Если ваше общество сформировало вас на какую-либо глупость, а вы не хотите ее делать, то ваше сознание будет терзать вас.

Вы должны понимать эти два слова: сознание и совесть. Сознание - это ваше.

Совесть дается вам обществом. Это то, что налагается поверх вашего сознания.

Различными обществами на ваше сознание налагаются различные идеи, но каждое из обществ, то или иное всегда взваливает на вас. А раз что-то взвалено поверх вашего сознания, вы уже не слышите свое сознание, оно далеко от вас. Между вашим сознанием и вами стоит толстая стена совести, которую общество навязало вам с самого вашего детства, - и эта стена работает.

До шестнадцатилетнего возраста я ничего не ел по ночам. В джайнском доме это невозможно. Невозможно найти, чего бы поесть, поскольку с заходом солнца всякая еда заканчивается.

Если что-то остается, то раздается нищим; в доме нельзя найти ничего съедобного. Поэтому невозможно украсть или отправиться на кухню, когда родители уснули. Ничего нет, ничего невозможно найти.

В маленькой деревне невозможно выйти из дома - все знают друг друга. Невозможно пойти в ресторан, потому что они немедленно скажут: «Что...!» Они сами могут и не быть джайнами, но они знают, что вы джайн. Они скажут: «Хорошо! Завтра пусть только твой отец пройдет мимо... Так ты начал есть по ночам?» Поэтому даже если вы чувствуете голод, утолить его нет возможности. До шестнадцатилетнего возраста я никогда не ел по ночам.

Когда мне было шестнадцать, вся школа отправилась на пикник в соседний замок - это была очень красивая гора, покрытая джунглями, - и я отправился вместе со всеми. Все школьники из моего класса, исключая меня, были индусами или мусульманами. Я был единственным джайном. Они не позаботились... День был так прекрасен, было так много интересного, на что можно было посмотреть и чем повосхищаться, и поэтому они не позаботились приготовить еду днем.

Они сказали: «Есть будем ночью». Наступала ночь полнолуния, прекрасная река была рядом с замком, и поэтому решили: «Мы будем есть ночью». Ради меня они не собирались готовить днем, а я не мог сказать им: «Я не могу есть ночью». Я подумал, что лучше поголодать, чем становиться посмешищем, они ведь рассмеялись бы и сказали: «Тогда займись приготовлением еды». А я сам никогда ничего не готовил, даже чашки чая.

Даже сейчас я не смогу приготовить чашки чая. На самом деле, я не знаю, где кухня. Я не найду ее, если только кто-нибудь не проводит меня. Я не знаю, где кухня в этом доме. А в своем собственном доме меня вообще не пускали ни на какую кухню. Вот почему я не могу приготовить даже чашки чая. Меня не пускали на кухню, потому что я общался с мусульманами, и индусами, и неприкасаемыми. Мне говорили: «Если ты не изменишь свои привычки...»

Весь дом обычно ел на кухне, а я ел вне кухни; я был изгнанником, поскольку они не могли полагаться на меня, мало ли откуда я мог прийти. С кем я разговаривал, к кому прикасался, они не имели понятия: «Или сейчас же принимай ванну и тогда сможешь войти...» Ну и сколько же раз я должен был принимать ванну? Поэтому я решил так, я сказал: «Хорошо, не будем спорить каждый день. Я буду есть в другом месте, и буду там совершенно счастлив».

Те мальчишки на пикнике приготовили по-настоящему прекрасную еду, и она была еще прекраснее, потому что я был так голоден... и запахи... и они начали уговаривать меня: «Никто не расскажет твоим родителям, обещаем, что никто ничего не будет рассказывать». Я был голоден, а с другой стороны, их еда и то, как они готовили ее, все было по-настоящему восхитительно. Они уговаривали и обещали, и я подумал: «Если все эти люди отправятся в ад, то о чем беспокоиться? Я тоже могу отправиться в ад. Действительно, что без своих друзей я буду делать в раю? Эти джайнские монахи не составят хорошей компании. Они не нравятся мне, и я не очень-то нравлюсь им. Вот эти люди мне нравятся, и все они точно отправятся в ад». Так мне было сказано с самого начала: есть ночью - величайший грех.

Сейчас это выглядит странно... но во времена Махавиры в этом, может быть, был некоторый смысл, ведь в большинстве домов не было света. Люди были так бедны, что ели, бывало, в темноте и могли съесть какое-нибудь насекомое или что-то еще. Махавира беспокоился не о ночи, он беспокоился о том, что люди могли съесть насекомых, муравьев, что-либо живое. В этом была его проблема: если съесть живое, то будет совершен грех. Поэтому, чтобы окончательно закрыть эту проблему, он объявил: «Есть ночью - это грех». Сейчас же по ночам света больше, чем днем, теперь это не проблема. Но священные книги написаны двадцать пять столетий назад, и Махавира захлопнул двери. Ничего нельзя добавить, ничего нельзя отнять. Там окончательное слово.

Поэтому я подумал, что самое большее - это я отправлюсь в ад, но все мои друзья будут там, и они прекрасные повара - так что это стоит того. Поэтому я сказал: «Хорошо». Но до этого момента я не осознавал явления совести. Я поел с ними. Еда была восхитительна, а я был голоден. Целый день лазанья по горе сделал меня более чем голодным. Но где-то глубоко внутри поднялся бунт. Я почувствовал тошноту, и когда я кончил есть, меня вырвало. С пищей было все в порядке, потому что ни у кого другого не было тошноты, не было рвоты; пища не была недоброкачественной. Пока я не выбросил из себя все, я не мог уснуть. Почти полночи ушло у меня на то, чтобы очиститься от этой пищи, и только тогда я смог уснуть.

В тот день я открыл, что тошнота была не из-за пищи, а из-за шестнадцатилетнего вдалбливания идеи о том, что есть ночью - грех. Это было чисто психологическое отравление, не пищевое. И оно было сделано священником, монахами, моими родителями, моим обществом.

Совесть — это полицейский, поставленный внутри вас обществом.

Общество старается контролировать вас и ваше поведение двумя способами: полицейский снаружи, суд снаружи, судья снаружи, тюрьма снаружи - и полицейский внутри, страх наказания, страх ада, Бог - судья, его суд... перед ним ничего нельзя спрятать. Вы будете стоять обнаженными, и все ваши грехи будут написаны на вас. Их невозможно спрятать.

Так что до настоящего времени общество использовало очень тонкую технологию: создать в вас совесть постоянным повторением, что определенные вещи - это грех, а определенные вещи - это добродетель.

Добродетель будет вознаграждена тысячекратно. Здесь вы жертвуете одну рупию, а на небесах получаете вознаграждение в тысячу рупий.

Так они играют на вашей алчности. Это хороший бизнес.

Это почти лотерея - беспроигрышная. Не важно, выпадет или нет ваш номер. Вы даете одну рупию здесь брамину - запомните, не сделайте ошибки. «Брамину, - говорит священная книга. - Отдайте ее брамину, а не кому-нибудь другому», - брамины же и пишут священные книги! Отдайте ее брамину, и все, что вы дадите, в тысячекратном размере получите от Бога на небесах. Так обещает Бог. И брамин будет свидетельствовать перед ним в вашу пользу.

В книгах браминов говорится: «Когда вы жертвуете брамину, смотрите, никогда не давайте старой коровы, которая уже не дает молока». Великолепно! Ведь так и поступают люди в Индии. Когда корова становится очень старой, что с ней делать? Она больше не дает молока. Она больше не приносит телят, из которых можно выращивать коров и быков. Она слишком стара и лежит на вас ненужным грузом. Или отдать ее мяснику... это означало бы, что вы становитесь партнером в убийстве коровы. На самом деле вы главный партнер: если вы не отдадите ее мяснику, он не сможет убить ее. Вы отдали ее мяснику; вы должны будете отвечать за это своим страданием.

Знаете ли вы, что говорят священные книги браминов? Убить корову - почти равносильно убийству десяти браминов.

Убить одного брамина - равносильно убийству десяти человек. Кто же захочет продавать корову мяснику? И с мясника не получишь много денег. Лучший способ - пожертвовать ее брамину. Поэтому люди так и делают.

Брамины знали, что так все и делается. Брамины были в затруднении: они не могут отказываться от жертвы; жертва должна приниматься с благодарностью. Но что же делать с этой старой коровой? Брамин не может продать ее мяснику. Брамин и сам беден. И эти старые коровы со всей деревни начинают скапливаться вокруг него. Поэтому он вынужден был написать в своей священной книге - ясно, что это не слово Божье, зачем Богу беспокоиться о коровах, - что не следует жертвовать брамину именно старых коров. Брамину нужно жертвовать молодую корову, которая дает достаточно молока, тогда вы будете вознаграждены.