К несчастью, он совершил ту же нелепую ошибку, что совершали до него сотни других преступников. Он позволил себе увлечься молодой женщиной, которая, по ее собственным словам, сама пошла ему навстречу. Сейчас, обдумывая ее рассказ в свете того, что нам уже о ней известно, можно предположить, что именно она была инициатором этого. Он не видел причины, по которой ему не следовало бы воспользоваться случаем и завязать с ней знакомство, но тут вмешалась сама судьба. Вместе с этой молодой женщиной он был арестован во время незначительного дорожного происшествия и попал в полицейский участок. Наш герой пытался освободиться, не упоминая имени Кэттея. Может быть, ему в конце концов это бы и удалось, если бы полиция не натолкнулась на агентство, где он взял напрокат машину. Тут и всплыло имя Кэттея, которое он указал в агентстве. И раз уж так случилось, то у него оставался только один выход: предъявить документы Кэттея и, воспользовавшись его известностью и положением в обществе, как можно скорее добиться освобождения.

— Но это же бессмыслица какая-то! — воскликнул Бликер. — Это совершенно не логично.

— Почему не логично? — удивился адвокат.

— Потому что если Питу Мэлоуну нужно было добиться, чтобы его подпись не отличалась от подписи Кэттея, то в этом случае он сам себя подставил. В ту самую минуту, когда Кэттей получил бы извещение из банка, он немедленно бы обнаружил чек, который он не выписывал и который, следовательно, являлся подложным.

На лице Фишера появилась снисходительная усмешка.

— Похоже, мистер Бликер, — сказал он, — что вы не оценили в должной мере колоссальное значение этого момента, но я более чем уверен, что ваш приятель, мистер Грифф, уже сообразил, что к чему. Вы ему сами объясните, мистер Грифф, или предпочитаете, чтобы это сделал я?

— Расскажите ему сами, — предложил Грифф.

Тот момент, когда чек ему обменяли на наличные, — Фишер хоть и говорил медленно, но голос его звенел от напряжения, — можно считать кульминацией всего замысла. Этот самый Мэлоун знал очень хорошо, что Кэттей не сможет опротестовать его или обратиться с жалобой. Другими словами, он заранее был уверен в смерти Фрэнка, а в этом случае погашенный чек с искусно подделанной подписью будет обнаружен среди других документов Кэттея. Проверка книги регистрации постояльцев в отеле подтвердила бы, что Кэттей был там в ту ночь и что человек, выписавший чек, предъявил документы, свидетельствовавшие о том, что он действительно является Фрэнком Б. Кэттеем. Конечно, все это всплыло бы наружу не раньше, чем спустя несколько месяцев после смерти Фрэнка, когда его завещание уже вступило бы в силу, и если бы этот человек, Пит Мэлоун, после этого обратился бы с каким-то протестом, то разбирать его пришлось бы в суде. А как вам известно, любая тяжба может тянуться до бесконечности.

Адвокаты, нанятые Мэлоуном, вне всякого сомнения, потребовали бы, чтобы на судебном разбирательстве были предъявлены все документы с подписью Кэттея. И тот погашенный чек не был бы уничтожен, поскольку он не дошел до Кэттея, а попал бы в руки распорядителей завещания. Таким великолепным случаем продемонстрировать идеально подделанную подпись Фрэнка нельзя было не воспользоваться.

— И что же собирался опротестовать Мэлоун? — удивился Бликер.

— Хотел бы я это знать, — вздохнул Фишер. — Есть у меня, конечно, кое-какие подозрения, но обязательства перед моим клиентом, джентльмены, не позволяют мне высказывать их вслух. И больше я ничего не могу вам сказать, даже не могу передать имеющуюся в моем распоряжении информацию, так как это тоже может повредить интересам моего клиента.

Для Гриффа, казалось, в этот момент не было ничего интереснее узоров на потертом ковре у них под ногами.

— Похоже, — проговорил он, — я догадался наконец, что вы имеете в виду.

— Ни минуты не сомневался в этом, — пробормотал Фишер. — Но поймите меня правильно, я не только не могу, но просто не имею права подтвердить или опровергнуть ваши домыслы. Конечно, вряд ли стоит вам объяснять, как важно, чтобы Фрэнк Блисс оказался под стражей или чтобы Бланш Мэлоун рассказала все, что ей известно, до того, как ее муж доберется до нее. И уж конечно, самое главное — это как можно скорее найти самого Пита Мэлоуна.

— А вам не кажется, — спросил Грифф, — что Пит Мэлоун совершил уже все, что считал нужным, а раз он полностью выполнил свой тщательно разработанный план, то самое правильное для него было бы как можно скорее исчезнуть?

— Боюсь, — со вздохом сказал Фишер, — что он так и поступил.

— И что же вы предлагаете? — спросил Грифф.

— По-моему, — предложил Фишер, — нам следует поговорить с миссис Бланш Мэлоун.

Бликер попытался было что-то сказать, но Грифф предусмотрительно сжал ему руку.

— Вам что-нибудь известно, — спросил криминолог, — о некоей Эстер Ордуэй или, как она себя еще называет, Элис Лортон?

Фишер нахмурился.

— Нет, — недовольно сказал он. — А почему вы спрашиваете?

— Да просто она каким-то образом связана с этим делом, — ответил ему Грифф. — Она замешана и в убийстве Мордена. Сегодня утром Эстер вместе с ее приятелем Кеннетом Буном арестовала полиция, и сейчас как раз их допрашивают. Возможно, что она уже что-то сообщила полиции.

— Вы уверены, что убийство Мордена имеет какое-то отношение к плану Пита Мэлоуна? — удивился адвокат.

Вне всякого сомнения, уверенно сказал Грифф. — Мордену ведь удалось что-то обнаружить. Поэтому и было принято решение разделаться с Морденом раньше, чем он успеет передать информацию в «Блейд».

— Может быть, вы и правы, — задумчиво сказал адвокат, — но я пока предпочитаю не отвлекаться, потому что связано ли убийство Мордена с делом Кэттея — это пока еще вопрос спорный. В конце концов, может быть, тут и нет никакой связи. Другими словами, это может оказаться обычным совпадением, которые нередко встречаются в жизни, и как же дорого это обходится при расследовании! Представьте себе, может быть, эта женщина на самом деле не имеет ничего общего с делом Кэттея, но Морден, решив, что она кое-что знает об этом, явился к ней домой или просто случайно познакомился с ней. А ее приятель, может быть, очень ревнив. Он мог в приступе ярости убить Мордена, и только потому, что Морден занимался расследованием дела Кэттея, мы приходим к выводу, что он пал жертвой тех, кто пуще всего боялся, что он доведет расследование до конца.

Нет, джентльмены, чем больше я размышляю над этой теорией, тем более сомнительной она мне кажется. Я предпочитаю не отвлекаться от того, что я считаю своей основной задачей.

— Но послушайте, — не выдержал Бликер, — ведь у нас есть доказательства, что машина Кэттея несколько раз стояла около дома, где снимает квартиру эта молодая женщина; что он поднимался к ней и проводил у нее какое-то время…

— Об этом я и говорю, — подхватил Фишер. — Женщина могла быть едва знакома с Кэттеем, а Морден решил, что у них какие-то общие дела. Ведь сути дела это не меняет. И убийство Мордена может не иметь ничего общего с тем делом, которое я расследую в настоящее время.

Грифф кивнул.

— Понятно, — протянул он, — хотя должен вам сказать, что я лично совершенно не согласен с вами…

— Согласны вы или нет, — перебил его Фишер, — но вы должны меня понять: я иду по горячему следу и не хочу отвлекаться. В настоящее время и вы, и я заняты расследованием обстоятельств смерти Кэттея, и то, что мы недавно узнали, лично меня заставляет сильно подозревать, что смерть Фрэнка была очень и очень выгодна его шоферу Блиссу.

— Вы уверены, что его убили? — спросил Грифф. — Вне всякого сомнения.

— Продолжайте, — попросил Грифф.

— Нам в конце концов удалось узнать адрес этой самой Бланш Мэлоун, — сказал адвокат, — и скажу вам, джентльмены, что, по моему мнению, миссис Мэлоун — это как раз тот человек, которому тщательно подготовленный план Пита Мэлоуна должен был принести огромную пользу; у меня нет ни малейших сомнений, что Мэлоун готовился доказать почти невероятное: что он и Кэттей — одно и то же лицо. Я уверен также, что миссис Мэлоун, и это вполне может быть подтверждено документально, не кто иная, как реально существующая жена Кэттея.