать сук. Битые жизнью и людьми псы мгновенно отбежали на безопасное расстояние.

Комбат поставил в сумку две трехлитровые банки с маринованным мясом. Шашлык – вещь серьезная, для настоящего шашлыка нужно не только хорошее мясо, но и умение правильно его подготовить и зажарить над углями. Рублев принципиально не пользовался емкостями из пластика, считая, что они портят вкус мяса. Химия – она и есть химия, с ней нужно держать ухо востро. Только удастся ли им сегодня отведать шашлычка? Конечно, можно было позвонить Подберезскому, разведать обстановку, но Комбат предпочел разобраться на месте. Он взял сумку и начал спускаться, привычно игнорируя лифт. На улице Рублев не увидел ни бомжа, ни собак. Они исчезли. Зато полил частый сильный дождь.

На двери подъезда Подберезского была установлена новая система кодового замка. Хочешь – набери номер квартиры, и ее хозяин тебе откроет. А можешь к номеру квартиры добавить четыре кодовые цифры, и дверь откроется сама. Если знаешь цифры, конечно. Рублев знал. Раздался громкий писк и щелчок. Комбат стал подниматься, удивляясь неистребимой страсти нашего человека гадить там, где живет. И вроде дверь постоянно закрыта, нет здесь ни алкоголиков, ни чужих, а на каждом этаже валяются пустые бутылки, бумажки, окурки, стены исписаны.

– Да, не родился еще тот человек, который научит нас порядку, – вздохнул Рублев.

Подберезский выскочил на звонок, держа в руке “мобильник”.

– Привет, Иваныч. Вот ты у нас кремень: раз пообещал, значит, сделаешь. Не то "что некоторые.

– А в чем дело?

– Звонили Сашка с Геной. У них ЧП, сразу за Тулой екнулась фура с черешней, полетел задний мост. Товар нежный, да и выходные начались, самая торговля. Короче, ребята арендовали у соседей вторую фуру и помчались выручать товар. Но есть новости и похуже. Еще раньше мне звякнули девчонки. Они, нахалки, договорились между собой и отказываются в такую погоду ехать без палатки. И вообще, энтузиазм их угас, как прогоревшие дрова. Эх, Комбат, им бы сейчас полную выкладку и марш-бросочек по пересеченной местности. В такую-то погодку. Думаю, они бы запомнили это на всю жизнь.

– Грубый ты, Андрей, и толстокожий, как мамонт. Ну не хотят девочки мокнуть, я их понимаю. Тем более по возрасту они уже не девочки, а вполне зрелые женщины, всем около тридцати. Им хочется комфорта, теплого солнышка, а не сырости.

– Что ты говоришь, Комбат? Сам ведь в любую погоду сутками мотался по лесам и пустыням.

– Э, Андрюша, нашел с чем сравнивать. Тогда для меня существовали только две вещи – я сам и поставленная задача. Все остальное типа жары, холода, снега, хоть града с камнями в условия задачи не входило и поэтому существовало где-то рядом, вне моего пути. Но в остальном я нормальный человек, без мазохистских наклонностей и отдыхать предпочитаю тоже с комфортом, а не сидя задом в грязной луже. А в подтверждение моих слов дай-ка я развалюсь на твоем диванчике.

– Но ты же купаться обещал, а вода всего пятнадцать градусов.

– Целых пятнадцать, и это только снаружи. А прибавь сорок градусов, которые будут внутри.

Рублев развалился на диване и ухватил телевизионный пульт:

– Дома почти не смотрю, так хоть здесь взгляну… Слушай, чего он по-английски шпарит?

– Это, Иваныч, со спутниковой антенны. Сейчас сделаю.., вот теперь жми на любую кнопку.

– Нажал. Боже, что за уроды! Андрей, может, это уже не спутниковое, а инопланетное телевидение?

– Нет, Иваныч, все нормально, это телепузики. Говорят, маленькие дети от них без ума, готовы смотреть часами.

– Какие, однако, дети пошли, Андрей, какие странные дети. Я в их годы.., хотя в их годы у меня дома не было телевизора. Мы всей гурьбой бегали смотреть детский боевичок “Седьмое путешествие Синдбада в страну циклопов”. Интересно, смогли бы нынешние дети досмотреть его до конца? Ладно, не буду мучить твой “ящик”. А где остальной народ?

– Так остались лишь два Николая, Крылов и Свиридов. Они вот-вот появятся.

Коротко дзинькнул домофон. Подберезский снял трубку, буркнул что-то вроде “открываю” и ткнул пальцем в кнопку.