Милади Л…. Говорено было о васъ; но дабы не приводитъ васъ болѣе въ безпокойствіе, мы отдадимъ вамъ отчетъ о всемъ произшедшемъ, Милади Анна была предмѣтомъ того разговора.

Миссъ Гранд. Мы спросили брата, думаетъ ли онъ о бракѣ. Сей вопросъ случился къ стати. На сіе онъ ничего не отвѣчалъ; но при семъ токмо вздохнулъ и его видъ учинился важнымъ. [Вздохнулъ! любезная Люція. Какая бы причина понудила вздыхать Сира Карла?] Мы повторили ему нашъ вопросъ. Вы насъ увѣрили, сказала я ему, что совершенно не имѣете намѣренія къ принятію обязательства моего родителя. Что вы думаете о Миладѣ Аннѣ С?… Весьма было бы безполезно представлять вамъ великое ея богатство и знатную породу. Она имѣетъ пріятный видъ да и всемъ извѣстно, что она великое оказываетъ вамъ почтеніе. Я отдаю справедливость, отвѣчалъ онъ мнѣ, достоинству Милади Анны, но я весьма буду соболѣзновать, когда она имѣетъ, ко мнѣ особенныя чувствованія, поелику не въ моей власти состоитъ онымъ соотвѣтствовать. По чему, братецъ, сказала я ему взирая на него. Нѣтъ, повторилъ онъ, воздыхая, не въ моей власти состоитъ онымъ соотвѣтствовать.

О любезная Люція! Колико при семъ мои чувствованія взволновались. Лихорадка опять приступила ко мнѣ съ своимъ жаромъ и ознобомъ. Онѣ обѣщались болѣе меня не мучить; но есть такіе предмѣты, коихъ не льзя коснуться не причиня чрезвычайнаго движенія тѣмъ, кои находятся между страхомъ и надеждою. Колико неизвѣстность мучительна! каждая минута печальнаго сего положенія лишаетъ меня жизни.

Миссъ Гранд. Братецъ мой продолжалъ: вы спрашивали меня уже нѣсколько разъ объ одномъ предметѣ. Я не хочу вамъ отвѣтствовать такъ какъ бы я могъ, но первое мое желаніе стремишься къ тому, дабы видѣть васъ благополучно сочетавшеюся бракомъ прежде нежели я вступлю въ какое нибудь обязательство. Въ нѣкое же время буду можетъ быть въ состояніи подать вамъ такія изьясненія, коихъ вы можете ожидать отъ брата. Но наиболѣе причиняетъ намъ замѣшательства, любезная Генріетта, слово власть, кое онъ намъ повторялъ; а поелику онъ далъ намъ выразумѣть, что можетъ отвѣтствовать на нашъ вопросъ токмо въ нѣкое время, то мы опасаемся, чтобъ онъ не имѣлъ такихъ намѣреній о какой ниесть иностранной госпожѣ…

Сперва онѣ возстановили мою надежду; но какъ ихъ опасность произвела и во мнѣ страхъ, то онѣ должны были, за причиненное мнѣ ими смущеніе, подать мнѣ своихъ солей. Сердце мое приведено было въ такую слабость прежними ихъ гоненіями, что не имѣло силы тому воспротивиться и я наклонилась моею головою на плечо Миссъ Грандиссонъ. Однако слезы меня облегчили; я просила ихъ имѣть о мнѣ сожалѣніе. Онѣ обѣщались имѣть ко мнѣ всю свою нѣжность; и Милади усильно меня просила, именемъ своей дружбы, открытъ имъ совершенно всю внутренность моего сердца.

Я думала и запиналась. Я не могла произнести ни единаго слова; напослѣдокъ сказала: естьлибъ я могла изыскать, сударыни, такую причину, которая показалась бы вамъ извинительною; то названіе сестры, кое вы мнѣ по милости своей дали еще съ первой минуты нашего знакомства, изтребило бы во мнѣ всю скрытность въ обращеніи съ моими сестрами. Но теперь, однако… [При семъ я остановилась и голова ноя наклонилась противъ моей воли.]

Милади Л… Говорите же, любезная моя. И такъ, теперь….

Миссъ Гранд. И такъ теперь, однако…

[Таковыя прозьбы меня ободрили я подняла мою голову какъ могла смѣлѣе; но не очень же смѣло, мнѣ кажется.]

Миссъ Бир. Я признаюсь, что тотъ коего мужество и милость привлекли къ себѣ мою признательность самоважнѣйшею услугою, совершенно овладѣлъ моимъ сердцемъ.

При семъ, любезная Люція, не зная, по истиннѣ, что я дѣлала, обняла я одною рукою Милади, а другою Миссъ Грандиссонъ, и лице мое горящее отъ стыда старалось скрываться у груди старшей сестры. Онѣ обѣ меня цѣловали. Онѣ обѣщались принять мою сторону. Онѣ сказали мнѣ, что Докторъ Барлетъ не менѣе имѣетъ ко мнѣ почтенія и дружбы; но что онѣ безполезно старались употреблять свои усилія, дабы узнать отъ него тайну ихъ брата; и когда онѣ его о томъ спрашивали, то онъ всегда отсылалъ ихъ къ самому Сиру Карлу. Наконецъ онѣ увѣряли меня, что Милордъ Л.… имѣетъ ко мнѣ всю братнюю нѣжность и пріязнь.

Ето для меня утѣшеніе, любезная моя; должна ли я сказать, что мнѣ приноситъ даже нѣкое облегченіе моей гордости, зная что о мнѣ имѣютъ таковое мнѣніе въ фамиліи? Но колико сія гордость поражена, видя себя принужденною имѣть нѣкую черту надежды, дабы оправдаться въ сердцѣ такого человѣка, коего разположеній и обязательствъ никто изъ насъ не знаетъ. Впрочемъ естьли наконецъ сіе окажется, то дай Боже, чтобъ самое благороднѣйшее изъ всѣхъ сердецъ было свободно, и естьли я въ томъ увѣрюсь, то чтобъ болѣе и не упоминать о гордости. Сей человѣкъ, какъ писала ко мнѣ моя тетушка, не естьли Сиръ Карлъ Грандиссонъ.

Я тотчасъ спросила у обѣихъ сестеръ, поелику взоры мои довольно имъ изьявили мои мысли, не имѣетъ ли ихъ братъ какого ниесть подозренія о моихъ чувствованіяхъ. Онѣ совершенно ничего такого не примѣтили, сказали онѣ мнѣ, ни въ его разговорахъ ни въ поступкахъ. Онъ меня не столь часто видалъ, какъ онѣ. Милади желала бы, чтобъ онъ ни въ чемъ не довѣрялся. Она думаетъ, что самые изящнѣйшіе и благоразумнѣйшіе люди стараются находитъ затрудненія; и сколько бы ея братъ ни былъ великодушенъ, но онъ человѣкъ.

Однако она нѣкогда слыхала отъ него, что онъ не пожелаетъ сочетаться бракомъ даже и съ первою Принцессою, когда не будетъ увѣренъ, что она его любитъ. Я воображаю себѣ, любезная моя, что женщины, кои любятъ мужчину, и кои сумнѣваются во взаимной любви, должны весьма много претерпѣть отъ раздѣленія своихъ чувствованій между опасностью, дабы не отвратить предметъ своихъ нѣжностей весьма страстною любовію, и дабы не оскорбить его излишнею скрытностію. Не думаете ли и вы тоже?

Госпожи признаются, что онѣ весьма страстно желаютъ видѣть своего брата женившимся и не менѣе желаютъ, чтобъ онъ сочетался со мною; а естьли я должна вѣритъ ласкательной ихъ дружбѣ, то я усматривала всю внутренность ихъ сердца въ то самое время, когда по другимъ обязанностямъ онѣ принуждены были держать сторону Милади Анны. Онѣ разсказали мнѣ все то, что Сиръ Карлъ говорилъ имъ о мнѣ, и о чемъ дали онѣ мнѣ замѣтить въ началѣ нашего разговора.

Когда же онъ насъ увѣрилъ, сказала мнѣ Миссъ Грандиссонъ, что не въ его состоитъ власти соотвѣтствовать почтенію Милади Анны, то я имѣла дерзость предложитъ ему сей вопросъ.,,Но естьлибъ Милади Анна совершенно уподоблялась Миссъ Биронъ, то думаете ли, чтобъ вы возчувствозади къ ней склонность?,, Онъ мнѣ отвѣчалъ, что Миссъ Биронъ весьма прелѣстная особа. Моя сестра присовокупила къ сей похвалѣ, что Миссъ Биронъ есть любвидостойнѣйшая дѣвица, какой она еще никогда не знала, и что она никогда не видала толико прелестей, пріятностей, кротости и достоинства въ такомъ совершенномъ соединеніи.

Ты легко судить можешь, Люція, что я ничего, здѣсь не присовокупляю отъ себя такого, которое бы касалось до моего тщеславія; но желаю токмо въ точности повторить все до послѣдняго слова.

Братецъ мой, продолжала Миссъ Грандиссонъ, не преминулъ воспользоваться сею похвалою и изобразилъ оную въ самыхъ пылкихъ и пространнѣйшихъ израженіяхъ, я толико симъ была поражена, что съ великою вольностію спросила его: не ужели сей жаръ происходитъ отъ любви?

Взоры мои, любезная Люція, дерзнули также спросить: чтожъ онъ на сіе отвѣчалъ? Миссъ Грандиссонъ легко могла въ оные проникнуть.

Ахъ! любезная Генріетта! сказала она мнѣ, я понимаю сей взглядъ, не взирая на замѣшательство, коимъ оный сопровождаемъ. Вотъ что онъ на сіе отвѣчалъ. "Совершенно не возможно видѣть Миссъ Биронъ и не любить ее. Ты знаешь Шарлотта, что я представилъ ее вамъ, такъ какъ третію сестру; но ктожъ можетъ имѣть къ своимъ сестрамъ болѣе меня нежности?" Обѣ мы, Милади и я, любезная Генріетта, потупили глаза; но мы гораздо еще менѣе были приведены въ удивленіе, и менѣе обмануты въ нашемъ ожиданіи, нежели, вы сами.