Бак Стивенс подошел ближе и, отвернув лицо от Вискерса, заговорил, стараясь произносить слова так, чтобы их расслышать мог только Вашмен:

– У тебя такой взгляд, что стоит лишь поднести спичку к твоему лицу, как оно тут же вспыхнет. Послушай, чем он тебе не угодил?

– Может, я погорячился, – ответил Вашмен, но вдруг понял, что тут было и кое-что еще. – И мне надо было вбить ему в голову одну вещь, – добавил он.

– Какую именно?

– Мы не можем позволить ему думать и дальше, что он в состоянии накрыть грабителей лишь с помощью рации, вертолетов и специалистов из криминальной лаборатории.

– Я что-то не понимаю. На мой взгляд, он производит хорошее впечатление.

– Очень многие выглядят хорошими, пока не познакомишься с ними поближе. После этого некоторые так и остаются хорошими, а прочие – нет. Наш из категории "прочих". Он строит замки из песка, Бак.

Ну как можно объяснить такие вещи стажеру? Этот Вискерс работает на агентство, где достаточно сделать грамматическую ошибку в отчете, чтобы нажить себе неприятностей. Они все там книжники и буквоеды. Таковы правила, установленные в Вашингтоне, и никому не дозволено думать самостоятельно. Они больше заботятся о том, чтобы соблюдать заведенный порядок действий, нежели о том, чтобы исполнить работу, ибо самое важное – суметь показать в своем отчете, что ты все сделал, как положено.

И именно здесь, в горных штатах, попадаются их самые худшие представители. Потому что, когда агент садится в лужу, его отправляют работать в отделение где-нибудь в глуши. У них это называется "отправить в Оклахома-Сити", но Оклахома-Сити – сущий рай по сравнению с Финиксом.

Вот и выходит, что этот Вискерс здорово на чем-то обжег свои пальчики и рыльце у него в пуху. Вот что, оказывается, все время исподволь присутствовало в мыслях Вашмена и лишь теперь всплыло на поверхность. Выходит, Вискерс рвется обелить себя в глазах начальства и для этого попытается поднять на ноги полицию и привлечь на помощь всю технику в трех штатах, хотя надвигающийся снежный буран наверняка загонит людей в укрытия. Тогда преступники запросто смогут проскользнуть в бреши этой якобы густой сети розыска, но Вискерс не принимает это в расчет, ибо не привык думать подобным образом: он нервничает от сознания собственной значимости и жажды искупить прежние грехи. Ему не до того, чтобы оценивать и использовать обстоятельства. Он лучше будет стрелять из пушки по воробьям в расчете вернуть благосклонность Вашингтона. А если воробьи улетят целехонькими, Вискерс, по крайней мере, сумеет доказать, что действовал строго по правилам.

Но сейчас не было времени разглагольствовать на эту тему. Поэтому Вашмен сказал только:

– У нас, индейцев, есть название для таких, как он. Мы называем их "паршивая овца".

Вискерс отправился к джипу и опять взялся за передатчик. Вашмен подошел к дальней дверце, открыл ее и начал копаться в машине, выбирая нужные вещи. Он мог слышать, как Вискерс говорит в микрофон:

– На карте я вижу штаб-квартиру заповедника и три ранчо в радиусе пятнадцати – двадцати миль отсюда. Обеспечьте доставку туда людей и прикажите им ждать распоряжений по рации. Пусть самолеты остаются в воздухе сколько смогут... к востоку отсюда еще есть немного чистого неба... Так и делают? Это прекрасно! Ладно, мы будем здесь до получения известий: едва ли беглецы ушли слишком далеко.

Теперь стало слышно: буран начал двигаться. Здесь в воздухе еще висела гнетуще-зловещая тишина, но с запада уже накатывался гул, похожий на глухое рычание.

Бак Стивенс обогнул джип. Его сапоги хрустели по гравию, и этот звук казался очень громким.

– Что за дела? – поинтересовался он.

– Пора в путь. – Вашмен вручил ему рюкзак и сильный электрический фонарик, а сам же взвалил на плечи тяжелую аккумуляторную батарею для подзарядки и питания прибора ночного видения и взял ружье с оптическим прицелом.

Вискерс возник в поле зрения, и его глаза обратились на Стивенса и Вашмена. Сделав над собой усилие, он вежливо осведомился:

– Кажется, вы куда-то собрались?

– Сидите здесь и ждите, коли вам угодно. Мы отправляемся на поиски, – отрезал Вашмен.

– Нет. Вы нужны мне здесь. – Челюсть Вискерса начала выпячиваться. – Что тут по-вашему – каждый сам себе хозяин? Если поступит вызов, нам придется действовать, и действовать быстро, а главное – всем вместе. Глупо разделяться, когда мы и так в меньшинстве.

– К вам уже выступили подкрепления. Вы не останетесь надолго в одиночестве. Самое большее – пару часов, но эта пара часов в дополнение к той форе, которую преступники получили на старте, даст им возможность уйти далеко, если мы ничего не предпримем.

Голос Вискерса звучал очень холодно:

– По моему приказу подняты в воздух две дюжины самолетов. Выставлено одиннадцать дорожных постов. Люди направлены на все ранчо в пределах расстояния, которое преступники реально могли преодолеть пешком. Когда разразится буря, беглецам придется искать укрытие, и здесь-то их и схватят. Но когда это случится, нам надо будет немедленно ехать туда, и у меня не останется времени искать вас в этой чертовой глуши.

Вашмен улыбнулся половиной рта:

– Обещаю, когда это произойдет, я окажусь куда ближе к нужному месту, чем вы.

– Идти пешком? Двое против пятерых, да еще в буран. – Агент ФБР покачал головой. – За преступниками уже охотятся семьдесят пять человек. К утру их число возрастет до двухсот. Мы найдем грабителей. Вы только зря потратите силы и время и рискуете оказаться без крыши над головой, когда начнется снег. Уверяю вас, куда разумней оставаться возле джипа и ждать. Или они попытаются укрыться от непогоды и попадутся нашим людям, или попробуют переждать буран на открытом месте – в таком случае они рискуют замерзнуть, но даже если и выживут, то все равно далеко не уйдут, и мы сможем найти их, когда буря утихнет. В том, что вы хотите сделать, просто нет никакой необходимости. Я вам этого не разрешаю.

Вашмен взглянул на небо. Буря надвигалась медленно: возможно, в его распоряжении будет полночи, прежде чем она разразится. Беглецам пришлось навьючить на себя по меньшей мере фунтов двести пятьдесят захваченной в банке добычи да плюс еще все то, что выгребли из разбитого самолета. Они бредут тяжело нагруженные, и есть шанс настигнуть их прежде, чем начнется буран.

– Может, в этом есть смысл, Сэм? – осторожно заметил Бак Стивенс.

– Я не хочу сказать, что ваша задумка не сработает, – заявил Вашмен, обращаясь к Вискерсу. – Я просто говорю, что есть такая вероятность. И хочу заткнуть эту дыру. Если преступники знают, как вести себя во время бурана, они могут найти способ выбраться из этой местности, пока вся ваша армия будет увязать в снегу и слепнуть от метели.

– Это еще бабушка надвое сказала.

– У меня нет времени спорить с вами. Ответьте: вы мне просто не советуете или категорически запрещаете действовать на свой страх и риск?

Вопрос был поставлен в открытую, и Вискерс оказался перед выбором. Если он запретит Вашмену действовать так, как тот хочет, а Вашмен все-таки поступит по-своему и схватит беглецов, то он, Вискерс, останется в дураках. С другой стороны, если Вашмен поступит вопреки его совету и не добьется никаких результатов, тогда Вискерс всегда сможет написать докладную записку, охарактеризовав патрульного как "не склонного к сотрудничеству", чем доставит Вашмену кучу неприятностей. Теоретически Вискерс не имел права отдавать приказ офицеру полиции штата, но они оба знали, как обстоят дела в действительности.

Так что решение напрашивалось само собой.

– Ладно, я не советую вам делать это, но и не запрещаю, – объявил Вискерс. – Вы вправе распоряжаться на собственных похоронах. Если понадобитесь мне и вас под рукой не окажется – пеняйте на себя.

– Ясно-понятно!

– А вы что скажете, стажер?

Вашмен окрысился:

– Мы здесь в такие игры не играем. Он под моим началом.

– Я бы хотел услышать, что думает офицер Стивенс, – возразил Вискерс. Он упорствовал потому, что если Стивенс пройдет в его отчете как "неодобряющий действия Вашмена", то это сыграет ему, Вискерсу, на руку.