Идти оказалось невозможно — тугой ветер сбивал с ног. Кронт подполз к Вернону. Тот что-то сказал, а потом достал фляжку и заставил Кронта отпить глоток. По телу прошла судорога, но боль немного отпустила, и в голове прояснилось.

— Что?…

— Луна, Кронт. Посмотри.

В самой высокой точке небесного свода багровела луна — поменьше остальных, не такая яркая.

— Мы называем ее луной убийц, — продолжал Вернон. — Она действует на каждого, кто убивал. В первый раз особенно сильно, потом будет легче.

— Ты уверен?

— Ну я же привык. Значит, и ты привыкнешь.

Глава 7. Меченые

Дождь вбивал в землю желтые листья, размазывал свет факелов по мокрым камням. Осенний запах прелой листвы перебил тонкий аромат цветов, и Ральфу на миг почудилось, что он снова в Долине. Вместе с Марраксом они сидели под естественным каменным навесом, укрывавшем вход в пещеру меченых. Тяжелая, окованная железом дверь была закрыта — гостей никто не ждал. Марракс зажег факелы, а теперь тщательно выстукивал сигналы по тонкой металлической трубе, уходившей вглубь пещеры. Ральф, закутавшись в драный плащ, сидел на скамье с резной спинкой, смотрел на дождь и думал о Долине и о теплом очаге.

Возле навеса прихотливо изогнулось вишневое дерево — капли дождя сбивали с веток карминно-красные листья и нежные белые цветки, а образовавшийся ручей уносил их вдоль дороги. Светлые лепестки налипли на сапоги Ральфа, когда он входил в убежище.

Марракс отбросил со лба мокрые волосы:

— Что-то долго никто не идет. В самую глубь, небось, залезли…

Ральф равнодушно пожал плечами:

— Может, никто и не придет? Может, нам стоит выломать дверь?

— Не говори ерунды. Нужно просто ждать.

Он снова застучал по трубе, а Ральф угрюмо уставился на ручеек, который становился все шире. Было холодно, мокрая одежда прилипала к коже, а фляжка самогона, захваченная Марраксом в дорогу, уже давно опустела.

Ральф встал и, шаркая по каменному полу, подошел к факелу — хотя б руки погреть.

Тут труба загудела. Марракс вскочил на ноги:

— Услышали! Счас придут.

— Скорей бы… — Ральф чихнул, едва не потушив факел.

Ждать действительно пришлось недолго, скоро за дверью послышалась возня и чьи-то приглушенные голоса. Ральф поспешно пригладил волосы и расправил одежду — впрочем, он понимал, что теперь больше похож на отчаянного бродягу, чем на аристократа из клана Коэн.

Дверь со скрежетом распахнулась, и из темного коридора вышли двое с факелами в руках. Один из них был с ног до головы закован в блестящую сталь, другой, напротив, надел множество плащей и накидок, а на голову водрузил огромную войлочную шляпу с обвисшими краями.

— Марракс? Кто это с тобой? — спросил человек в латах.

— Это Ральф Коэн. Недавно тут… не бойся, Рыцарь, он не враг.

Рыцарь хмыкнул. Его черные блестящие глаза сквозь прорези шлема уставились на чужака.

— Ну ладно, пущай заходит, коли ты ручаешься за него. А уже были неприятности с этими недавно попавшими…

Он жестом предложил Марраксу и Ральфу пройти в коридор, сам вместе с напарником стал закрывать дверь.

— Давайте я вам факел подержу? — предложил Ральф.

— Угу… блаадарствую…

— Вы только что говорили про неприятности… что случилось?

— Ты знаешь этих ублюдков? — Рыцарь придвинулся ближе. — Может, и сам из ихней банды?

— Да, и пришел вас всех поубивать в одиночку! — огрызнулся Ральф.

Меченые покончили с дверью и повели вновь прибывших по узкому коридору, явно сотворенному природой, не людьми. Латные сапоги Рыцаря грохотали при каждом его шаге, другой же меченый передвигался бесшумно, будто скользил над полом.

Они спускались все ниже и ниже, наконец, коридор вывел их к подземной реке. На берегу из досок была сколочена пристань, возле нее валялись корки, обгрызенные кости, огарки свечей, овечьи шкуры, служившие постелями.

— Во, возьми шкуру, а то дрожишь весь. Промок, видать? — спутник Рыцаря протянул Ральфу одну из шкур, и тот с удовольствием в нее завернулся.

— Конечно, промок, дождь-то — как из ведра.

— Ничо, приведем вас к главному, там согреетесь.

— А чего-нибудь согревающего глотнуть не найдется? — перебил его Марракс.

— Не, как раз сегодня последний запас прикончили.

Все сели в небольшую плоскодонку, Рыцарь отвязал ее от пристани и погнал вперед, привычно работая веслами.

Ральф сидел на носу лодки, держа факел. Иногда каменный свод опускался так низко, что приходилось ложиться на дно лодки, иногда поднимался так высоко, что его не было видно. Стены украшали затейливые кристаллы, а сверху, как зубы гигантских существ, щерились сталактиты.

Главарь меченых обитал в большом зале на берегу реки. Пристань там была гораздо больше, а на шесте горел светильник — чтобы случайно не проплыть мимо. Пологий берег устилали звериные шкуры, тут и там стояли жаровни с тлеющими углями, распространявшие волны тепла.

Ральф, поддерживая руками наброшенную на плечи овечью шкуру, проследовал за Рыцарем вглубь темного зала. В тускловатом свете загадочно мерцали кристаллы соли на стенах и потолке.

В углу пещеры, возле жаровни сидели два человека и играли в шахматы. Стульями им служили перевернутые жестяные ведра, столом — грубо обтесанный камень, подсвечником — бутылка. Зато шахматные фигурки были вырезаны из рубина и горного хрусталя, самоцветы рассыпали радужные искры по лакированной доске. Ральф невольно залюбовался, забыв об усталости и холоде.

Один из игроков поднялся и протянул для приветствия руку. Он был закутан в длинный серый плащ, капюшон скрывал лицо, но по уверенным движениям Ральф понял, что перед ним главарь меченых. Он сжал протянутую руку замерзшими пальцами — и плоть осыпалась, как песок. Фигура перед ним стремительно теряла очертания, в воздухе закрутилась черная пыль. Вздрогнув, Ральф отошел назад.

Со стороны послышался хриплый смех. Из стоящей в естественной нише огромной жаровни выкарабкался человек. Он поднял с пола шерстяное одеяло, набросил его на плечи и стал зажигать свечи от уголька, который держал в руке. В пещере становилось все светлее. Ральф увидел, что тот, с кем он поздоровался, рассыпался кучкой пепла, что вторым игроком была женщина в длинном плаще. Рассмотрел он и вылезшего из жаровни человека. Тот был покрыт темно-коричневой коростой, которая и на вид казалась твердой, будто панцирь. Тонкие белые линии — след от решетки — пересекали грудь и спину. Черные жесткие волосы немного прикрывали исчерченное шрамами лицо.