В тот же вечер Спенсер, не теряя времени даже на ужин, спешно собрался и поскакал за десять миль к дому вдовы Рассел и привез священника к себе домой. Пейшенс, пришедшая проведать Грету, уже собиралась уходить, когда примчался возбужденный Спенсер и попросил ее быть свидетелем на их с Гретой свадьбе. Со стороны сына свидетелем стал, конечно же, Бен.

Девушка задумчиво прикусила нижнюю губу, думая о годах, которые ожидали ее впереди, и в течение которых Спенсер изо дня в день будет разбивать ее сердце. Он как был, так и останется буйным, необузданным повесой. Никогда он не оставит привычки волочиться за любой юбкой. Нет, никогда не стать ему таким мужем, о котором она мечтала.

Раньше Грета надеялась, что за время, которое осталось до весны, ей удастся уговорить Бена отказаться от этого союза, который принесет им обоим только неисчислимые страдания. Ей казалось, что, если как следует подумать, то можно найти какой-нибудь другой выход помимо женитьбы. В душе она понимала, что этот брак никогда не будет номинальным. Это дикое притяжение друг к другу, непреодолимое желание, которое вспыхивает каждый раз, когда они оказываются рядом, рано или поздно, но приведут их к физической близости, как только она выздоровеет. И у этого малыша, которого она сейчас носит, каждый год будут появляться новые сестрички и братики. Теперь-то она знала, что все это начинается с похотливых желаний.

Хриплый вздох вырвался у нее, и внутренний голос искренне посочувствовал:

«Но, что ни говори, в каждом из них будет частица твоей любви!»

– О чем ты так тяжко вздыхаешь? – лукаво спросила Пейшенс, которая заканчивала расчесывать ее непослушые локоны, дав негритянке передышку. Медное золото волос свободно рассыпалось по хрупким плечикам девушки.

– Этот вздох идет как будто из глубины души, – продолжала ее поддразнивать знахарка. – Приободрись, ты же выходишь замуж за мужчину, которого каждая девушка на Холмах мечтала поймать в капкан.

– Вот именно! Поймать в капкан. Уверена, что Спенсер тоже так думает. Ты-то ведь прекрасно знаешь, что если бы не ребенок, которого я ношу, он ни за что бы и никогда не женился на мне.

– Возможно, ты и права, – весело откликнулась Пейшенс, отходя к шкафу. – Но я могла бы поспорить на моего верного мула, что прошло бы не так уж и много времени, и этот убежденный повеса и холостяк умолял бы тебя выйти за него замуж. Достаточно только посмотреть, как он на тебя смотрит.

– Теперь мы этого никогда не узнаем, не так ли? – безжизненно ответила девушки.

– Милая моя, перестань об этом беспокоиться. Вот увидишь, у тебя будет счастливый брак, – Пейшенс улыбнулась ей ободряюще. – Ты самая красивая невеста, которая когда-либо жила на Холмах. Спенсер будет гордиться тобой.

Грета улыбнулась вымученной улыбкой. Пейшенс не знала Спенсера так хорошо, как она. Даже сейчас он может в один момент изменить свое решение и не привести священника.

Но звук открывающейся двери и оживленные голоса мужчин заставили сильнее забиться ее сердце. Она безошибочно узнала низкий, мягкий голос Спенсера.

– Теперь убери это кислое выражение со своего дивного личика, – решительно приказала Пейшенс. – Священник уже здесь.

Внезапно Грета успокоилась. Гордо распрямив плечи, она посмотрела на дверь, желая увидеть, какое лицо будет у ее жениха. Если только он примет отсутствующий и скучающий вид, словно находится за десятки миль отсюда, или, что еще хуже, будет выглядеть, словно ведомый на казнь праведник, то она притворится, что потеряла сознание и упадет в обморок, но свадьбы не допустит.

Однако Спенсер улыбался широко и искренне, так же, как и его старый отец, когда они вошли в комнату, ведя за собой сурового священника. Грета никогда раньше не встречала преподобного Реверенда Симона Апплегейта, но много слышала о его суровых проповедях. Когда Бен представил ее вошедшему, она почувствовала ужас, словно этот человек мог видеть ее насквозь и знать о ребенке, которого она носила под сердцем.

Нервное нетерпение плескалось в пронзительном взгляде священника, и Пейшенс поспешила помочь встать новобрачной. Спенсер сразу же подошел и стал возле нее, поддерживая своей надежной рукой ее за талию. Она была счастлива опереться на его сильную руку. Пейшенс и Бен поспешили занять свои свидетельские места, и Апплегейт открыл свою библию.

Через пять минут Спенсер надел обручальное колечко на тоненький пальчик жены. Это кольцо он вчера долго выбирал у Якоба, стараясь, чтобы оно понравилось Грете. Теперь она была миссис Спенсер Эйткинс. Разгневанный священник не сказал даже положенного:

«Теперь ты можешь поцеловать свою невесту».

Но Спенсер все равно поднял ее подбородок и, наклонив лицо, нежно поцеловал ее в губы. Заметив, что ее сотрясает нервная дрожь, которая появилась у нее, стоило их губам соприкоснуться, он помог ей вернуться в кровать. Прежде чем она это осознала, мужчины покинули комнату, и Пейшенс стала снимать с нее платье. Она легла, и старая Пенси накрыла ее одеялом и ласково ей улыбнулась.

– Вы вышли замуж за очень хорошего человека, мисси Грета, – шепнула она на прощание. – Он сделает вас очень счастливой.

Девушка криво усмехнулась.

«Ну, почему каждый считает своим долгом сказать ей об этом? – думала она. – Может, они увидели в Спенсере то, что я не смогла разглядеть?»

Все, что она могла видеть в его глазах, – это желание обладания. И горький сарказм в каждом сказанном ей слове. Даже в самой сказочной сказке она не смогла бы представить, что сможет быть счастлива с ним.

– Мисс Пейшенс, если вы не возражаете, я выйду на минутку на улицу подышать свежим воздухом, пока вы здесь, – робко попросила старая негритянка.

– Конечно, Пенси, иди. Скоро и Грете можно будет выходить на улицу. Тогда уж, точно, ее бледные щечки немного раскраснеются.

«Это даже хорошо, что она пока не может выходить на свежий воздух, а то может встретиться с хозяйкой», – размышляла Пенси, выскальзывая из комнаты. Труди, конечно, уже ее поджидает, и ей сильно не понравится новость о том, что свадьба уже состоялась. Нет сомнений в том, что сегодня ей придется отведать хозяйского кнута, которым Труди прекрасно владеет. Будь миссис Грета поблизости, толстуха попыталась бы избить и ее.

– Мне кажется, Пенси немного нервничает. Грета, ты не заметила? – спросила Пейшенс, удобно усаживаясь на постель к больной и намереваясь немного поболтать перед своим уходом.

– Да нет. Я сама сегодня немного нервничаю, так что мне не до других.

– Хм, возможно, мне это просто показалось, – Пейшенс пожала плечами и, выбросив из головы все мысли о Пенси, принялась рассказывать Грете, что произошло с их соседями с тех пор, как наступила зима.

Реверенд Апплегейт торопливо ушел, и Бен отправился в сарай, чтобы обработать последнюю добычу Спенсера. Молодой охотник остался один, когда Пенси переступила порог зала, где новоиспеченный муж угрюмо сидел у камина. Узнав, что она собирается немного прогуляться, он предложил старушке составить ей компанию.

– Это вовсе не обязательно, мистер Спенсер, – быстро проговорила Пенси. – Я ведь особо-то никуда и не собираюсь идти. Просто прогуляюсь по двору.

С бьющимся от страха сердцем, заслышав тихий свист Труди, казавшийся оглушительным в ночной тишине, негритянка поспешила к сараю.

– Сюда, черномазая свинья.

Растерянно оглядевшись, Пенси направилась в сторону неясного силуэта лошади. Труди спросила:

– Ну, что здесь произошло с тех пор, когда я тебя видела в последний раз?

Негритянка испуганно сжалась, ожидая удара кнутом за свою весть.

– Полчаса назад мистер Спенсер и мисси Грета поженились.

Наступившая за этими словами тишина была слишком зловещей и угрожающей. Старушка инстинктивно прикрыла непокрытую голову руками, ожидая удара. И, разрывая тишину яростным воплем, Труди изо всех сил хлестнула ее кнутом. Плеть безжалостно пошла гулять по костлявым старческим плечам.

– Почему ты не остановила это, черномазая мразь? – кричала Труди, ничего не соображая от захлестнувшего ее бешенства.