Мир вокруг окутала тишина, нарушаемая лишь тихими ночными звуками. Молчаливое темное поле лежало так, как оно лежало многие месяцы, пока наследники старого Марвина Хигби ссорились между собой.

Где-то позади фыркнула лошадь.

Элдон встал и зашагал прямиком к темному пятну растущих вокруг старого дома деревьев. Он шел медленно, высоко поднимая колени, как это делают опытные охотники, напавшие на след. Зеленая весенняя трава заглушала звук шагов. Из предосторожности шериф не стал пользоваться карманным фонариком.

Через несколько минут, когда перед ним вырос большой мрачный дом, Элдон расстегнул лоснящуюся от времени кобуру с шестизарядным револьвером. Он прокрался в тени деревьев, нашел подходящее место и, выжидая, еще раз присел на корточки.

Вдруг послышалось зловещее уханье совы. Справа, в сухой листве, раздался странный шелест. Шериф чуть склонил голову набок и прислушался. Когда стало ясно, что там спешит куда-то по своим делам маленькая безвредная зверушка, он снова сосредоточил внимание на доме. Около двадцати минут Элдон провел неподвижно, пока звуки, издаваемые всевозможной ночной мелкой живностью, не успокоили его опасений. Только тогда он поднялся и пошел вперед.

Двери огромного дома оказались закрытыми, на окнах — тяжелые ставни. На входной двери была приколочена вывеска: «Вход воспрещен».

Шериф осторожно включил фонарик, внимательно обследовал входную дверь, а затем направился вокруг дома к черному ходу. Тот тоже был заперт.

Внимание Элдона привлекла восточная боковая дверь. На ней висела недавно сорванная паутина.

Шериф повернул ручку. Дверь подалась. Она открылась со скрипом — заржавевшие петли протестовали против непрошенного вторжения. Затхлый пыльный воздух ударил в нос. С помощью фонарика шериф разглядел покрытую пылью и затянутую паутиной маленькую прихожую.

Он пересек ее и вошел в комнату, бывшую когда-то гостиной. Настигнутая лучом света крыса испуганно взвизгнула и бросилась искать убежище.

Старый Марвин Хигби умер больше года назад. С тех пор наследники были настолько заняты грандиозной склокой, что не имели ни времени, ни желания жить в доме или хотя бы присматривать за ним. К настоящему моменту гостиная представляла собой жалкое зрелище. Крысы гнездились в обивке раскладного дивана, а пауки копошились в опутывающей люстру паутине. На полу лежал толстый слой пыли, картины на стенах перекосились.

Хигби при жизни был председателем правления местного банка и успел сколотить приличное состояние, как чрезвычайно преуспевающий подрядчик. Тогда его дом слыл очень гостеприимным. У этого богатого бездетного вдовца, умершего после непродолжительной болезни, осталась сестра, Карлотта, и два брата, Оскар и Роберт. По завещанию, Оскару и Роберту досталось по десять тысяч долларов, а остальное имущество отошло их сестре, Карлотте Хигби-Лейн. Однако, когда документ представили на утверждение, миссис Киддер, бывшая домоправительница Хигби, заявила, что она в действительности являлась женой покойного, миссис Марвин Хигби. По ее словам, у них был гражданский брак. Поскольку домоправительницу обошли в завещании, ей пришлось предъявить свои права на наследство.

Некоторое время грязное белье семьи старательно стиралось на публике. Оба брата, Оскар и Роберт, дружно называли миссис Киддер авантюристкой и лгуньей, а кроме того, принялись утверждать, будто Карлотта оказала на Марвина недозволенное давление во время составления завещания. Со временем ссора переросла в громкий судебный процесс. О большом загородном доме все забыли по причине его малой стоимости.

Шериф шел, держа фонарик близко от пола. В косых лучах можно было увидеть больше, чем при каком-либо ином освещении.

Элдон тщательно осмотрел покрытый пылью ковер. На нем отчетливо виднелись отпечатки женских туфель и, по крайней мере, одни мужские следы. Эти люди ходили по комнате вдоль и поперек, проложенные в пыли дорожки пересекались. Переплетение следов было таким безумным, хаотичным и бессмысленным, как будто его оставила эксцентричная крыса, решившая поплясать в лунном свете.

Да, старый дом мог бы поведать чертовски интересные истории, решил шериф. Хигби был очень скрытен — с женщинами, в политике, в бизнесе. Когда-то Фарнхем жаждал снять с него скальп, объявив, что существует сговор против крупномасштабного строительства школ. Гласкоу пытался заставить «Роквильскую газету» потребовать официального расследования, но внезапно скандал утих. Очарование Хигби, легко покоряющее женщин, оказалось настолько же действенным и в отношении политических противников. Так что этот человек, крупный, веселый, полный жизни, продолжал идти своим путем, пока в дело не вмешалась смерть. Можешь хлопать эту старушку по спине сколько хочешь, философствовал про себя Элдон, она-то своих намерений не изменит.

Осторожно передвигаясь, он обошел остальные комнаты, и везде в косых лучах фонарика на полу виднелись непонятные пересекающиеся зигзаги все тех же следов.

Правда, со стола в кухне пыль была тщательно сметена. На нем лежала пергаментная бумага, усыпанная хлебными крошками, тюбик губной помады и чеканный серебряный портсигар. На самом краю виднелся припорошенный серым пеплом обгоревший след длиной пару дюймов, наверняка оставленный горевшей сигаретой.

Шериф осмотрел линолеум на полу. Одна обгоревшая спичка валялась под столом, там же обнаружились два смятых окурка, на одном из которых остались следы губной помады.

Элдон взял портсигар и перевернул его. На обратной стороне было выгравировано пронзенное стрелой сердце. На оперенном конце стрелы стояла буква «Р», а на заостренном — буква «Б».

Задумчиво рассмотрев вещицу, шериф положил ее обратно на стол, точно так, как она лежала раньше, повернулся и покинул дом под аккомпанемент поскрипывающих половиц и суетливое шуршание грызунов. Элдон тщательно закрыл за собой боковую дверь.

Было уже почти одиннадцать часов, когда телефон в доме Квинлена пронзительно и настойчиво зазвонил.

Берил накинула на плечи халат и выбежала из своей спальни.

— Мама, я возьму трубку, — крикнула она, пробегая мимо материнской комнаты.

— Спасибо, дорогая.

Девушка спорхнула с лестницы, подняла трубку и произнесла задыхаясь:

— Да. Да. Хэлло. У телефона Берил Квинлен.

В трубке послышался протяжный голос шерифа:

— Твой отец дома, Берил?

— Нет, еще не возвращался, а разве он не с вами?

— Еще не возвращался? — переспросил Элдон.

— Нет, ведь папа отправился расследовать убийство.

— Понимаю.

— Может быть, что-нибудь ему передать?

— Да, пожалуйста, — попросил шериф, — когда вернется, скажи ему, что мне надо немедленно с ним увидеться. Кто-то оставил серебряный портсигар в доме Хигби, и я прошу его снять отпечатки пальцев.

— Хорошо, передам.

— Пусть захватит все необходимое и не забудет про фотоаппарат. На вещице выгравировано сердце, пронзенное стрелой, но одном конце которой буква «Р», а на другом — «Б». Передай все точно, хорошо, Берил?

— Да… передам… — запинаясь, подтвердила девушка. — До свидания.

Ее рука, опустившая трубку на аппарат, стала холодной как лед.

Такой портсигар Берил подарила Рою на Рождество!

Вдруг девушке в голову пришла неприятная мысль, которую она уже некоторое время гнала от себя. Телефонистка предложила Рою опустить только двадцать пять центов за разговор, а ведь если он звонил из Форт-Бикслинга, то следовало заплатить целых восемьдесят пять центов.

— Берил, — раздался с верхней площадки лестницы голос матери, — в чем дело? Надеюсь, с отцом ничего не случилось? У тебя такой странный тон…

— Бог мой, конечно нет! — резко ответила девушка. — Возвращайся в постель, а мне надо… мне надо найти отца.

— Найти отца? Берил, что случилось? Скажи наконец, в чем дело? Не пытайся что-либо от меня скрыть.

— Ах, оставь, мама! Звонил шериф, ему нужен папа, чтобы прямо сейчас снять какие-то там отпечатки пальцев, вот и все..