Благодаря производственным практикам, я побывал почти на всех крупных металлургических гигантах Украины. «Южмаш», «Петровка», «Криворожсталь», «Азовсталь», «Запорожсталь» и т.п. и т.д. Для студентов ПТЭ, это не пустые слова. Уж мы вволю понюхали аромата кокса и попрыгали через огненные реки металла. Все предприятия, где мы практиковались, объединяло одно, - студенты там никого не интересовали и, как таковые, были просто не нужны. Помниться мне, на «Криворожстали», мы сами позаписывали друг другу в табелях отзывы о практике, поставили оценки, расписались и, заверив весь этот бардак печатью заводской библиотеки (благо, она была кругла и неразборчива, а также лежала без присмотра), спихнули наше творчество преподавателю Ж . Доцент проницательно улыбался, но правила игры принимал, - ведь сам когда-то был студентом.

После второго курса у нас была практика на рабочих местах. Я, Том, Валера С ., Вова и Серега К . попали работать на Приднепровскую ГРЭС. Зачислили нас в бригаду рештовщиков и два месяца мы устанавливали леса для ремонта котлов. Что и говорить, изначально нас обьебывали, как хотели - и КТУ (коэффициент трудового участия) ставили маленькое, и разряд присвоили низкий, и недодавали талоны на молоко. По всей видимости, наши молочные продукты поглощал мастер Черный, и они уже ввиде сала оседали на его ненасытном чреве. Все эти безобразия продолжались до тех пор, пока Томаш в порыве откровения, пообещал «надавать п…дюлей», работающим с нами четверым слесарюгам. В ответ, эти мужички долго о чем-то совещались с мастером и, как результат, проблема с КТУ и молоком отпала. Но горечь осталась и по окончании практики Томашвили внес предложение - прибить рабочие каски гвоздями к дощатому полу, а я - приклеить намертво к столу эпоксидным клеем домино, которым работяги игрались в обеденное время. Но потихоньку все нормализовалось, мы втянулись в процесс производства и мучило лишь одно, - все время очень хотелось спать. Лето, охота погулять, и попробуй-ка ложиться в 2 часа ночи, а уже в 5 утра ехать на работу. Я как-то не очень могу спать без определенного комфорта. А вот Сереге Томашвили вся эта комфортабельность была до одного места, - он мог спать повиснув на поручни в автобусе; он спал в мастерской на листе шифера, подложив под голову огнеупорный кирпич; и однажды, я застал его спящим на куче металлолома. Как объяснить этот феномен? Что это, - или крепкие нервы или связь с космосом? Не знаю…

Девять человек из групп ПТЭ направили на преддипломную практику в г. Жданов на комбинат «Азовсталь». Надо отметить, что Жданов (он же Мариуполь) весьма дымное место, где из водопроводных кранов течет мутная, ракушечного вкуса жидкость. С такими же мутными глазами нас встретили и на предприятии. Выделенный руководством завода куратор устало вздыхал, и его печальные ближневосточные глаза, как бы говорили нам: «А не пошли бы вы на х…, ребятки!» Он распределил, прибывших студентов ДМетИ, по производственным участкам, где нам и предполагалось собирать информацию. С тех пор, мы его больше не видели. Лично меня интересовали вопросы, связанные с «Усовершенствованием системы утилизации ВЭР методических печей стана 3600 металлургического комбината «АЗОВСТАЛЬ» (тема моего диплома).

Как я уже говорил выше, нами откровенно никто не хотел заниматься, брезговали возиться с такой мелюзгой. Польщенные таким радушным приемом, я и Виталий, плюнули на эту практику и поехали обратно в Днепропетровск. Добирались через Донецк. И так как, между поездами, у нас имелся некоторый промежуток времени, - решили сходить в привокзальный ресторан. В меню значилось три блюда: солянка, бефстроганов и шампанское. Но, отнюдь, не хлебосольность заведения больше всего поразила нас. А то, что вокруг сидели мужчины с накрашенными глазами.

«Педики, - шипел мне на ухо Виталик, - много педиков, конгресс педиков. Гамбург. Надо бежать отсюда!»

«Не создавай мнение, - отвечал я, - давай кушать, пока к нам не пристают. Может они пассивные гомосексуалы?

«Посмотри на их морды, - парировал он, - они дрючат все, что шевелится…»

К нашему столику подошла официантка, девушка сильная задним числом. Уследив, какими свирепыми взглядами долбили клиенты ее прелести, я засомневался в чистоте их сексуальной ориентации. Заказав бефстроганов и шампанское, мы осторожно спросили официантку: «Девушка, а почему у вас в Донецке мужики глаза красят?»

«Ха- ха-ха! -залилась она задорным комсомольским смехом, - это же знатные шахтеры, у них угольная пыль в глазные веки намертво въелась. А вы, наверно, подумали, что они «голубые»? Ха-ха-ха!»

За соседними столиками нас услышали, и широкие шахтерские длани стали сжиматься в костлявые кулаки. И вот теперь-то пришло время линять. И не просто линять, а бежать так, что аж пятки к жопе подлипали!

Итак, практика продолжалась. И мне, как доктору Рихарду Зорге, пришлось по крупицам собирать интересуемые данные. Скажем так, на преддипломной практике мне повезло два раза. Первый, - когда я, идя по мрачным коридорам заводоуправления «АЗОВСТАЛИ», вдруг заметил стенд, с чертежами печей и картами технологических процессов. Моментально был взломан замочек, открыты стеклянные дверцы и совершено хищение этих схем, в пользу Иванова Я.А. И второй, - когда в институте, в качестве образца, был выставлен диплом с точно такой же темой, как и у меня. Казалось бы, не поленись, пойди и спиши все один к одному, и через пару недель дипломная работа, по существу, была бы окончена. Ан нет, тянул до последнего, все думал, что времени целый вагон и многое еще впереди. Какой же меня ожидал подвох, когда, наконец-то, собравшись с силами, я приперся в библиотеку и… не обнаружил там искомого документа. Меня чуть не хватил удар, после того, как библиотекарь объяснил мне, что диплом-образец выставлялся всего-то на несколько недель и уже сдан в архив.

Я лихорадочно ринулся собирать до кучи то, что слямзил в г. Жданове. По ГОСТу требовалось, что бы в пояснительной записке было от 30-ти и более листов, а также предоставлено не менее десятка чертежей. У меня, как не верти, выходило листов эдак 17-ть и чертежей штук 7 (мне их помогал чертить отец, инженер-механик, закончивший вместе с мамой ЛИВТ).